Ведунья против князя

– Я взял три дня отпуска, – словно невзначай сообщил Ланс и невинно добавил: – Но вино маги не пьют вообще. Какой морс тебе налить?

– Земляничный, если есть, – улыбнулась Дилли, стараясь понять, это уже допрос и мужчины специально играют в доброго и злого дознавателя или все значительно серьезнее?

– А ведуньи пьют вино? – вскользь поинтересовался сыщик у рыженькой нахалки, обращающейся с ними как с обычными покупателями пилюль.

Хотя девчонка отлично знала, что от их решения зависит ее судьба. Но вела себя как прирожденная княгиня, свободно орудуя столовыми приборами, которые он сам загодя выложил полными комплектами, будто для торжественного приема послов.

– Зависит от обстоятельств, – уклончиво вздохнула девушка и, внезапно смилостивившись, пояснила: – Некоторые настои и бальзамы делаются на вине и вытяжке, да и при простуде неплохо выпить пару глоточков горячего грога.

– Анди, – задумчиво рассматривая на свет бокал с вишневым морсом, решился Тровенг на предложение, каких еще не делал никогда и никому, – мы ищем ведуний уже три года, потому и поймали тебя так быстро…

Говорить, что это заслуга Джерта, пославшего ей вслед своих лучших людей, сумевших не потерять девушку, менявшую внешность вместе со шляпкой, он не стал. Ей незачем, а у них с Джертом свои счеты.

– Зачем? – коротко спросила она.

– А тебе не известно? – Теперь, когда Лансу вдруг приспичило жениться, у Гарда почти не осталось способов ее разговорить.

Попытаться подкупить – бесполезно. Припугнуть, хотя бы осторожно и туманно, нельзя – Ланс обидится. Этика магов, лешие бы ее завели. С избранными женщинами все одаренные носятся как со свадебным тортом. А все остальное Гард и прежде не собирался на ней испытывать. Никто не знает, чем сильны ведуньи, но все жители уверены, что иной раз они бывают мощнее магов. Потому и едут страждущие со всех сторон к тем, в ком заподозрят этот странный дар.

– Точно – нет. А догадки строить не возьмусь, – ответила Дилли и прямо глянула ему в глаза: – Но если ваша светлость намекнет…

– Три года назад… – начал он и сделал паузу, но девушка спокойно молчала, и ему пришлось продолжить: – У престарелого графа Ланмера вдруг появилась жена, молодая и красивая женщина. Вскоре он умер, а она пропала, не взяв из дома даже медной монетки. А поместье оставила его незаконнорожденному сыну и его матери-простолюдинке.

Она задумчиво смотрела в окно и улыбалась бледно и загадочно, явно видя в раскинувшейся за ним пронзительной синеве что-то свое.

– Ее звали Илиана, – положил Гард последний ненадежный козырь в жидкую стопку известных сыску фактов.

– Вы оскорбились, – укоризненно взглянула на него девушка, – когда я сказала про пересоленную кашу, а ведь эти байки в разных вариантах повторяют в каждом трактире. Как говорят, дыма без огня нет.

– Иногда мы можем немного… – сыщик помолчал, подбирая слова и истово жалея, что не сдержался там, на дороге, – припугнуть особо опасного преступника. Но мы не палачи и не садисты. И мы бы ее не искали, но родственники покойного не перестают писать жалобы князю. А среди них есть люди, которым он не может отказать без веской причины. Еще они представили свидетелей, утверждающих, что граф давно и очень серьезно рассорился со своей селянкой и не пожелал признавать ее сына своим. Поэтому нынешнее положение они считают надругательством над волей покойника, а его последнюю жену – мошенницей, приворожившей старика по заданию бывшей любовницы. Наши дознаватели опросили всех слуг и не пришли ни к какому выводу. Но случайно выяснили, что граф называл жену ведуньей и очень ценил, – можно сказать, молился на нее. И тогда тем более неясно, почему она так легко отказалась от наследства, раз имела на него полное право. В общем, дело темное, и поэтому мы ищем любые упоминания о ведуньях с похожими именами.

Рассказывая о простом, на первый взгляд, деле, тем не менее стоившем ему многих часов зря потерянного времени и сил, а в награду принесшем лишь несколько колких упреков князя, Гард все больше злился и мрачнел.

Напрасно он не согласился на предложенный племянниками графа мировой вариант. Если вернуть им имущество дяди, взамен они отдадут селянке дом в предместьях и оплатят обучение мальчишки в хорошей школе. Хоть и понимал, что это не совсем честная сделка, но ведь если они нажалуются князю в очередной раз, бастард и вовсе ничего не получит.

– Он был очень одиноким и несчастным человеком, – тихо и печально произнесла ведунья, и на ее лицо словно тень легла, моментально добавляя беззаботной девушке с десяток прожитых лет и не одну телегу житейского опыта, – и неимоверно гордым. Болезненно гордым, и это испортило ему жизнь. Всем им. Но поссорились они не сами. Оксон Ланмер на склоне лет встретил свою самую большую любовь, и его не смущало, что она селянка. И тем более не волновало мнение родичей, не стеснявшихся еще при жизни делить его имущество. Сильнее всего графа беспокоил ребенок, поэтому Оксон и провел с любимой тайный ритуал в часовне собственного дома. В присутствии своего секретаря, управляющего и адвоката.

– Но они ни слова не проронили, когда их спрашивали!

– Мне это известно, – слабо улыбнулась Дилли. – Но хочу рассказать по порядку. Лично меня в этом деле изначально насторожило другое: почему их свадебный ритуал был тайным. Оказалось, такое условие поставила Натиля. Селянка хорошо знала подлинный нрав графских родичей и чрезвычайно волновалась за будущего ребенка. Племяннички могли сделать все что угодно, лишь бы он не родился… По деревне полз слушок, что они уже погубили первую жену графа.

– Это можно будет проверить на амулете, – многообещающе прищурился Ланс, не сводивший с ведуньи внимательного взора.

– Граф с его тайной женой скрывали свои отношения и ее положение как могли, – продолжила повествование ведунья. – Но от всех недобрых глаз не закроешься. Особенно когда некоторые слуги не против положить в карман несколько монет за чужую тайну. Родственнички сначала ездили и устраивали скандалы, обвиняя бедную женщину в наговоре и привороте. Но Оксон никого не желал слушать, лишь все упорнее прятал и охранял любимую. И когда родился ребенок, был вне себя от счастья. Вот тогда родичи поняли, что наследство почти уплыло из их рук, и наняли комедьянта. Очень способного, и подготовился он хорошо. Все разузнал про характер Натили, про особые метки – золото легко развязало языки преданным прежде служанкам. Лицедей явился к графу с повинной, дескать, не может и дальше обманывать несчастного старика. Ребенок якобы не от Оксона, а от него, и отказываться от сына «отец» не намерен. Граф бы не поверил, но слишком много было различных тонкостей, улик, как вы говорите. Он, конечно, выгнал наглеца и дня три молчал, носил все в себе. Но когда Натиля заволновалась и начала расспрашивать… сорвался. А она тоже гордая и, считая себя невиновной, оправдываться не стала. Взяла ребенка и ушла куда глаза глядят.

– Ясен свет, – огорченно фыркнул Ланс. – Все они такие дурочки… извини, Анди. Никогда не понимал, как можно бросить любимого человека, не попытавшись бороться с ложью? Хотя бы ради своих детей. Но теперь мне уже почти все ясно. Кроме одного… зачем ты выходила за него замуж?

– Когда я такое сказала? – изумленно распахнула глаза гостья, и маг досадливо прикусил губу.

Девушка ничуть не солгала, он это чувствовал. Да и действительно ничего подобного не говорила.

– Дальше в их истории все очень печально, – снова посмурнев, продолжила рассказ Дилли. – Граф постепенно остыл и понял собственную неправоту. Да и родичей своих заподозрил. Через некоторое время отыскал жену с сыном и начал тайно помогать им через ее мать. Но гордость пересилить, попросить прощения так и не смог. И чрезвычайно от этого страдал – чем дальше, тем больше. Ему было обидно, что долгожданный сын растет без него: не ему дарит первую улыбку и первое слово, не к нему бежит за защитой. Домочадцы осторожно намекали, что можно бы отправить к ней послов, но он не пожелал. Просто втайне переписал завещание на сына и признался в проведенном ритуале, но под клятвой запретил своим свидетелям кому-либо открывать эту тайну до его смерти и без крайней нужды. Так бы все и шло, но Натиля серьезно заболела. И ее мать, испугавшись за дочь и будущее внука, устав от собственной двуличности и неуверенности, пришла ко мне. Не знаю, кто ее направил, но горе женщины было таким глубоким и искренним, что я не могла отказать.

– Но ведь все ведуньи утверждают, что не умеют исцелять, – насторожился Гард.

– Вот сейчас я должна оскорбленно вскочить и побежать прочь из этого уютного дома, – с легкой насмешкой вздохнула Дилли, – так как это такие же байки, как россказни о дознавателях. Хотя один вор показывал мне страшный шрам от ожога, но я же не говорю, будто так поступают все сыскари поголовно.

– Анди… – маг смотрел на девушку ласково и открыто, как на давнюю подругу, – мы, конечно, расспрашивали не самих ведуний, вас найти невозможно. Но есть одна тонкость, которую я хочу тебе пояснить. Магов в нашем мире очень немного, поэтому все люди, имеющие сколько-нибудь заметные магические способности, известны ковену. И среди них нет ни одной ведуньи. И значит, вы действительно не способны никого исцелить.

– Спасибо, – мило улыбнулась ему гостья, и Ланс порозовел от удовольствия. – Все это мне известно, и ничего иного я и не утверждала. А теперь достань кинжал и уколи мне руку.

– Не буду, – наотрез отказался маг и метнул в напарника предупреждающий взгляд: – И ему не позволю.

– Да я и сам не собираюсь, – недовольно фыркнул Гард. – И вообще, давайте до конца разберемся с графом. Как случилось, что он любил одну, а женился на другой?

– Это ваша светлость сказала, а не я, – на миг став легкомысленной девчонкой, лукаво глянула на него Дилли и тут же стала серьезной: – Но вы правы, пора закончить историю. Я пришла в дом графа в грозу… якобы случайно заблудилась. Представилась гувернанткой, сбежавшей от слишком фривольного хозяина. Разумеется, меня не выгнали в дождь и даже пригласили к ужину. Оксон отчаянно скучал, но не пускал в дом ни родичей, ни друзей, пытавшихся помирить его с племянниками. За месяц мне удалось излечить его от упрямства и гордыни, и он согласился тайком посмотреть на сына.

Девушка невесело усмехнулась, вспомнив те нелегкие дни, отпила морса и, подавив вздох, продолжила рассказ:

– Очень обидно, когда хорошие люди сами портят свою жизнь, словно надеются, что у них есть еще парочка, про запас. Через три дня после этой прогулки граф отправил меня к Натиле, и разговор с ней был очень нелегок. Мы беседовали и спорили весь день, почти не спали ночь, потом договаривались еще полдня. В конце концов она согласилась на уступку. На следующий же день Натиля уже открыто вышла замуж за своего мужа, но перед жрецом на ритуале стояла я, подменяя ее по доверенности. Натиля слишком осторожная и недоверчивая мать и ни за какие блага не желала подвергать сына опасности. Ей однажды уже пригрозили вполне однозначно, что долго бастард в поместье не проживет.

– Но он же живет там сейчас? – насторожился Ланс.

– Теперь там хорошая охрана и больше нет продажных слуг, – пояснила Дилли. – Но алчные родственнички никак не унимаются, и я начинаю все сильнее волноваться за подопечных. Иначе никогда бы не открыла вам этой тайны.


– Мне придется лететь в столицу прямо сейчас, – поднялся со стула Гард. – А вы отдыхайте тут спокойно. Ланс, ты получаешь премию – пять дней отпуска.

– Спасибо, – признательно глянул маг и поперхнулся, услыхав голос Дилли:

– Возьмите меня с собой, ваша светлость. Мне известно, что князь велел вам привезти ведунью, – встала перед Гардом девушка.

– Но вы мечтали поглядеть на море! – пораженно рассматривал ее начальник тайного сыска.

– Я уже посмотрела, – беспечно улыбнулась она, – мне понравилось. Как-нибудь поселюсь здесь… года на два.

– Анди, вы не понимаете… – попытался отговорить ведунью расстроенный Ланс. – У князя невыполнимое желание, ни один из магистров ковена не справился! Он вас замучает и не поверит, как мы, в вашу неспособность лечить.

– Но хотя бы перестанет гоняться за моими соплеменниками, даст им пожить спокойно, – горько выдохнула девушка.

– Вы имеете в виду Мшарье? – насторожился Гард. – Но люди князя тут ни при чем. Мы слишком поздно узнали о том, что семью спугнули, ведь простые люди умеют прятать от властей тех, кого считают своей единственной надеждой.

– А сторож там – из ваших, – уверенно объявила Дилли, – и он боевой маг. Но если прежде были не вы, то мне тем более необходимо попасть в столицу. Нужно узнать, кому понадобились ведуньи, ведь их едва не выловили, они успели уйти в последний момент. Сколько вещей я могу взять с собой?

– Саквояж, – задумчиво буркнул Гард. – Все остальное купим вам там.

– Тогда я тоже лечу. Пойду найду второй крылет, – решил Ланс и направился к двери.

– А разве один не сможет унести нас всех? – озадаченно оглядела мужчин ведунья. – Я легкая, да и вы худые.

– Он-то унесет, – недоверчиво произнес сыщик, – но… это не совсем… пристойно.

– Дайте мне мужскую одежду, – предложила Дилли, не раздумывая ни мгновения, – и никто ничего не заподозрит.

И сделала вид, будто не заметила, как огорошенно переглянулись ее спутники.



Двадцать шестое сеноставня

Крепость Кадор на берегу реки Увели



Дилли

Ведунья проснулась за полчаса до назначенного срока, торопливо натянула мужские штаны и рубаху и помчалась умываться. Ванных комнат в старинном здании с комнатушками-кельями было лишь несколько. Хотя и настоящими ванными они не были, скорее примитивными старинными умывальнями. Хорошо хоть двери запирались изнутри на простые засовы, иначе пришлось бы будить кого-то из спутников, чтобы покараулил.

Дилли тайком хихикнула, вспомнив ошалелые лица сыскарей, когда вчера она вышла из своей комнаты в образе юного кеминца. Сыны переселенцев из восточного ханства Кемин отличались смуглыми, гладкими, округлыми лицами с густыми черными бровями и ресницами.

– Анди… – запнулся маг, увидев перед собой кротко опустившего взор черноволосого парнишку, но так и не смог задать самый волнующий вопрос, и ведунье пришлось ему помочь.

– Я не маг и не метаморф, – произнесла она мягко, с легким акцентом, усиливающим созданный образ. – Хотя, по мнению моих сородичей, метаморфов вообще не существует. Ведуньям встречать их не доводилось. А жуткие байки наверняка придумали менестрели после встреч с нами. Но тебя, видимо, беспокоит иное? Нет, кроме лица, я в себе ничего не меняла.

– А волосы? – глядя на ровно обрезанную густую челку, блестящей смоляной волной закрывающую лоб до самых глаз, осторожно осведомился Гард.

И словно ненароком еще раз оглядел худощавого парнишку, одетого в самый маленький костюм, какой они нашли в шкафу.

– Волосы не мои, это парик, – пояснила Дилли и пошутила: – А чему вы так удивились? Бродячие комедьянты умеют преображаться ничуть не хуже.

– В таком случае ты могла бы стать знаменитой актрисой, – неверяще прищурился Гард, – а лучше – моим сыщиком. У тебя к этому настоящий дар.

– Это не дар, – посерьезнев, отказалась она, – а необходимое умение ради выживания. И никто из нас не станет без крайней нужды работать комедьянтом или шпионом. Это сильно портит восприятие мира.

Мужчины озадаченно переглянулись, а устраиваясь в люльке крылета, завернули Дилли в меховое одеяло и усадили посредине. Чтобы не застудить, как поняла она позже, но не стала их огорчать пояснением, что ведуньи не простывают и не мерзнут.



Вернувшись в келью, девушка мельком глянула в еще темное окно и повернулась к зеркалу, придирчиво проверяя, не «потек» ли вчерашний образ. Хотя он и был заучен как детский стишок, вместе с парой десятков прочих ее любимых образов, но начинал расплываться, если она не имела возможности тренироваться достаточно часто. Поправив все замеченные неточности, Дилли тщательно оделась и обулась, собрала саквояж и привычно проверила, ничего ли не забыла.

И лишь после этого отперла дверь, за которой уже с минуту дежурил маг.

– Анди, – оглядев паренька, сообщил Ланс с подчеркнутым спокойствием, сразу же насторожив этим девушку, – я пришел предупредить. Мы решили лететь не в Брагод, а сначала заглянуть к одному надежному человеку. Никто ничего странного в этом не заподозрит, он мой наставник и иногда нам помогает.

– Вы хотите, чтобы он меня изучил?

– Нет, – твердо возразил маг. – Разумеется, нет. Об этом никто даже не помышлял. Но нам нужен его совет. А тебя предупреждаем, чтобы не пугалась. Ты согласна?

– Куда дэваться бэдному бэглецу? – с южным акцентом печально пробормотала Дилли и поинтересовалась: – А завтрак нам дадут?