Волкодавам виза не нужна

– Так точно.

Лесничий убрал смартфон в карман.



– Как добирался, лейтенант? – Лесничий вспомнил, что сразу, еще в телефонном разговоре, начал величать Суматоху на «ты», и продолжил общение в том же духе.

Сергей не успел еще толком поговорить с Редькой, который был занят с полковником Селиверстовым какими-то делами в другом корпусе.

– Нормально. Почти без происшествий. Если не считать некоторой сложности самого побега.

Суматоха был худощавым, с мальчишеским улыбчивым лицом, несколько многословным. Может быть, как раз его внешний вид и голос, соответствующий такому облику, и заставляли Сергея сразу обращаться к нему на «ты», хотя эта манера не была ему свойственна.

Но из характеристики на Суматоху командир боевой группы знал, что Егор Петрович был не только прекрасным компьютерщиком и даже квалифицированным и талантливым хакером. Именно эту роль ему и предстояло исполнять в ЧВК. Он являлся прекрасным командиром взвода, отлично зарекомендовал себя во время тяжелой командировки на Северный Кавказ.

После нее, четыре месяца назад, Суматоха по приговору суда и угодил на восемь лет за колючую проволоку. Он лично расстрелял наркоторговцев, пытавшихся подсунуть его солдатам свой товар.

– Доволен, что твои восемь лет так быстро закончились?

– Конечно. Хорошего там мало.

– Не был, но могу догадаться. Пребывание в СИЗО можно не считать. Я там недолго кантовался.

– А для меня СИЗО запомнилось как самое худшее, – признался лейтенант. – Там отчаяние подступало, чувствовал себя всеми брошенным. Хотя и думал, что ГРУ меня не забудет. Так и оказалось. Только и четыре месяца – срок немалый. Трудно было ждать. Сперва в СИЗО, потом на зоне. Я уж и сам подумывал, как бы мне оттуда уйти. Даже готовиться начал. Оказалось, не зря.

И сам Лесничий, и тем более старший лейтенант Иващенко, познавший это на собственной шкуре, могли бы рассказать лейтенанту Суматохе, что ГРУ вовсе не обязательно помогает тем, кто угодил на зону, если не испытывает каких-то определенных трудностей и необходимости в конкретном человеке.

Пусть Егор Петрович верит в свою службу и надеется на нее. Хорошо, когда в характере человека присутствует доля романтизма. В данном случае ему просто повезло.

А крайняя северокавказская командировка показала, что лейтенант Суматоха является хорошим бойцом. Кроме того, волкодавам из ЧВК нужен был свой хакер. И не простой, а достаточно опытный, умелый. Вот и возникла в нем необходимость. Если бы не она, то еще неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба лейтенанта.

Еще сказалось место рождения. Город Донецк Ростовской области. Совсем рядом с Украиной. Говор у лейтенанта тот же, что и на Донбассе, имеющем собственный Донецк, куда более крупный. Это тоже было немаловажным фактором. Поскольку проколоться даже на самом простом разговоре можно запросто.

Отработать соответствующий говор в устной речи можно за месяц. Но одного только произношения мало. Например, где-то в средней части России или на Урале скажут: «У меня есть девушка». А на Кубани и на Дону, как и на Донбассе: «У меня есть невеста». В России само слово «невеста» приобретает совсем другой, почти официальный оттенок. А «девушка» на Кубани и на Дону имеет отношение к чужим, может быть, даже незнакомым.

По такой мелкой ошибке в речи будет легко определить человека, прибывшего издалека. Опытный спец, натасканный в подобных лингвистических тонкостях, наверняка это заметит.

Следующий вопрос был общим, задавался всем новоиспеченным волкодавам:

– И как уходил? Рассказывай. Надеюсь, груз двести за спиной не оставил?

– Обошлось, слава богу, без этого. Старался выполнить приказ. А побег… Легче всего, когда он групповой. Хотя бы помощника иметь необходимо. Вот я для начала и нашел такого. Мужик толковый. Изобретатель. У него на заводе какую-то придумку украли и внедрили. Начальство не один миллион заработало. А ему ничего. Да еще и порешили от него избавиться, убрать. Чтобы в суд не обратился, не смог доказать факт хищения и все остальное. Он защищался, и так вышло, что убил. В итоге оказался на соседней шконке. Обговорили с ним все, обмозговали. Просчитали варианты. Решили, что убежать проще всего из промышленной зоны, которая к внешнему забору примыкает. Я, грешен, хотел канализационным стоком воспользоваться, но сосед сказал, что там всегда сыро. От дерьма потом несколько месяцев отмыться не сможешь. По запаху искать будут и найдут без помощи собак. – Суматоха хохотнул, видимо, представив себе все это. – Подумали мы и решили, что там должен быть еще колодец связи. Мой инженер просчитал, где он может находиться. Мы прикинули, что через эту систему коммуникаций убежать можно, но там обязательно должна быть установлена сигнализация. Это я на себя взял, хотя систему и не знал. Но что на зоне может быть сложного в системе?! Там все топором сделано. Приличные телефонные аппараты стоят только в камерах у солидных людей. А в кабинетах у начальства – так, старье списанное. Все заключалось в том, чтобы до колодца связи как-то добраться. Требовалось подкоп вести. А как его в рабочее время сделаешь, если у каждого норма дневная? Не выполнишь ее, есть будет нечего. Это закон.

– И что, все там у вас вкалывают? – осведомился Лесничий.

– Понятно, что не все. Авторитеты работать не будут. Остальным приходится за них вкалывать. Вот мы подумали и решили к таким паханам обратиться. Мой сосед хорошо знал парочку своих земляков, договорился. Норму нам обещали записывать. В обмен мы должны были эту парочку с собой взять. Они парни тертые, у каждого по три ходки, и все по крупным делам. Все организовали, даже инструменты нам достали. Но копали мы вдвоем. Авторитеты к этому делу не приспособлены. Но им и за крышу спасибо. Тоже немалое дело. До колодца мы добрались за три рабочих дня. В день побега все, что было нужно, из отрядного барака с собой забрали. А мне как раз за день до этого трубку передали. Не знаю уж, какими окольными путями, но ко мне она пришла от одного из главных авторитетов нашего барака. Раньше он со мной даже не здоровался. А тут по имени-отчеству, руку пожал, пожелал удачи, сообщил приказ командования. Пообещал помощь, если потребуется.

Дальше все пошло так, как мы с соседом-инженером рассчитали. С сигнализацией я в два счета справился. Даже не отключил, а просто заблокировал, чтобы не заметили. При этом сигнальные лампочки продолжают гореть. Двадцать метров над телефонными кабелями в асбоцементных трубах ползли на четвереньках, потом выбрались посредине газона из другого колодца. Казалось бы, свобода, можно полной грудью дышать, но тут неприятности пошли. Наши авторитеты посчитали, что вместе мы сила, нам следует держаться толпой. Как дальше действовать, они уже спланировали. Один, как оказалось, был из соседнего большого города, знал человека, которого, как он сказал, можно растрясти на несколько сотен тысяч, да и машиной у него разжиться. А на колесах можно быстро и далеко укатиться. Но я тоже просчитал, что если они кого-то ограбят, то в живых его не оставят. Ни к чему им свидетель, который на них покажет и сообщит, какую машину искать следует. Мне такой вариант откровенно не нравился. Но другие я тоже просчитал. В разговоре собрал информацию, адрес, имя, все такое, потом увел всех отсыпаться до вечера в старую неработающую трансформаторную будку. Она закрыта была, но проволоку в городе найти не сложно. Там стройки кругом. Сделал отмычку, отомкнул будку, и закрылись мы там изнутри. Искать нас могли начать уже через пару часов. Но в закрытую будку не полезут. Тем более к ней провода старые тянутся. Подумают, что рабочая. Мы нормально устроились. А через час я вышел, оставив компаньонов досыпать. Закрывать их не стал. Я человек не жестокий. И сразу по адресу. К тому мужику. Армянин Васген, торгует оптом коньяками. Нашел его, предупредил, что с наступлением темноты грабить придут. Он возмутился, хотел ментам позвонить, но я не позволил. Пообещал, что сам сумею защитить. Мне встреча с ментами была ни к чему. Это провал. А Васген выглядел нормальным мужиком. Я открылся. Рассказал про побег. Он остался доволен, но не поверил, что я в состоянии защитить его от уголовников. Двумя травматическими пистолетами вооружился и пятизарядным дробовиком. Приготовился к встрече гостей. Но стрелять не пришлось. Авторитетов я уложил за две секунды, а соседа-инженера пощадил. Он спасибо сказал и ушел. Авторитеты, когда в себя пришли, тоже спасибо сказали и были таковы. Но сперва они что-то выпросили у Васгена. Кажется, тысяч десять на выпивку по случаю свободы и на дорогу. Он оказался мужиком не жадным, дал. Потом стали мы с Васгеном думать, что мне делать дальше. Он кому-то позвонил. Появился молодой парень, сфотографировал меня, ушел и через час вернулся с водительским удостоверением. Этого на первое время должно было хватить. Когда гаишники на дорогах документы проверяют, паспорт не спрашивают. В правах фамилия была другая. Придраться трудно. А Васген собирался в Москву ехать, сдавать свою старую машину и брать новую. Меня решил охранником нанять. Посмотрел, что я могу, убедился в моей надежности. А он с большими деньгами ехал, без защиты рискованно. Так вот я и оказался на улице Зорге у автосалона, откуда меня Ринат забрал. Жду дальнейших приказаний, товарищ старший лейтенант. Хотелось бы услышать хоть что-нибудь о новой службе. Если вам не трудно, конечно.

– На «ты» переходи, не мечись с одного на другое. Мне так привычнее, – сказал Лесничий. – Мы с тобой, кажется, из одного окопа.

Егор Петрович хотел что-то сказать, но в дверь без стука заглянул Иващенко.

– Нашего полку прибыло? Это хорошо, – заявил он, так и не зайдя в комнату. – Я сейчас бритву принесу. А то ты ходишь как ежик.

– А ты бороду отпустить не желаешь? – внезапно для самого себя спросил старший лейтенант. – Ты же родом из казаков, да?

Вопрос возник не случайно. Сергей вспомнил предположение полковника Селиверстова о возможности командировки в Новороссию под видом казаков. А что за казак без бороды?! Это несерьезно. Можно без шашки и коня обойтись, но без бороды – никак.

– Чистокровный казак во многих поколениях. Прадед у белых воевал. Дед – у Доватора. Отец тоже лампасы носил, только не казачьи, а простенькие, генеральские. А в чем, командир, проблема?

– Мы тут все из казачьих родов. Преднамеренно. Может быть, придется и бороды отпускать. Для пущего колорита. Но это как командование ЧВК решит.

– Я не слишком хорошо понимаю, что такое ЧВК. Расшифровку аббревиатуры знаю, но не более того.

– Мне известно лишь, что готовят нас для работы в Новороссии. Но об этом даже со своими рекомендуется говорить вполголоса. Пока не все собрались. Ожидаю еще двоих. Надеюсь, они на подходе. Тогда будем все в сборе. Но конкретно о ЧВК тебе полковник Селиверстов расскажет. Он уже идет. – Сергей Ильич ткнул пальцем в оконное стекло.

Георгий Игоревич пересекал двор. Рядом с ним шагал Редкозуб. Второго можно было определить по сияющей загорелой лысине. Это был Василий Редька.

– За кого воевать будем, я понимаю. А вот против кого? – серьезно спросил лейтенант Суматоха, видимо, не слишком обрадованный такой туманной перспективой.

– Первое наше задание, как я понимаю, связано с очень серьезной птицей, «диким гусем» по кличке Соломон. У него лучшая в Америке охрана. Мы должны будем превзойти ее. Не только поймать или подстрелить птичку, но и добыть документацию, которая будет при ней. Причем в строго определенное время и в конкретном месте.


– Ага. – Суматоха заулыбался. – Вот это уже интересная работа. Не хочется необученных укропов бить. Пусть их колотят ополченцы. Там равные силы получаются. А с «дикими гусями» работать приятнее. Будет хотя бы о чем вспомнить на старости лет.

– Ладно, наше дело военное – приказы выполнять. По мере своих сил, конечно, – проговорил Сергей. – Жди полковника. А мне пора на занятия. Перерыв кончается. Селиверстов тебе все объяснит. Вопросы к нему продумай, чтобы потом мне их не задавать. Я и сам знаю не много. Просьбы ко мне есть?

– Есть. Не знаю, к тебе это или к Селиверстову. Если можно, хотелось бы получить ноутбук и выход в Интернет. Надеюсь, так я смогу быть полезным для всей группы.

– Это вопрос к полковнику. Кстати, мы с Иващенко сейчас занимаемся в учебном классе. Там семь компьютеров. Вернее, восемь, но один чужой. Его лучше не трогать. Он и стоит отдельно. Кажется, все семь имеют соединение с Интернетом. А что ты задумал, лейтенант?

Вопрос был не праздным. В разведке любая самодеятельность считается нежелательным, даже опасным делом, потому что может поставить под угрозу всю группу.

– Можно, в принципе, и стационарным компьютером обойтись. Что задумал, пока говорить не буду, но у меня есть некоторый опыт. Может, смогу добыть полезные данные на того «дикого гуся» Соломона. Если наколку мне дадите.

– Это опять вопрос к полковнику. Я сам ничего о нем не знаю. В курсе только, что это руководитель большой американской ЧВК.

В дверь опять без стука заглянул Иващенко, протянул Суматохе разовый бритвенный станок, посмотрел на часы, улыбнулся и тут же вышел. Следом за ним поспешил и Лесничий.



Первым днем занятий остались довольны все. Специалисты пообещали послезавтра привезти с собой беспилотник, готовый к работе. Они хотели научить офицеров управлять им в реальном полете и разбирать результаты собственной видеосъемки.

Сергей Ильич легко вник в систему и начал ориентироваться сразу. Правда, инструкторы предупредили его, что иногда анализ результатов съемки может быть сложным, особенно при работе с тепловизором. Тут нужен навык, поэтому тренироваться придется много, в том числе и ночью.

Лесничий был двумя руками за такой режим. Все-таки именно практические занятия всегда дают самые основополагающие и крепкие навыки.

После первого неполного дня занятий Иващенко и Лесничий сумели оценить необходимость оснащения своей малой боевой группы подобной техникой. Они обрели уверенность в том, что смогут с ней справиться.

Более того, Сергей, командир подразделения, которого еще официально не существовало, прикинул новые возможности и решил, что беспилотник чуть не вдвое повысит боеспособность группы. Он не постеснялся сказать об этом вслух полковнику Селиверстову. Довольным оказался и сам Георгий Игоревич, и специалисты, которым важна была оценка опытного офицера. Они уже слышали добрые слова ополченцев Новороссии, но осознавали, что там все-таки воюют не специалисты самого высокого полета.

Под вечер полковник Селиверстов привел для знакомства с Лесничим и другими офицерами старшего лейтенанта, командовавшего взводом, охранявшим базу. Это подразделение было оснащено современными приборами контроля территории и прилегающего пространства.

У командира взвода охраны была прекрасная фамилия, полностью соответствующая его профилю работы – Триглавов. В отсутствие самого полковника старший лейтенант поступал под командование Лесничего.

Такое представление означало то, что полковник Селиверстов собрался уезжать домой. Там его ждали собаки. Да и отдохнуть Георгию Игоревичу ничуть не мешало. День выдался сложным, мягко говоря, весьма хлопотным и даже опасным для жизни.

Но у Сергея Ильича все же возник вопрос.

– Товарищ полковник, а как с машиной? Еще двое должны прибыть. Их как-то встречать нужно. Могут появиться и ночью.

– Машина уже передана нам на постоянной основе. Водитель находится в официальной командировке. Он отвезет меня и вернется. Если в его отсутствие будет сообщение, звони мне. Я сам встречу по пути.

– Понял.

Тут же ожил смартфон Лесничего.

– Значит, можно будет не звонить. Я и так встречу. – Полковник догадался, от кого может исходить этот вызов.

– Слушаю, Лесничий.

– Беспокоит Кравченко Александр Аркадьевич. Приказано прибыть в твое распоряжение, Сергей Ильич, – раздался голос, вроде бы знакомый.

Да и обращение Кравченко на «ты» тоже говорило об этом. Лесничий не помнил офицера с такой фамилией. Однако после некоторых раздумий с голосом совместилось имя-отчество. Лесничий был знаком только с одним Александром Аркадьевичем. Тот носил фамилию Миллер, был когда-то старшим лейтенантом спецназа ГРУ. Этот голос, вне всяких сомнений, принадлежал именно ему.

– Понял. Почему фамилию сменил, ты мне позже расскажешь. А сейчас сообщи, где находишься, чтобы мы могли тебя забрать.

Кравченко объяснил.

– Примерно через час за тобой подъедет микроавтобус. Кроме водителя там будет полковник Селиверстов. От него получишь дальнейшие инструкции. Запоминай номер…

– Я понял, Сергей Ильич. Запомнил. Буду ждать. Я одет в спортивный костюм красно-синей расцветки и серую куртку, которая мне явно мала.

Лесничий помнил, что Александр Аркадьевич Миллер слыл человеком с совершенно неукротимым духом. Он постоянно искал правду, готов был не соглашаться ни с кем, даже с командованием.

Когда полковник уехал, Лесничий достал документы на личный состав своей группы, которые изучить в подробностях так и не успел, и нашел персональное дело старшего лейтенанта Кравченко. Да, так и есть, Александр Аркадьевич был осужден военным трибуналом за избиение начальника штаба своей бригады.

В Российской армии, как, впрочем, и в любой другой, считается, что младший офицер или солдат не имеет права поднимать руку на старшего по званию. Иначе не будет ни порядка, ни общепринятой системы подчинения. Армия просто перестанет быть таковой.

Избиение, видимо, повлекло за собой тяжелые последствия для начальника штаба. Ведь приговор суда содержал не только стандартное «разжаловать в рядовые и уволить из армии», но еще и «определить меру наказания в восемь лет лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима».

Это был достаточно суровый приговор. Явно не за простую обоюдную драку. Здесь дело пахло тяжелыми увечьями и даже, возможно, инвалидностью пострадавшего.

Лесничий не понимал, как командование решилось вытащить с зоны человека, который не слишком уважительно относился к погонам с большими звездами. Обычно корпоративная солидарность начальства превалирует над другими соображениями.

Сам-то Лесничий был уверен в том, что найдет с Кравченко общий язык, как это происходило раньше. В общем-то, Александр Аркадьевич был довольно неплохим человеком. Сергею хотелось надеяться, что два года в зоне не испортили его. Там ему с таким характером, наверное, тоже было очень трудно.

За этими раздумьями и застал Лесничего звонок полковника Селиверстова.