Забытый край

Ему виделось будущее безоблачным и счастливым. А та размеренность, наступавшая после череды беспокойств и сложностей, несказанно радовала.

Но, всё началось с того, что за рыбалкой к Стенсеру поговорить приплыл великан вечно зелённого озера. И, обменявшись любезностями, великан сразу перешёл к главному:

— Ты на реку лучше особо не шастай… я племянничка утихомирил, но… не убивать же родича? Кем я тогда буду?

Стенсер кивал и говорил, что понимает, хотя и не догадывался, что именно хочет сказать озёрный великан, — его больше занимали мысли о девушки, с которой ему хотелось поговорить.

— Понимаешь, верно? — начал великан, но, увидев в глазах человека непонимание, подкрутил усы и сказал. — Он обещал тебя не трогать, но сам понимаешь… молодой, глупый и вспыльчивый… того и гляди, утопит!

Стенсер кивнул, а его собеседник продолжал:

— Он знает, что за это опять крепко получит… ты знаешь, что он после, так сказать, значительно пострадает… Но что от этого будет проку? Ты живой куда как интереснее, чем безвольное и отяжелевшее тело!

Стенсер улыбнулся, хотя и чувствовал обострившееся беспокойство. Волновало неясное предчувствие, но чего именно стоило опасаться, он не понимал.

— Да и славный ты… жаль будет, если что случиться… да без пользы… ох, о чём это я? А, да! Будь осторожнее, а лучше вовсе на речку не ходи… И это, заглядывай к старику… то есть ко мне. Наверняка смогу чем-нибудь тебе помочь, да и ты выручить меня вполне сможешь!

«О, нет! — подумал молодой мужчина, предчувствуя, что от очередного поручения ему не отвертеться».

Стенсер попытался изменить ход разговора, спросил:

— А где ваша дочка? Хотел бы её расспросить об одном… — запнулся, не зная, что сказать, но, не растерялся и прибавил. — об одном деле.

Озёрный великан улыбнулся и вновь подкрутил ус.

— Никак нравиться деваха, а? Ну-ну, не красней! — и с хохотом прибавил. — Дело ясное, молодое!

После Стенсер оправдывался и пытался увильнуть от расспросов, а старик не особо усердствовал, просто забавлялся. Следом они говорили о том, как изменился водный край за последнее время, благодаря ему, человеку, и как он, озёрный великан, ему за это признателен.

После того, как они расстались, пожелав друг другу всего лучшего, великан неторопливо поплыл к себе на озеро, — и только после этого показалась знакомая девушка.

Поначалу, помня расспросы старика, Стенсер смущался. Он ощущал некоторую неловкость и ничего с ней не мог поделать. И, только продолжая разговаривать, понемногу увлекался рассказами и разговорами, что обо всё позабыл.

Только в сумерках, когда девушка уж чуть ли не рассердившись, выгнала его с пруда, Стенсер побрёл домой. Он думал: «Что меня этими полуночниками пугать? Какое им теперь до меня дело?»

Но зря он так думал, — совсем скоро он чувствовал себя волком, на которого устроили облаву.





87




Стенсер каким-то необъяснимым чудом смог вовремя заметить грозившую ему угрозу: он шагал с новой плетёной корзинкой, полной рыбы, в одной руке и удочкой в другой. Навстречу, из-за не столь далёкого холма вышли сразу несколько уродцев-полуночников. И, беззаботный молодой мужчина, не иначе, как случайно, смог во мраке заметить движения, а после и разглядеть неспешно шедших порождений ночи.

«Вот те раз!» — мысленно воскликнул он и тихо, не привлекая внимания, зашагал в сторону, избегая встречи.

После, обойдя холм с другой стороны, Стенсер вновь проявил удивительную разумность, — не свернул сразу на тропу, ведущую к дому, а огляделся кругом и… очень уж грубо мысленно выругался.

«У них что, вечер встреч где-то поблизости проходит?» — задался он вопросом, уходя в сторону высоко росшего бурьяна.

Дыхание вновь начало вырываться паром. И чем дальше ему приходилось уходить от деревни, тем более пышными становились клубы пара.

Растения, касаясь открытой кожи, обжигали холодом. Стенсер изумлялся, поверх зелени лежал белёсый иней. А та лёгкая одежда, в которой он уходил из дома днём, нисколько не спасала.

И когда мужчина уже хотел вздохнуть с облегчением, ведь никого кругом не замечал, из-за плотно сбившихся облаков выплыла ущербная луна. Её мягкий свет легко очертил множество фигур шедших прямо к нему, к Стенсеру. Их точно влекло чем-то неуловимым, — мужчина понимал, что они каким-то образом точно знали, где он.

«Да что же вы прицепились-то!» — мысленно кричал Стенсер, но всё же ещё не расстался с корзиной и удочкой. Это случилось несколько позже.

Даже когда луна вновь затаилась за тёмными в ночи облаками, а бурьян, в котором он скрывался, расступился, Стенсер всё равно продолжал замечать полуночников. Теперь ему это удавалось легче простого. И едва скользя взглядом по округе он понимал, что не получается удрать, — преследователи продолжали его нагонять.

Бросившись наутёк, мужчина всё же временами замедлял свой бег, чтобы оглядеться кругом и не угодить прямо в лапы к уродцам.

И вокруг сменялись совершенно дикие просторы, сплошь покрытые бурьяном. Проплывали мимо и холмы, высокие и весьма пологие. И только уже начав задыхаться, Стенсер осмелел от страха и взбежал на один из них. Там, наверху, прислонившись к одинокой берёзе, он оглядывался кругом. Холм был высок, и получалось разглядеть огромное пространство.

Он видел и ставшую удивительно далёкой деревню, и пруд от которого он возвращался домой. Видел такой далёкий лес, в котором познакомился с разговаривающим котом, чащёбником и его свитой. Разглядел край полей в котором, по его предположению, обитал Кондратий. И заметил множество полуночников, которые шли отовсюду, точно собираясь его гнать в направление пруда.

«Зачем именно туда?» — спросил он себя.

Посмотрев туда, он заметил одинокую, знакомую фигуру. Явно там была девушка, но более детально её не было возможности разглядеть.


«Если подумать, то, получается, это может быть только полуночница, ведь… — невольно вспомнил о той девушке, с которой любил пообщаться за рыбалкой на пруду. — Нет, ну точно не она… ведь полуночники… или могла?»

Пытаясь отмахнуться от подозрений и сомнений, Стенсер напомнил себе, что его в любую минуту могут сцапать.

«Нужно решить, куда бежать! — сказал он себе, ставя корзинку под дерево и туда же положил удочку. — И это, надеюсь, из подлости не испортят, не утащат» — хотя, касаемо последнего, сомневался.

Ещё раз, окинув взглядом округу, Стенсер задумался: «У меня всего лишь два варианта… первый, попытаться между ними где-нибудь прошмыгнуть и скорее-скорее удрать в деревню. Другой, — попытаться укрыться там, где их нет…» — подумал и мысленно выругался, ведь там, где их не было, явно раскинулось болото. Ещё при свете дня мужчина обратил внимание, как эти искривлённые и низкие деревья выдают болото. — «В одном случае есть шансы, что сцапают… а ведь кто-то говорил, что полуночница их так самолично уродует, живьём! И чего же мне с ней вовсе не хочется знакомиться и к её любимцам в лапы попадать?»

Ещё раз глянув в сторону карликовых искривлённых деревьев, с затаённой надеждой перевёл взгляд на стоявшую девичью фигуру рядом с прудом: «Может, это всё-таки не полуночница? Может, она там стоит и ждёт, что я вернусь и… выручит?» — подумал Стенсер.

Только память, словно насмехаясь над надеждой, подкинула воспоминания о тумане, в который он угодил рядом с рекой и виновато выглядевшего речника.

«Что если она ничуть не лучше… по ночам? — думал молодой мужчина. — Что если вода их обязует к чему-то подобному?»

Уже с тоской и некоторой обречённостью, он в последний раз посмотрел на пруд, а после, бегло оглядевшись, ринулся с холма в сторону огромнейших болот.

«Конечно, будет сложно… но утро я встречу явно не в лапах этих уродцев… и их госпожа, пожалуй, пусть останется без свидания со мной!»





88




«Ну и вонища!» — думал молодой мужчина, с отвращением вдыхая зловоние болота.

Он не был привычен к подобной местности. Кочки, которые в ночи обманчиво казались надёжными, прогибались под его тяжестью, а в иных случаях вовсе ноги соскальзывали с них. Он и так успел вымочить ноги по щиколотку, но, не один раз упав, уже весь вымазался в болотной зловонной жиже. На руках и одежде висели лохмотья полусгнивших растений.

Стенсер всё реже и реже замечал преследователей. Полуночные уродцы, проходя совсем немного по болоту, возвращались на сушу и уходили в сторону пруда. А Стенсеру только и оставалось, что гадать: «Они болота бояться или не думают, что я сюда бы решился зайти?»

Выход, как он понимал, у него был только один, — пройти далеко по болотам до небольшого лесочка, а уж оттуда, как думал Стенсер, должно быть, было совсем рукой подать до полей.

«Там, если повезёт, смогу укрыться» — думал молодой мужчина, вспоминая, как один раз там уже спасся от преследования. — «Может, и в этот раз получиться?»

Но точно прежних бед было мало, за спиной начали расцветать яркие, цветастые огни. Они блуждали по болоту. И теперь, как совсем недавно, Стенсер пытался удрать от очередной погони. Он мысленно ругался и изумлялся: «Как огни могут делать что-то подобное? Они что, разумны?» — но, сразу же его посетила догадка. — «Или кто-то ими управляет».

Болото неожиданно начало переходить в трясину. Рядом, шагах в десяти-двадцати, Стенсер видел деревья, которые поднимались над обманчивыми островками, а сам он провалился, чуть ли ни по пояс в трясину.

— А-а-а! — сдавленно выдохнул он, ошалев от холода, который прокатился по ногам.

Тяжело дыша, он начал выбираться обратно, туда, откуда только что шагнул. И, поднявшись на ноги, страдая от ночного, точно зимнего холода, весь сжался. Не в силах унять перестук зубов, он глянул перед собой и замер: вокруг кружили зелённые огни. Не более пары-тройки шагов было до этих причудливых, оживших свечений.

В дали мелькали красные и сиреневые огни, — они скользили и мерцали среди болота, — точно продолжали его искать. Но зелённые взяли его в кольцо и, оглянувшись, Стенсер увидел их плывшими даже над трясиной.

«Вот ведь… — сокрушаясь, думал мужчина. — Как мне только это удаётся?»

Почти минуту он вглядывался в эти подрагивавшие огоньки, обступившие его, а после, заметил движение. В одном месте они расступились и точно образовывали коридор.

«Ага… значит, у меня есть только один вариант… топать туда, куда приведут меня эти огни… — думал Стенсер, а после, совсем уж сникая, добавил. — Или тот, кто ими управляет».

И почему-то ну никак не верилось, что ему может кто-то помочь.

Он начал послушно шагать, хотя мысленно не соглашался сдаваться так просто. Стенсер, как будто бы случайно, оступился и, пытаясь сохранить равновесие, шагнул в сторону. Он хотел узнать: «Могут ли эти огни мне чем-то помешать или они только так, для красоты?» — он приблизился к одному из зелённых огней на расстояние вытянутой руки.

Блуждающий огонёк вспыхнул заметно ярче, а после, без предупреждения, заискрил ярчайшеми всполохами. Стенсер отшатнулся от резковатого запаха, который исходил от зелённого огня, — его не на шутку напугало щёлкающее потрескивание.

«Значит и тут мне ничего не получить поделать… что ж… — думал он. — Должно ведь быть хоть что-то, что я ещё могу сделать?»

Он с надеждой глянул в сторону трясины, думая, что не так уж и страшно будет, если он попытается там, нырнув с головой, проплыть и сбежать от огней, но…

«Да что ж вы такие сообразительные!» — мысленно ругался Стенсер, видя, как огни быстро приближались к нему со стороны трясины.

Приближаясь к человеку, блуждающие зелённые огни, искря и потрескивая, отгоняли от трясины, а молодой мужчина с тоской думал, что, вероятно: «Зря я там сразу не удрал!»

Ещё несколько раз, замечая различные мелочи окружения Стенсер пытался сбежать из-под невероятно чуткого и внимательного надзора блуждающих огней. И всякий раз его отпугивало потрескивания и яркие, жаркие искры.

Как-то раз он осмелел настолько, что протянул руку к огню и… невольно отдёрнул её назад, — слишком оказалось болезненным знакомство с искрами. На коже сразу вздулись волдыри, и боль никак не желала утихать. Ругаясь, до боли сжимая зубы, молодой мужчина продолжал шагать туда, куда его старательно вели, — больше не пытался убежать.

А вели его какой-то тропой, — ноги почти не встречали воды. Хотя и бывали места, где шагать было тяжеловато, но всё же это оказалось заметно легче, чем слепо блуждать по незнакомому болоту.

Спустя долгое время, уже изнывая от усталости, Стенсер заметил хижину в окружение особо густых зарослей деревьев. Изуродованные, невероятно искривлённые деревья, местами, переплетались меж собой. Сама избушка выглядела весьма сомнительной, тёмной от старости, едва ли пригодной для жизни. Но над крышей вздымался слабый дымок, — печная труба совсем скромно выступала из крыши.