Впусти меня
Часть 45 из 107 Информация о книге
– Хорошо. – Мама рассказала мне про ту историю с Йонни. Нехорошо вышло. – Да уж, не очень. – Она говорит, у него сотрясение мозга. – Ага. Его тошнило. – Да, так часто бывает. Харри… ну, ты его помнишь… ему как-то грузилом по голове засветили… так он потом лежал и блевал, что твой теленок. – Ну и че, выздоровел? – Да вроде… правда, он прошлой весной помер. Но с тем случаем это не связано. Нет, в тот раз он довольно быстро пришел в себя. – Это хорошо. – Будем надеяться, что и этот очухается. – Ага. По радио продолжали перечислять морские районы: Боттенвикен и прочие. Оскар пару раз сидел в гостях у папы с атласом и следил пальцем за маяками, которые упоминали по радио. Когда-то он их даже знал наизусть по порядку, но сейчас уже забыл. Отец прокашлялся. – Слушай, мы тут с мамой поговорили… Может, приедешь ко мне на выходные? – Мм… – Заодно поговорим про это… ну и про все остальное. – Прям на эти выходные? – Ну да. Если, конечно, хочешь. – Да, но у меня вообще-то… А что, если я приеду в субботу? – Или в пятницу вечером. – Не, лучше в субботу. В субботу утром. – Ладно, договорились. Я тогда вытащу утку из морозилки. Оскар поднес губы к самой трубке и прошептал: – Только без дроби! Папа рассмеялся. Прошлой осенью, когда Оскар навещал отца, он сломал зуб о кусок свинца, застрявший в тушке птицы. Маме они сказали, что это был камушек в картошке. Оскар обожал морскую дичь, но мама считала, что убивать беззащитных птичек – это «невероятная жестокость». Расскажи они, что он сломал зуб об орудие убийства, она могла навсегда запретить подобную еду. – Специально проверю, – ответил папа. – Как мопед, на ходу? – Да. А что? – Так, просто вспомнилось. – Ясно. Ну, вообще-то здесь как раз снегу навалило, можем прокатиться. – Хорошо. – Ладно, до субботы. Ты на десятичасовом приедешь? – Да. – Я тебя тогда встречу. На мопеде. Машина чего-то барахлит. – Ага. Хорошо. Маму дать? – Да нет… Расскажи ей, как мы договорились. – Мм. Ладно, пока. – Пока! Оскар положил трубку. Немного посидел, представляя себе, как все будет. Значит, они поедут кататься на мопеде. Это здорово. Оскар надевал короткие лыжи, к мопеду привязывалась веревка с деревянной палкой на конце. Оскар брался за нее обеими руками, после чего они гоняли по деревне, как мастера спорта по водным лыжам. А потом утка с рябиновым желе. И всего один вечер без Эли. Он зашел к себе, сложил в сумку спортивную форму и нож – возвращаться домой до встречи с Эли он не собирался. У него был план. Когда он уже стоял в коридоре, застегивая куртку, из кухни вышла мама, вытирая перепачканные мукой руки о передник. – Ну? И что он сказал? – Я к нему поеду в субботу. – Так. А про эту историю что-нибудь сказал? – Мам, мне пора на тренировку. – Что, совсем ничего? – Да сказал, сказал, мам, мне пора идти! – Куда? – В бассейн. – В какой еще бассейн? – Ну в наш, возле школы. Тот, что поменьше. – И что ты там будешь делать? – У меня тренировка. Я буду в половине девятого. Или в девять. Я потом с Юханом встречаюсь. У мамы был расстроенный вид. Не зная, куда деть свои мучные руки, она засунула их в большой карман на переднике. – А-а-а. Ну ладно. Только смотри осторожнее. Не поскользнись там в бассейне или еще что. Шапка с собой? – Да, да! – Вот и надень, хотя бы после бассейна – на улице мороз. А то выскочишь с мокрой головой и… Оскар шагнул к ней, быстро поцеловал в щеку, бросил: «Пока!» – и вышел. Оказавшись на улице, он покосился на свои окна. Мама стояла там, все еще держа руки в кармане передника. Оскар помахал. Мама медленно подняла руку и помахала в ответ. Он плакал всю дорогу на тренировку. * * * Вся компания собралась на лестничной площадке у квартиры Гёсты. Виржиния с Лакке, Морган, Ларри, Карлссон. Никто не решался нажать на кнопку звонка, поскольку именно позвонившему пришлось бы излагать суть дела. Еще с лестницы они ощущали слабый запах, насквозь пропитавший Гёсту. Запах мочи. Морган пихнул Карлссона в бок и что-то пробормотал. Карлссон приподнял шерстяные наушники, которые носил вместо шапки, и переспросил: – Что? – Говорю, может, снимешь уже? Выглядишь как идиот. – Ну, это ты так считаешь. Он все же снял наушники, запихнул их в карман пальто и сказал: – Ларри, давай. Это ж ты увидел. Ларри вздохнул и позвонил в дверь. Из-за двери раздалось злобное мяуканье, а затем мягкий шлепок, будто что-то упало на пол. Ларри прокашлялся. Все это ему не нравилось. Он чувствовал себя как последний легавый с целой делегацией за спиной, не хватало только пистолетов. Из квартиры послышались шаркающие шаги, затем голос: «Как ты, милая?» Дверь открылась. Из квартиры пахнуло мочой, и Ларри задержал дыхание. Гёста стоял в дверях, одетый в поношенную рубашку и жилетку с бабочкой. Бело-рыжий полосатый кот свернулся клубком у него на руках. – Да? – Здорово, Гёста, как жизнь? Гёста моргал, обводя их взглядом. Он явно уже хорошенько выпил. – Да ничего. – Мы тут это… поговорить пришли… Слыхал, что случилось?