Тысяча первая ночь и утро следующего дня

– Возникла одна весьма непростая ситуация, она уже активно обсуждалась в региональном центре. По ней есть множество противоречивых мнений, но все они основаны на текущем восприятии момента. Я же хотел бы услышать мнение человека с опытом, который мог бы взглянуть на происходящее в исторической ретроспективе. Как вы правильно заметили – наше поколение привыкло подменять оперативную работу поиском в интернете, никого уже невозможно заставить думать своей головой. Я считаю, что вы единственный здесь, кто может дать правильную оценку настоящего, используя свой опыт из прошлого. Вы были одним из тех, кто оказался причастен к похожим событиям лет тридцать назад…

– Речь пойдёт о Мекке, не так ли?

– Похоже, что так. Мы получаем информацию о возможном повторении событий 1979 года. Вы, кажется, совсем не удивлены?

– Это и неудивительно. В Королевстве уже давно не всё в порядке, и те события должны были повториться. Рано или поздно. Три десятка лет – слишком малый срок для того, чтобы распутать весь тот клубок проблем и противоречий, что накапливались сотни, а то и тысячи лет до этого. Да никто особо и не пытался его распутать. С той проблемой тогда справились, откашлялись кровью, благополучно забыли, и думают, что Всевышний более не допустит повторения. А оно не тут-то было! Ну что ж, говорите – что там намечается на этот раз, какой вы располагаете информацией.

– Наш региональный офис уже давно отслеживает деятельность одной группировки под руководством некого Мансура. Доподлинно о нём ничего не известно. По одной информации – он сын высокопоставленного генерала в окружении Саддама, казнённого ещё в первые годы войны. По другим сведениям – он уроженец Королевства, лишённый гражданства за какие-то прегрешения против власти. До последнего времени ничего определённого нельзя было сказать ни о его религиозных воззрениях, ни о его предполагаемых целях.

Несомненно только то, что его группа имеет отличное финансирование и вооружение, опирается на поддержку многочисленных сторонников в ряде арабских государств, и в последнее время была занята подготовкой к какой-то ответственной акции. То, что недавно произошло в Каире, определённо их рук дело. Там, на месте крушения вертолётов, были опознаны несколько человек из числа его ближайших соратников. По ним удалось отследить других людей, предоставивших группе Мансура убежище в Египте. Один из задержанных согласился сотрудничать и открыл интересные детали относительно его целей. Оказывается, на днях Мансур тайно прибыл в Королевство и назначил своим сообщникам встречу в Мекке. Также стало известно, что ему удалось получить в распоряжение инженерные планы, имеющие отношение к текущему расширению Запретной Мечети.

Внимательно выслушав это краткое изложение, мистер Томсон не спеша взял из ящика сигару, аккуратно обрезал её в гильотине и задумчиво стал вертеть в руках, не решаясь пока зажечь. Удобно расположившись в кресле с полузакрытыми глазами, он, казалось, совершенно не замечал присутствия своего гостя и его вопросительного взгляда. Со стороны могло показаться, что почтенный джентльмен устроился на послеобеденный отдых, устав от домашней суеты и назойливых внуков. Однако живой блеск его глаз и пробегающие через высокий лоб морщинки выдавали напряжённую работу мысли. Важность услышанной информации заставила опытного разведчика припомнить события далёкого прошлого, а привычный к оперативному анализу ум пытался сопоставить разрозненные факты в единую стройную цепочку. Советник терпеливо ожидал у открытого окна, не решаясь первым нарушить молчание.

– Да… Что тут можно сказать? Информации откровенно мало. На основе того, что известно, невозможно дать никаких конкретных прогнозов или рекомендаций. Я пытаюсь увидеть здесь нечто схожее с прошлым восстанием, но это что-то пока ускользает от меня. Несомненно, что общее – это Мекка, Запретная Мечеть. Но что именно – этого я пока понять не могу.

– Меня тоже смущает их выбор цели. Неужели они хотят повторить ошибки своих предшественников? Они наверняка прекрасно понимают, что в настоящее время никаких шансов повторить захват Мечети у них нет. Нет ни малейшей возможности пронести оружие или противостоять силам безопасности. Может быть, Мекка – это отвлекающий манёвр, а настоящий удар готовится где-то совсем в другом месте? Если предположить, что их реальная цель – это захват власти, то тогда это должна быть столица Королевства, Эр-Рияд. Выбор Мекки для целей реальной политики не совсем понятен. Этот город – скорее символ. Он не имеет ни военного, ни административного значения. Да и с точки зрения военной операции мятежников легко будет подавить. Город расположен так, что его легко изолировать от внешнего мира. Восстание не получит сторонников и быстро заглохнет без поддержки.

– Боюсь, господин советник, вы не совсем правы… Хотя и думаете в верном направлении. Когда-то давно, в первые века ислама, Мекка и Медина действительно нередко становились очагами многочисленных восстаний и беспорядков. Но достаточно было небольшого отряда правительственных войск, чтобы перерезать ведущие к ним дороги, как недостаток припасов решал всё дело, и мятеж подавлялся жестоко и быстро. Был как раз такой случай: в восьмом веке халиф Аль-Мансур, узнав о восстании в Медине, спросил одного из своих бывалых солдат, что он думает об этом. Тот, не задумываясь, ответил: «Благодари Бога! Они подняли восстание в том месте, где нет ни денег, ни людей, ни оружия, ни провианта. Останови им поставку продовольствия из Сирии – и вскоре они все там погибнут от голода». Я бы и не вспомнил, если бы не имя этого вашего подопечного, тоже Мансур. Мансур, кстати, означает «победитель». Интересный выбор имени для главаря террористов. Учитывая склонность арабов к орнаментам и аллюзиям, здесь такие имена не бывают простым совпадением.

То, что было действенно во времена халифа, отчасти справедливо и для наших дней. Мекка по-прежнему расположена среди голых скал и блокировать город не составит большого труда. Но эти люди выбрали своей целью Мекку по другим соображениям. Им как раз и нужен город-символ, а не стратегический объект. Обнаружив себя в Мекке, они получат в свои руки намного больше возможностей повлиять на умы и настроения людей не только в Королевстве, но и во всём мусульманском мире. Там сейчас миллионы паломников – прекрасная аудитория для обнародования своих идей, как нельзя кстати собранная в одном месте. Можно уверенно сказать, что любое слово, сказанное там, будет услышано. И не забывайте, чем является Мекка для мусульман. Это не просто город. Это колыбель ислама, место рождения Пророка. По сравнению с Меккой Эр-Рияд не более чем административный центр, пустое место, лишённое духовного и исторического смысла для всех, кроме самих саудитов. Выступив там, мятежники не добьются ровным счетом ничего и только приблизят свой конец – ведь в столице у властей будут развязаны руки для применения любых средств подавления. Там можно не церемониться. Ставь танки и бей прямой наводкой, как это делали русские в Москве в 93-м году. Любые вылазки повстанцев можно будет потом списать на банальные беспорядки. А здесь совсем другое дело. Стрелять по Запретной Мечети уже пробовали, ничего хорошего из этого не вышло. Думаю, повторения этого не допустят ни в коем случае. Кроме того, кем бы ни были эти люди, ими движет отнюдь не политика. Они отстаивают какие-то свои убеждения…

Томсон наконец-то зажёг длинную сигарную спичку и аккуратно поднес её к кончику сигары. Окутав себя клубами густого сизого дыма, он какое-то время молча смаковал сигару, обдумывая свои следующие слова:

– Именно это меня и тревожит – сомнения по поводу их идейной мотивации. Раз уж они идут в Мекку, значит, у них есть нечто такое, что в другом месте не будет иметь никакого смысла. Это что-то должно быть как-то связано с Меккой, с Запретной Мечетью. Видите ли, господин советник, одного призыва к священной войне или чего-то там в этом роде им явно будет недостаточно. Народ здесь в последнее время всё меньше подвержен таким призывам, особенно молодежь. Поэтому им никак не обойтись без некого шоу. Тамошней публике надо будет предъявить как минимум чудо, иначе им попросту не поверят. А это означает, что они не пойдут в Мекку, скажем так, с пустыми руками. У них наверняка что-то припасено, нечто необычное. Это и заставляет меня задуматься. Что они собираются показать миру на этот раз? Чем они хотят нас удивить? В прошлый раз у повстанцев были Махди и пророчество. Именно по этой причине они и выбрали Запретную Мечеть, а не какое-либо другое место. Ведь согласно хадису, Махди должен был появиться у Каабы, и там же ему следовало дать клятву верности. Поэтому Джухейман, предводитель повстанцев, во всём строго следовал букве хадиса.

Можно предположить, что столь хорошо вооруженная и подготовленная группа могла бы добиться большего успеха, если бы вместо Мечети они направили свои силы на дворцы правящего семейства. Ведь выдвинутые ими требования в первую очередь содержали претензии в адрес дома Саудитов. Казалось бы, им и следовало действовать в этом направлении, свергать ненавистный режим, добиваться возврата на четырнадцать веков назад, ко временам мединской общины. Но здесь, как это уже неоднократно случалось на протяжении всей истории мусульманского мира, никак не могло обойтись без привлечения сил более могущественных, чем мирские.

Повстанцы не были бы арабами, если бы ограничились только политическими требованиями в адрес королевской семьи. Политика для них была не тем оружием, которое они привыкли держать в руках, и в искусстве владения которым они были замечены. Своим основным намерением мятежники в первую очередь поставили задачу овладения умами верующих, задачу потрясения самих основ мусульманского мира. В этом смысле выбор Мечети был беспроигрышным. Захваченный отель или самолет, дворец одного из принцев, да что угодно в этом роде, в конечном счёте списали бы на столкновение интересов и борьбу за власть в столь сложном и противоречивом государстве, каким является Королевство. А так они сами себя представляли избранными, борцами за правое дело, защитниками спасителя, объявленного в древнем пророчестве.

Но пророчество не сработало. Якобы бессмертный мессия оказался вдруг обычным человеком. Как будто это могло быть по-другому… Тот парень настолько уверовал в свою неуязвимость, что развлекался тем, что подбирал брошенные гранаты и бросал их обратно. Отбивал, как мячи в бейсболе. Пока ему удавалось таким образом играть со смертью, казалось, что он и вправду избранный. Но рано или поздно удача закончилась, и очередная граната взорвалась у бедняги в руках. Его разорвало пополам, и нижняя часть туловища превратилась в окровавленный кусок мяса. Представляете, насколько крепка была его вера, как он смог внушить самому себе идею о божественном бессмертии! Молодой парень, говорят, что неплохой поэт, в полный рост шел с канистрой бензина под огнём пулемётов навстречу бронетранспортёрам – и не получал ни единой царапины! Как же тут не поверить? А вы говорите – политика, целесообразность… Да эти люди даже газет не читали! А вот древние хадисы и предания знали назубок. Сказано в хадисе, что Махди будет бессмертным – значит, так оно и есть! Но обмануть смерть не удалось даже ему.

Поэтому, поминуя несчастную судьбу Мохаммеда Абдаллаха, образ мессии вряд ли будет использован снова. Остаётся только гадать, какой козырь будет предъявлен на этот раз. Впрочем, я могу и ошибаться. Террористов-романтиков, свято верящих в древние пророчества, в наше время уже не осталось. Сейчас в моде показательные кровавые бойни, и Бин Ладен, случись ему такая возможность, уж точно не стал бы связываться с Махди – не его стиль работы. Проще взорвать пару грузовиков со взрывчаткой или захватить сотню-другую невинных заложников. Прагматизм коснулся даже этой отрасли. Скоро начнут вычислять эффективность применения одного смертника по количеству полученных трупов и составлять сметы на теракты. Этот мир становится всё безумнее с каждым днём…

– К сожалению, вынужден с вами согласиться. В нашем деле есть ещё одно интересное обстоятельство. Вы помните генерала Рашида?

– Да, припоминаю. Способный молодой офицер. Неудивительно, что он уже генерал. Не скажу точно, в каком году… но какое-то время он проходил подготовку в нашем антитеррористическом центре в Таифе.

– Именно так. Только что генерал вышел с нами на связь. Это само по себе невероятно. Если известие об этом дойдёт до его руководства, ему точно не сносить головы. Невероятно также и то, что он от нас хочет…

– И что же это?

– Ему нужны возможности нашего спутника «Проект-4». Установленное на нём оборудование способно, если можно так сказать, заглянуть под землю. Правда, всего на несколько метров, с большой долей погрешности, но иногда и этого бывает достаточно, чтобы обнаружить скрытые входы в подземные бункеры и пещеры. Спутник уже использовался для поиска тайных убежищ талибов в горах Афганистана и показал неплохие результаты.

– Я что-то слышал об этом. Насколько я знаю, это совершенно секретная информация. Официально спутник обеспечивает широкополосным доступом в интернет некоторые азиатские страны. Откуда генералу о нём известно?

– Вероятно, он воспользовался своими старыми связями с людьми из ЦРУ. Тогда, в Таифе, они довольно тесно общались помимо работы. Возможно, он узнал про спутник в обмен на какую-то свою информацию. Так или иначе – это всё дела управления, нам ни к чему об этом знать. Снимки уже заказаны, и вскоре генерал их получит. Координаты цели – центр Мекки в пределах до третьей кольцевой дороги. Его интересуют расположенные там скрытые коммуникации. Для чего – непонятно. Но меня больше беспокоит то, что он играет в какую-то свою, непонятную нам игру, без ведома военных и гражданских властей. Это может быть ещё одним непредсказуемым источником беспокойства. В подчинении у генерала на йеменской границе находятся значительные силы, причем это весьма боеспособные подразделения, а нам совершенно ничего неизвестно о том, что он задумал.

– Здесь я ничем не могу вам помочь. Ни советом, ни даже предположением. Хотя, если память мне не изменяет, Рашид обмолвился как-то раз, что его отец погиб в 79-ом году при штурме Мечети. Если это так, то у него могут быть свои мотивы для участия в сегодняшнем деле. В Саудии самые образованные люди, как правило, всегда находились среди военных, особенно среди военно-воздушных сил. В конце 70-х уже были попытки офицеров ВВС выступать против существующего режима. Этот Рашид также из ВВС… Да, действительно, это может обернуться самыми непредсказуемыми последствиями! Следует быть начеку. Рекомендую вам по возможности поддерживать с ним связь. Пусть генерал знает, что он нам чем-то обязан. Как бы ни повернулось дело, он может быть нам полезен в будущем.

– Каковы ваши прогнозы относительно дальнейших действий властей?

– Я думаю, что в какой-то момент времени вся Мекка и прилегающие к ней территории будут полностью блокированы от любых попыток проникновения. Задача властей – не допустить развития ситуации по сценарию 79-го года, не дать возможности террористам проявить себя в самом городе. В пределах священной территории всё будет взято под жёсткий военный контроль. Основная трудность, с которой неизбежно придётся столкнуться – это наличие миллионов паломников в самом центре конфликта. Вероятно, не обойтись без масштабной эвакуации. Но это всё только в том случае, если власти также владеют информацией и осознают угрозу.

– Что следует предпринять нам?

– Прежде всего, по опыту прошлых событий, следует ожидать провокаций и нападений на посольства и представительства США в мусульманских странах. Уже сейчас надо предпринять все необходимые меры по их всесторонней защите. Там, где ситуация внушает наибольшие опасения, – вплоть до эвакуации. Если в 79-ом из Пакистана эвакуировали 350 американцев, то в Саудовской Аравии их на тот момент было почти в сто раз больше. Наш посол разъезжал тогда по стране и успокаивал соотечественников. Будет лучше, если на этот раз не придётся никого вывозить и успокаивать. Кроме того, будет нелишним присутствие в регионе дополнительной осязаемой силы, достаточной, пусть даже избыточной, для любого варианта развития событий. Это, конечно же, не в моей компетенции – наверняка вопрос будет решаться на совете национальной безопасности – но парочку ракетных крейсеров и один авианосец следовало бы доставить сюда как можно быстрее. Если не ошибаюсь, ближайшие корабли находятся на Филиппинах, путь не близкий, решение надо принимать как можно скорее.

– Не будут ли такие меры излишними? Моё руководство в Вашингтоне полагает, что ситуация сильно отличается от того, что случилось в 79-ом году. Гонять авианосец через океан только из-за непроверенных опасений…

– Не ошибусь, если скажу, что большинство из вашего руководства никогда не покидало границ округа Колумбия… Они и понятия не имеют, каково здесь на самом деле. Люди всю свою жизнь провели в кабинетах, читая доклады аналитиков и не имея собственного мнения о происходящем. Сидя в Вашингтоне, трудно ощутить весь реальный драматизм событий. Как здесь говорят – одно дело считать удары, другое дело – их чувствовать. Да, ситуация действительно отличается, но от этого она не становится менее опасной. Пока вам ничего не известно о планах этой группы, вы должны быть готовы ко всему.

– Вопрос в другом – готовы ли к этому власти Королевства?

– Да, это вопрос… В Королевстве слишком много тех, от кого зависит принятие решений. Пока все принцы придут к согласию, пока выскажется улема… Аль-Мамлака аль-Арабия ас-Судийя – Королевство Саудовская Аравия – одна из немногих стран в мире, в названии которой присутствует упоминание о правящем доме. И не только присутствует, но и является основным инструментом власти в этой богатейшей стране. А сама королевская семья насчитывает ни много ни мало, а почти четыре тысячи человек! И это только принцев! Пусть из них реальной властью обладает всего лишь сотня старших членов семьи, но и с таким кворумом трудно будет договориться! И следующий неизбежный вопрос – все ли из них смогли усвоить уроки ноября 79-го года?

Тогда, в семьдесят девятом, у этого восстания был один печальный итог – оно отбросило Саудовскую Аравию обратно в направлении консерватизма и реакции, на долгие годы затормозило движение страны на пути перемен. Принцам удалось победить Джухеймана, но они невольно признали справедливость его требований, приняли его идеологию – и в этом было их поражение. Духовенство получило в свои руки мощный инструмент воздействия на королевское семейство, при случае напоминая ему о своей роли в разрешении кризиса. Сразу же был ограничен выезд молодых людей за рубеж, отложены планы по строительству большого университета. Много чего осталось нереализованным.

Удивительная это, право, страна – Аравия. И не Европа, и не Африка, и не Азия. Она как бы стоит на перекрестке всех этих миров. Её непонятная для западного человека самобытность действует сколь притягательно, столь же и отталкивающе. Сама природа оградила её горами, морями и пустынями от внешних вторжений. Тысячи лет арабы были предоставлены сами себе, а сейчас им приходится вращаться на высоких орбитах глобальной политики. Они ещё не могут до конца осознать своё место в этом новом, стремительно меняющемся мире. Как дети, они искренне верят в своего Бога. И как дети, совершают ошибки.

– Вы правы, мистер Томсон. Удивительные здесь порой случаются вещи. Надеюсь, на этот раз никто не допустит серьёзных ошибок!



Оставим теперь мистера Томсона и его собеседника. Они больше не появятся на страницах нашего повествования, и им не суждено будет сыграть главных ролей в последующих событиях ближайшего дня и ночи.


В то же время, когда человек со шрамом покидал дом старого разведчика, на военной базе, подчиненной генералу Рашиду, намечалась важная встреча. Никто из военных и гражданских властей не знал о месте и целях её проведения. Несколько преданных солдат и офицеров только что прибыли в распоряжение генерала, чтобы узнать о предстоящей им миссии. Генерал Рашид окинул взглядом присутствующих и сказал:

– Я вызвал вас по делу, которое настолько секретно, что если даже пуговица с моей рубашки узнает о нём, то я брошу её в реку! Я выбрал вас среди других, потому, что мы нередко вместе смотрели в лицо смерти! Некоторым из вас я обязан своей жизнью, другие обязаны жизнью мне. У меня нет других людей, столь же достойных предстоящей задачи, как вы. То, о чём вы сейчас узнаете, не должно стать для вас препятствием к исполнению вашего долга. Напротив – это должно только укрепить ваше желание бороться со злом и несправедливостью.

Генералу и раньше приходилось сообщать своим подчинённым о задачах, выполнение которых подразумевало встречу со смертью. Но сейчас ему было намного сложнее, так как враг был не на поле боя, а в самом центре самого святого для всех мусульман места. Генерал понимал, что итог предстоящей схватки мог зависеть не только от силы оружия, но и от силы веры и убеждений. Он ожидал вопросов именно об этом – о дозволенности их вмешательства в дела, традиционно решаемые Королём и улемой. Он понимал, что цитирование Корана и ссылки на места из хадисов – не то ремесло, которому он был обучен, и именно в этом его позиции были слабы. Но, к счастью, его люди, как и он, имели военную закалку и привыкли слушать не проповеди, а приказы. Вопросы всё же возникли:

– Что вам сказали в Эр-Рияде?

– Они говорят, что государство открыло свой глаз и пристально смотрит на происходящее. К сожалению, этот глаз наполовину слепой. Они успешно проморгали прошлое восстание, хотя информации о его подготовке было более чем достаточно. Так же беспечны они и сегодня.

– Тогда как мы сможем противостоять невидимому врагу, не имея никакой официальной поддержки?

– Мы заманим их в ловушку. Даже если у них будет тысяча жизней, они не смогут воспользоваться ни одной из них!

Генерал изложил свой план и отдал приказ:

– Надеюсь, приказ всем понятен. Мы выступаем немедленно. Этого человека мы берём с собой. Он единственный, кто знает наших врагов в лицо.

– Но, генерал… Он же не мусульманин! Ему нельзя идти в Мекку!

– Не время спорить об этом. Быстро по машинам! Не будить спящих и не ждать отсутствующих. Времени у нас нет! И помните – кто прожил после врагов своих хоть день – тот уже достиг цели…

Генерал обернулся к Виктору. Тот спокойно ожидал решения своей участи, как и прежде, не обращая никакого внимания на происходящее. Он был ещё очень слаб, и временами в его сознании повторялись приступы помешательства, вызванные остатками сильнодействующего препарата. Никто не мог бы сказать, когда для него наступит полное выздоровление, но он уже мог осознанно говорить и двигаться с посторонней помощью. Этого было вполне достаточно, чтобы взять его с собой. Генерал задал Виктору прямой вопрос:

– Боитесь ли вы смерти? Сейчас вам предстоит отправиться с нами в Мекку. Вы, наверное, не знаете, но доступ в пределы Священной территории закрыт для иноверцев. Попасть в город можно, только приняв ислам. Я не буду вас принуждать к этому, понимая всю неискренность такого поступка. Но я должен вас предупредить – если ваше присутствие там обнаружится, то наказанием, скорее всего, будет смерть…

Виктор спокойно ответил:

– Я уже не боюсь смерти. За прошедшую неделю у меня было столько великолепных возможностей умереть, что и нарочно не придумаешь. Я мог быть похороненным заживо, изрубленным на куски, наконец, меня могли попросту банально застрелить. Последний вариант в этом списке совершенно какой-то несерьёзный. Всего каких-то несколько часов назад я и так чуть было не распрощался с жизнью, так что этим меня не удивишь… Наверное, я боюсь не самой смерти, а того, какой она будет. Сейчас я готов идти куда угодно. И – знаете что? – мне недавно сказали, что есть люди, которые неподвластны смерти…

– Не понимаю, о чём вы? Поверьте мне как боевому генералу – смерти подвластны все без исключения!

Но Виктор его уже не слышал. Он всецело был погружён в свои воспоминания…





Даджаль и Махди




Виктор с трудом мог собрать свои мысли в порядок. Память возвращалась к нему постепенно, с каждым разом обнажая всё более и более глубокие пласты воспоминаний. Сейчас он вспомнил Каир, последние часы, проведённые взаперти в убежище террористов. Ближе к ночи начались приготовления и сборы. По обстановке было понятно, что в скором времени Мансур и его люди собираются покинуть ангар и отправиться куда-то за пределы Египта. Все вокруг были заняты делом.

Виктора и Джона развели по разным комнатушкам, вероятно, в целях безопасности, а Виктора, ко всему прочему, ещё и приковали к стене наручниками. Это было весьма странно и неожиданно, учитывая его мирное поведение. Эти двое не могли бы причинить своим похитителя и малейшего вреда, для этого у них не было ни сил, ни желания. Всё произошедшее стало для них слишком большим потрясением. Джон сосредоточенно молчал, совершенно не беспокоясь о своей дальнейшей участи. Неожиданная развязка истории с бриллиантом целиком занимала его мысли, не оставляя места для тревоги и страха.

Виктор же, наоборот, находился в состоянии тревожного ожидания. Что-то подсказывало ему, что на этом его злоключения ещё не закончились. Он также заметил, что отношение к нему со стороны его тюремщиков сильно изменилось. И дело здесь было даже не в наручниках. Если раньше на него просто не обращали внимания, то сейчас все по очереди стали подходить и с пристальной злобой всматриваться в его лицо, как будто признавая в нём давнишнего врага. В их взгляде были перемешаны страх и презрение, удивление и ужас.

Виктор ничего не мог понять. Чем он мог так разозлить совершенно незнакомых ему людей? Среди них особенно выделялся один тип, которого Виктор про себя прозвал «Бесноватый». Этот человек подолгу стоял, не отрывая глаз от его лица, злобно шепча что-то себе под нос и показывая на Виктора пальцем. Это было совершенно невыносимо. Виктор подумал, что если Бесноватый и дальше будет так на него пялиться, то вскоре он сойдёт с ума от одного только пристального взгляда.

Поэтому, увидев подходившего к ним Саида, он внутренне обрадовался в надежде получить избавление от назойливого соседа. Саид сказал что-то Бесноватому, вроде как попросил его уйти. В ответ тот начал что-то громко высказывать, отчаянно махая руками в сторону Виктора. Саид ещё раз настойчиво повторил свои слова. Бесноватый нехотя повиновался и ушел, на ходу продолжая рассылать в воздух проклятия.

Саид чувствовал себя очень неловко, будучи теперь по отношению к Виктору как бы в другом окопе, по другую сторону линии фронта. Весь его вид выражал сочувствие и сожаление. Тем более что ему предстояло сообщить Виктору одну не очень-то приятную новость.

– Саид! Что это за тип? Что ему от меня надо? И вообще – почему эти люди целый день пялятся на меня так, как будто я какой-то уродец из цирка?

– На то есть причина, Виктор… Я должен тебе кое-что сказать. Даже и не знаю, с чего начать… Не думал, что всё зайдёт настолько далеко. Прошу тебя отнестись к сказанному достаточно серьёзно, какими бы безумным тебе ни показались мои слова. Так уж получилось, что ты, сам того не желая, стал вдруг для этих людей глобальной исторической личностью. Причем личностью самого ужасного свойства. Эти люди считают тебя посланцем дьявола, Даджалем, о появлении которого говорили все пророки. Даджаль, или более понятно для тебя – Антихрист, должен будет появиться на земле накануне конца времён, чтобы поменять местами ложь и правду, разрушить истинную веру и подготовить царство зла. Он ослепит своим величием и гипнотическим блеском умы людей, заставит их отречься от истинной веры, обратит их сердца на службу дьяволу. Для всего мира не будет более страшного испытания, чем испытание Даджалем. И, веришь ты или нет, но они считают, что именно ты и являешься воплощением этого вселенского зла…

– Ну и дела! Я – Антихрист? Что за бред, в самом деле? С чего это вдруг они взяли? У меня что – на лбу написано?

– Как это ни странно, но отчасти ты прав… И на лбу, и на глазах. Успокойся, Виктор, постарайся понять, что в подобных обстоятельствах, при известном настрое людей, когда общее дело раскрывает перед ними ворота Рая, когда сознание напряжено до предела величием поставленной цели, а близость священного Камня вдохновляет воображение, многое из того, что раньше попросту ускользало от внимания, может показаться вдруг знамением свыше, знаком небес.

Пойми – эти люди не просто готовы принести себя в жертву во имя своих убеждений – они также неосознанно ищут им подтверждения, свидетельства их масштаба и величия. Они идут к своей цели наперекор силам властей, вопреки установленным законам и порядкам. Но что эти земные преграды по сравнению с препятствием такой величины? Разве не должны они сразиться с настоящим злом на пути к истине? Разве не должна перед ними встать сила, соответствующая величию их миссии? Сила настолько непреодолимая, что только избранным дозволено будет бросить ей вызов?

В их руках находится Камень, частица неземного добра. Вполне естественно, что рядом с ним можно предположить и появление прямо противоположного, отрицающего символа. А если его нет, то воспалённое сознание угодливо подскажет, где его найти, как его отличить. И они его нашли. Я, как никто другой, понимаю охватившие их чувства. Пусть даже теперь я и отвергаю многое из того, что сотворил мой брат, но в душе я также хочу верить. Верить и надеяться на то, что выбранный мною путь – верный.

– Саид, давай обойдёмся без всех этих душевных тонкостей! Ты можешь мне внятно объяснить – почему они всё-таки решили, что я для них – сам дьявол?

– Всё очень просто. Они случайно узнали о твоём зрении, о твоей неспособности видеть оттенки цветов… Ты, конечно же, не знал, да и не мог никак знать, чем эта особенность может вдруг обернуться. Вся беда для тебя заключается в том, что именно в этом и лежит основной признак, по которому можно отличить Даджаля – по преданию он будет иметь дефект, связанный именно со зрением. К сожалению, никому не дано знать наверняка, что это будет за дефект, но определенно можно сказать, что в основе его – плохое зрение. Одни считают, что Даджаль будет одноглазым, другие уверены, что у него будут разные глаза, но, так или иначе, печать зла будет явно отображена на его лице, в его глазах. А ещё у него между глаз будет арабская буква «кяф». С этой буквы начинается слово «кяфир» – «неверующий, отвергающий Бога, скрывающий правду». Кстати, ты давно видел себя в зеркале?

Саид достал принесённое зеркальце и показал Виктору его лицо. Только сейчас Виктор увидел, каким оно стало за прошедшие дни. Поначалу он не мог себя узнать – из зеркала на него смотрела ужасная кровавая маска, вся в ссадинах и кровоподтеках, иссечённая песком и побитая камнями; настоящее пугало, как будто только что из мясорубки. Воспалённые глаза взирали на мир каким-то неживым тусклым взглядом, и Виктору самому стало страшно от их пугающей пустоты. Правый глаз, прикрытый распухшим веком, казался пустым и потухшим, левый же, напротив, едва помещался в глазнице и блестел навыкат. Казалось, он подвешен на тонкие нити кровеносных сосудов, и стоило только кивнуть головой, как они порвутся и он покатится вниз. Черные мешки под глазами резко контрастировали с остальным синюшным цветом лица; воспалённые раны не оставили на нём ни одного живого места. Небритая щетина придавала лицу ещё более выразительный, пугающий вид. Даже не предполагая смысла, при одном только взгляде этих больных измученных глаз, в них можно было увидеть всё, что угодно – от тёмного света преисподней до звериного блеска. Виктору стало не по себе.

– Надеюсь, это скоро пройдет… – он даже и не нашел, что ещё на это сказать.