Вольный игрок

— Хочешь примерить для себя? — поинтересовался Андрей.

— Да, думаешь, получиться?

— Не попробуешь, не узнаешь. Только одна просьба… Будь осторожна

— Как скажешь.

Юля прямо-таки запрыгнула в кресло.

— А ничего, удобно. Теперь, наверное, надо сделать так.

Она положила руки на шары, чуть надавила, и кисти погрузились в полупрозрачный гель.

— Ой!..

— Что такое? — кинулся к ней Андрей.

— Ничего, щекотно только не много, и кончики пальцев покалывает, как будто в газировку их опустила. Правда пока ничего не получается. Дальше-то делать что?

— Не знаю, попробуй интерфейс какой-нибудь открыть. Ты не видишь никаких знаков перед собой? Попробуй пальцами подвигать.

— Хм… странно. Я… я будто что-то чувствую. Не знаю. Как будто сквозняк откуда-то взялся, или это место как-то больше стало.

В створку ударили. Может быть, удары слышались и до этого, но Андрей только сейчас обратил на них внимание.

— Нам бы отсюда выбраться, — сказал Казаков.

— Что ж, попробуем, — ответила Юля и сжала кулачки в геле.

Андрея дёрнуло и подбросило, он не улетел с террасы только потому, что из стены собралось и подъехало к нему такое же кресло, как у Юли.

Всё убежище трясло и перекашивало как во время землетрясения. И вдруг вибрация прекратилась, сквозь переборки донёсся последний удар и наступила тишина. Экран на стене вспыхнул голубым, демонстрируя небо и полоску леса далеко внизу и до горизонта.

— Что это, Андрей? — спросила девушка, самая понимая, что происходит.

Она чуть выгнула кисти в геле — обзор на экране сместился: в поле зрения попала широкая просека в лесу, изрытая воронками.

Андрея мотнуло вперёд, он с трудом удержался за кресло, когда пол вдруг оказался под углом.

Движение рук — и помещение снова приняло горизонтальное положение. Помещение, аппарат — как называть то, где они теперь оказались?

— Эммарих Кшатра, — благоговея, произнесли над ухом.

Лоэргар, вместе с телохранителем, бережно поддерживающим того за грудь.

— И что это значило, комбаст? Вы меня слышите?

— Слышу, — не отводя взгляда от экрана, сказал Лоэргар, — я не знаю, как это перевести на язык масляных. Что-то вроде — Колесница Древних. Колесница Великих.

— А, всё стало понятно!

— Умерь свою иронию и внимай счастью, что выпало на твою долю. Элия, прошу простить, что обращаюсь к тебе без всех подобающих титулов, нам надо немедля в столицу. Элия? Элия, ты меня слышишь?

— С тобой всё в порядке? — Андрей подбежал, коснулся плеча девушки.

Та сидела, опустив голову, так что волосы скрывали лицо.

— Да, нормально, — буркнула она, не поднимая головы.

— Нам надо домой, Элия, — ласково повторил просьбу Лоэргар, словно дедушка, обращаясь к внучке.

— Домой, — вдруг встрепенулась Юля. — Да, я хочу домой. Сейчас, немедля.

Рывок с места, без малейшего разгона. Андрей врезался в кресло. Других спасли тоже, как по волшебству, своевременно собравшиеся сиденья.

Изображение экрана превратилось в смазанную пёструю череду, пока не стало постепенно замедляться, превратившись окончательно в вид сбоку на зелёный холм. Место показалось Андрею знакомым.

— Элия, это не то, это твой старый дом, — ласково зашептал Лоэргар. — Нам нужно в другое место. Вспомни, куда возил тебя отец. Ты была совсем маленькой, но всем понравилась. Ты…

— Я хочу домой.

От голоса Юли у Андрея мурашки пробежали по спине. Конечно, это был тот самый холм, который она ему показывала, где миротворцы сожгли всю её семью. Или не миротворцы, но сейчас это было не важно.


Из динамиков нарастал низкий тревожный гул, свет до того ослепительно-белый начал тускнеть и одновременно приобретать красный оттенок, пол и стены стали тихо вибрировать.

— Юля, постой, прекрати, — Андрей отпихнул комбаста, присел перед девушкой на корточки. — Очнись! Послушай меня! Не теряй над собой контроль! Помни, чему тебя учили! Юля, ты слышишь меня?

Андрей взял её за подбородок, осторожно вздёрнул вверх и оторопел. Её глаза были совершенно пустые и смотрели свозь него.

— Смотрите! — отчаянно закричал Рэм.

Андрей обернулся: на экране в небе появился один серебряный росчерк, затем второй, третий! Миротворцы! Изящные серебристые сигары парили в небе против всех законов физики. Судя по изображению, они кружили вокруг колесницы лесных, как барракуда возле добычи

— Ияяяааайй…

Юля издала нечленораздельный писк. Экран заволокло белым шумом, внезапно отключилась гравитация. Андрей улетел к потолку, в последний момент успев уцепиться за спинку кресла, на котором сидела девушка.

Освещение почти померкло, сенсоры мигали, как салют во время взрыва на фабрике фейерверков. А Юля при этом выглядела до дрожи пугающе: она сидела в кресле как истукан, глаза её заволокло паволокой, а из носа текли тонкие струйки крови.

Вдруг её волосы поднялись дыбом, между ними заискрили разряды тока, они начали сплетаться в длинные пряди, похожие на змей медузы Горгоны.

Андрей отчаянно рванулся к любимой, обнял её за шею (руку не сильно дёрнуло током), попытался вытащить девушку с кресла.

Уперев ноги в пол, ему даже удалось поднять её, но руки по-прежнему остались в геле, сейчас горящем красным.

— Юля, Элия, дорогая, пожалуйста, прекрати! Ты себе навредишь, навредишь всем! — кричал Андрей на ухо. — Я здесь, услышишь меня. Юля, нам надо домой!

Из последних сил вытаскивая любимую, он одной рукой коснулся геля.

Что случилось потом, он не мог объяснить. Его разум просто не мог это осознать: все те эмоции, чувства и ощущения. Остались только редкие воспоминания. Например, он ощущал свою руку огромной, слово ствол дерева или морская волна. При этом в ней была заключена такая сила, что он был способен крушить камни и всё, что окажется в его поле зрения. Кажется, он мог видеть всё вокруг на триста шестьдесят градусов и даже заглядывать в глубь вещей…

А ещё он чувствовал Юлю — так, как было с ними только в моменты высшего удовольствия.

И всё это время у него на краю сознания не переставала биться мысль:

«Юля, домой, нам надо домой. Домой!».

И она его услышала!

Связь вдруг распалась. Влюбленные вырвались из хватки геля и улетели в тот самый экран, что транслировал шныряющих миротворцев.

Последнее, что помнил Андрей, был вкус крови, во рту и в носу, и то как спины солдат отгораживают от него силуэт лежащей девушки.

Он отключился. Если бы он смог продержаться ещё немного, то увидел был, как «сигары» миротворцев прыснули в стороны от взявшей чёткий курс колесницы.



***

Следующую ночь, а может и день, Андрей помнил, как в бреду: у него болела голова, он едва чувствовал своё тело, и его постоянно пичкали какими-то лекарствами.

Кто именно, он не мог сказать.

В итоге он собрал волю в кулак и резко встал. Это действие отозвалось новым приступом боли и темнотой в глазах, но потом он удивительно хорошо стал себя чувствовать, свесил ноги с кушетки и осмотрелся.

Его пристанище было собрано из прутьев толщиной с большой палец, изогнутых и соединённых под потолком. От этого комната была круглой и по форме напоминал пузатый кувшин. Андрей ощутил себя кем-то вроде джина, хотя помещение было довольно широкое — метра четыре в диаметре. В центре стоял столбик, как ещё одна опора, именно к нему крепились прутья, но ещё на нём размещались несколько кругов полок с зеркальцами, футлярами и тюбиками, назначение которых Андрей не знал.

Ещё одна кушетка стояла напротив. Комнате была двухместной — выходит, ему её специально предоставили в полное распоряжение.

В арочном проёме показалась женская головка и тут же исчезла, что-то пискнув напоследок.

Андрей было за ней поднялся, но встал слишком резко, и его опять накрыл приступ головокружения. Обождав, он начала осторожно ходить по комнате и вскоре пришёл в норму.

Внутри пахло орехом, а откуда-то из-под пола тянуло тёплым воздухом. Девушка вернулась в сопровождении, как потом выяснилось, доктора, который выглядел странно. Если судить по форме ушей, то он точно принадлежал к лесным, но при этом был низенького роста, с квадратной бородой и очень большими глазами. Он походил скорее на доброго гоблина в халате. На него Андрей тут же накинулся с вопросами, но тот мягко увёл тему в сторону, осведомился о его самочувствии, послушал пульс, дыхание, попросил высунуть язык и оттянул веко. Закончив, он поведал, что состояние Казакова удовлетворительное, он может начать есть с осторожностью и ходить без серьёзных нагрузок.

С этим доктор и отбыл, сказав, что скоро Андрею всё объяснят. Тот вскипел, но сообразил, что находиться в одной майке, без оружия и неизвестно где.

Тут, кстати, вернулась девушка — с подносом, от которого ароматно пахло. Она мило улыбнулась, ловко разложила всё на столик вокруг столба и пожелала приятного аппетита.

Она была голубоглазой блондинкой, страшненькой, с немного растерянным выражением лица. Говорила на языке, понятном Андрею, но с сильным акцентом: грассировала, глотала окончания и, конечно же, вместо «е» произносила «э». В общем, девушка выглядела очень милой и наивной, отчасти поэтому Казаков сменил гнев на милость. Да и аппетит у него проснулся невероятный.

На подносе под колпаком обнаружились мелко поструганное мясо с овощами, сочащееся жиром, уложенное на широкие свежие листья, несколько лепёшек, пара соусов в плошках и ароматный бульон в керамическом котелке.

Что удивило Андрея, так это то, что рядом с вилкой и ложкой лежали палочки! Вот это новость! Что ж, пока есть возможность, спи или ешь, — так говорил Скаур. Этой возможностью Андрей и воспользовался. Как раз по окончанию трапезы к нему зашёл посыльный.

При виде его Казаков с трудом сдержал смех и чуть не подавился последним куском мяса. По всей одежде вошедшего — груди, спине, рукавам — тянулись полосы бахромы. Да не простой: ко многим её шнуркам были приделаны разные финтифлюшки — от гильз до стекляшек и перьев. Нет, наряд нельзя было назвать уродливым, скорее даже красивым, но уж очень необычно выглядел посыльный для Андрея.

К тому же у него были длинные волосы, в которые тоже были вплетены цветные ленты, в уши вставлены серьги с серебряными цепочками до плеч, а на грудь свисало роскошное ожерелье из красно-белых перьев, вперемешку с гильзами и небольшими декоративными то ли гранатами, то ли мандаринами.