Тысяча первая ночь и утро следующего дня

Джон только рассмеялся:

– На старости лет издам мемуары. Но при условии, что придумаю себе звучный псевдоним. А пока это время не пришло, давайте вернёмся к нашему плану.

– Да, давайте, у меня как раз есть вопрос – кто пойдёт со мной к пробкам?

– С вами пойдёт Саид. К сожалению, я не могу сопровождать вас в пирамиде. Мой чертов кашель того и гляди подведёт меня в самый неподходящий момент. Я буду с нетерпением дожидаться вашего возвращения в туннеле и готовить заплатку. А на вашу долю выпадет самое захватывающее и увлекательное приключение – среди шести миллионов тонн камня вы будете искать всего лишь один маленький камушек, но зато это будет самое дорогое сокровище на свете! Вы будете там совсем одни… Ночью нет ни смотрителей, ни туристов, и вход в пирамиду закрыт. Внутри будет также темно и пусто, как это было и той ночью тысячу двести лет назад, когда перед изумлёнными людьми Аль-Мамуна впервые открылись неизвестные до сих пор проходы…





Ночь первой надежды




Прошел ещё один день с тех пор, как отряд Аль-Мамуна разбил свой лагерь у подножия каменных гор. Вопреки заведённому порядку, сегодня работы были прекращены ранее обычного, и в туннеле оставались только несколько рабочих и двое учёных людей, взятых Аль-Мамуном из Александрии. Они ждали появления первых звёзд, чтобы при помощи своих инструментов измерить какие-то заданные халифом величины. За последние несколько дней проход значительно продвинулся в тело пирамиды, рабочим удалось расширить его размеры, и теперь в некоторых местах можно было даже выпрямиться в полный рост. Каменщики нашли способ вынимать кладку быстрее, и дело спорилось как никогда. Припоминая, с каким трудом им давались первые громадные блоки, сколько сил им пришлось потратить на неподатливый известняк, рабочие благодарили небеса и с нетерпением ждали результата своих трудов.

Близилось время ужина. Сегодня для уставших и измотанных людей по невиданной милости халифа было даровано почти что княжеское блюдо – верблюжонок, сваренный в кислом молоке. Каменщики нашли себе приют в одной из гробниц, во множестве разбросанных невдалеке от пирамиды и наполовину засыпанных песком и щебнем. Эти вполне земные сооружения казались чужеродными фрагментами на фоне трёх величественных вершин. Похоже, что все они были разграблены ещё в глубокой древности; в некоторых, однако, сохранились кости и разные предметы, не тронутые грабителями ввиду их бесполезности: каменные фигурки, обломки черепков, истлевшие полотна и прочая сущность, ставшая прахом за давностью лет.

Внутри было темно. В центре, на возвышении, похожем на каменную скамью, стояло блюдо с дымящимся мясом; вокруг на войлочных подстилках устраивались поудобнее люди в предвкушении сытной пищи. В отличие от дневного зноя, ночи выдавались прохладными, и каменщики заранее развели огонь и запасли веток. Мастер Нури, ловко справляясь с кусками мяса своей здоровой рукой, воздавал хвалу Господу за добрый ужин. Однако по мере того, как мяса на блюде становилось всё меньше, его благодушие сменялось обычным для него унынием:

– Скоро уже месяц, как мы здесь… Наши руки и спины изнемогают от тяжелой работы. Я наглотался столько песка и пыли, что у меня в животе скоро будет пустыня! Лекарь боится за мою руку, вода здесь слишком грязная, чтобы промывать рану. А между тем никакого толку от наших трудов нет. Похоже, что этот проход никогда и ни к чему не приведёт, и мы так и будем долбить хоть до противоположного края пирамиды. Воистину, это занятие – жалкое и проклятое! Оно не даёт ни куска хлеба для жизни, ни савана для смерти! К чему вообще халифу эти камни, что он надеется в них найти? Заал, ты ведь живёшь в Александрии. Что говорят ваши люди об этих каменных горах?

– Разное говорят. Они стоят здесь так давно, что не осталось никого, кто бы помнил, что это на самом деле такое. Одни считают их гробницами, другие храмами. Дед Насира слышал от своего деда, что здесь когда-то был центр мира, из которого вышел человек. А мой отец рассказывал мне, что это гробницы древних царей. И в них есть разные диковинные вещи: оружие, которое не ржавеет, стекло, которое не бьётся и, конечно же, несметные сокровища: золото, украшения, самоцветы и прочие редкости из того, что легко весом, но дорого в цене. Вот почему халиф и задумал войти внутрь.

Другой каменщик недоверчиво усмехнулся и возразил:

– Твой отец говорил глупости, Заал, впрочем, как и ты. Подумай сам – много ли пользы в стекле и доспехах? И какая нужда заставила бы халифа искать золото и сокровища? Разве он недостаточно богат, чтобы рыться в чужой могиле в поисках золота? Ещё будучи принцем, он получил от своего отца казну в сто миллионов дирхам!22 А вспомни его свадьбу с дочерью Хасана, когда девятнадцать дней и ночей на вышитые золотом ковры бесконечным дождем сыпались драгоценные жемчужины и каменья, простаки из народа пригоршнями ловили брошенные в толпу монеты, а общая сумма затрат была столь велика, что многие до сих пор не могут в неё поверить! Скажи – кто на этой земле мог бы тогда назвать его обделённым? А сейчас и подавно никто не может сравниться с ним в богатстве!

Деньги – не то сокровище, к которому следует стремиться. Пользоваться ты им будешь недолго, а ответчиком за него будешь вечно. Сдается мне, что если там и есть деньги, то их будет ровно столько, сколько халиф потратит на их поиски. Нет, здесь что-то другое! Неспроста халиф так упрям и настойчив в этом деле! Он наверняка знает что-то, чего не дано знать другим. Ходят разные слухи… Не знаешь, правда, чему и верить. Лучше скажу вам так, как я это слышал – там внутри спрятаны книги великих мудрецов! Они написаны золотом на китайской бумаге, переплетены шелком и парчой, и закрыты на золотые застёжки. И тот, кто найдёт и прочтёт эти книги, получит власть над всем миром и узнает, как избежать самой смерти! Вот это я понимаю то сокровище, ради которого стоит свернуть горы!

– Может быть, ты и прав. Но мы простые люди. Мой отец не был ни учёным, ни писцом, ни законоведом. На такое ремесло нет спроса в наших краях. Там, где я родился, нет никого, кто знал бы грамоту или иную науку, кроме наживы. Мы знаем наши земли, наших жён и наше ремесло, а бесконечность и слава пусть принадлежат Богу. И если халиф намерился превзойти в своих познаниях Всевышнего, то ему следует поостеречься. Как бы эти горы не навлекли на него и на всех нас беды за нашу дерзость и нарушенный покой…

Всем вдруг стало не по себе. В темноте их убежища пламя костра освещало на стенах непонятные надписи на странном языке; нарисованные люди со звериными головами казались живыми, краски – яркими, как будто всё это было нанесено на стены только вчера. Каждому из них показалось, что он один среди пустыни в запечатанной гробнице неизвестного человека, жившего тысячи лет назад, и сейчас его дух войдет сюда, чтобы покарать незваного гостя.

– Прекрати, Заал, ты говоришь, как трусливая женщина! Наверное, солнце повредило твою голову. Был бы ты из царского рода, наш лекарь приписал бы тебе ванну из фиалкового масла, дабы придать влажность твоему высушенному мозгу. Но по простоте своей ты заслуживаешь лишь хороших тумаков и плети! Или ты испугался того каменного зверя с лицом человека, который, как говорят, сторожит эти горы? Посмотри – это же просто большая куча камней, и если одним людям было под силу собрать их вместе, то и другим вполне возможно пробиться внутрь.

– Если только это сделали люди… А я никак не могу в это поверить. Сколько мы бьёмся об эти плиты, а прошли-то всего ничего! Так сколько же лет и сколько людей понадобилось, чтобы их построить? Скажу вам как есть – мне не по себе от этих гор, от этого солнца и от этих мыслей, которые бродят в моей голове. Лучше бы я…

Но он не успел закончить свои слова – снаружи раздались громкие возгласы, крики, поднялся тревожный шум, волнение охватило весь лагерь. Компания выбралась наружу и, подхваченная общим смятением, бросилась к источнику тревоги – к северной грани пирамиды. Там что-то случилось. Вокруг пролома, как светлячки, мелькали факелы. В потухший было костер подбросили поленьев, и ожившее пламя осветило спешащих со всех сторон людей. Гвардейцы, до этого целыми днями изнывающие от безделья, суетливо выставляли посты у подножия пирамиды. Советник Муфадди, с удивительной для его возраста и положения прытью, так и носился взад-вперед между входом в туннель и палаткой халифа, доставляя вести и передавая распоряжения. Собравшийся народ благоразумно держался на почтительном расстоянии от входа и обменивался новостями.

– Что там случилось?

– Как? Вы ещё не слышали? Им удалось что-то найти! Вечерняя смена нащупала прутьями пустоты за кладкой. Они пробили небольшую брешь в стене и увидели там часть другого прохода! Это несомненно то, что мы искали! Осталось только расширить пролом и можно будет войти внутрь!

– Навряд ли всем будет дозволено туда войти. Смотрите, сколько здесь собралось солдат, даже сам Муфадди не подходит близко к дыре.

– Ну этот старый пройдоха и по приказу не полезет внутрь. Он для этого слишком тучен и труслив. Того и гляди, застрянет там среди камней и чем потом прикажете его выковыривать? Это жирное тело не подцепишь никаким ломом! Ему бы только ходить тенью за своим господином и услужливо повторять его приказы.

Рабочие тихонько засмеялись над дерзкой шуткой каменотеса и тут же замолчали, увидев приближение Муфадди. Советник направлялся к ним в окружении солдат с явным намерением сообщить нечто очень важное. Призвав к себе старших мастеров, он быстро отдал им пару распоряжений и, дождавшись тишины, обратился к остальным:

– Внимание и повиновение! Вы все, здесь собравшиеся! Воздайте хвалу Аллаху, даровавшему нам успех! Как вам уже стало известно, этой ночью закончена была та работа, что назначил нам Повелитель правоверных. Ничто на этом свете, даже эти каменные горы, не может устоять перед его волей! Проход был найден. Но, по замыслу халифа, только он и некоторые из выбранных им людей смогут туда войти. И это случится, когда того пожелает сам повелитель. До той поры любому из вас запрещено даже близко подходить к северной стороне пирамиды и пытаться что-либо узнать о найденном проходе! Любой, кто осмелится нарушить этот запрет и попытается проникнуть внутрь без ведома господина, будет заживо сожжен в ослиной шкуре! Всё ли вам понятно из сказанного мною?

Сдержанное молчание толпы было верно истолковано советником как понимание его слов. Напуганные таким ужасным наказанием люди понуро склонили головы и тут же забыли о своём недавнем веселом настроении. Никто бы уже не осмелился отпускать дерзкие шутки в сторону Муфадди или роптать по поводу непосильной работы. Рабочим оставалось только гадать, что ещё выпадет на их долю и надеяться на то, что найденный сегодня проход куда-либо приведёт, а иначе им вновь бы пришлось взяться за тяжелые инструменты и, задыхаясь в пыли, долбить ненавистные каменные блоки.

– Все вы будете вознаграждены! – Муфадди возвысил голос, чтобы эти слова были услышаны. – Даже если там ничего нет, халиф не оставит вас без своей милости. Щедрость нашего господина неизменна! А сейчас ступайте и ждите утра!

Народ тут же поспешил разойтись; тех же, кто замешкался, гвардейцы грубо подтолкнули в спину древками копий. Через минуту каменистая площадка у подножия пирамиды опустела, и только Муфадди оставался неподвижен, погружённый в тревожные размышления о предстоящих делах и заботах. Грозные указания халифа не давали ему покоя, а при одной только мысли о возможном наказании всё внутри него сжималось от страха. В ярком свете костра ему мерещилось чьё-то обугленное тело; языки пламени обнимали горящие руки, а в густом черном дыму он вдруг почувствовал запах палёной ослиной шерсти…

С трудом прогнав от себя это наваждение, советник тяжкой поступью направился к своей палатке, где и забылся в беспокойном тревожном сне. Завтра утром ему предстояло отправиться в Фустат и любой ценой раздобыть столько уксуса, сколько смогли бы увезти его верблюды. Ещё одна непонятная странность, пришедшая в голову халифу. И какое же блюдо задумал он сдобрить таким количеством уксуса? «Лучшая из приправ», как говорил об уксусе пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир. Но для чего он может сгодиться здесь, в этом месте? Или это один из компонентов эликсира Ибн Хайяна23, с помощью которого возможны невероятные превращения? С каждым днём загадок в этом деле только прибавлялось, но Муфадди не склонен был решать загадки…

Наступило время молитвы. Люди оставили все свои дела и приготовились к разговору с Богом. В этот час их мысли и взоры были направлены на восток, к Мекке. Туда, где в центре Запретной Мечети возвышался черный куб Каабы. Таково было непреложное требование веры: каждый праведный мусульманин, где бы он ни был, где бы ни застал его назначенный час, всегда обращал свои молитвы в сторону Мекки, к святыням всего мусульманского мира и символам веры. Даже после смерти, уже в могиле, его лицо так же неизменно будет обращено в их сторону. Повинуясь громким голосам, призывающим с минаретов, истинно верующий последователь Пророка готовился перейти от созерцания чудес этого света к размышлениям о свете ином.

И только один человек, скрытый от всех плотными покрывалами шатра, смотрел совершенно в другом направлении. Этим человеком был халиф Абдаллах Аль-Мамун. И смотрел он туда, где на северной грани Великой Пирамиды горели два факела, освещая вход в завершённый туннель…





Ночь штурма





– Итак, господа, прошу вашего внимания! Это последняя инструкция перед спуском в туннель. Всё уже неоднократно обсуждалось, но давайте ещё раз тщательно проверим каждый наш шаг, вспомним все подробности, поминутный график действий и обязанности каждого. Движение по туннелю не представляет для нас никакой сложности. Несколько раз мы уже проходили его со всеми остановками, когда подносили батареи, от которых в пирамиде будет запитан наш инструмент. Саид пойдёт первым. Его задача – расширить туннель для выхода в яму. Там есть место только для одного человека, поэтому мы с Виктором всё это время будем ждать на последнем развороте. После того, как Саид пробьёт дно ямы, в нашем распоряжении будет полтора-два часа, может меньше. Если за это время мы не сможем выполнить основную часть работы у пробок, то боюсь, что второго шанса у нас уже не будет. Никогда. Поэтому действуем быстро, четко и строго по плану.

Оказавшись на дне ямы, вы по раскладной лестнице попадаете в Подземную Камеру, поднимаете оборудование и начинаете двигаться вверх по коридору. Я в это время занимаюсь подготовкой заплатки. Ваша обувь снабжена специальной рифлёной подошвой. Внутри коридора довольно-таки пыльно, а в такой обуви вы оставите на порядок меньше следов. Пройдя решётку и достигнув торца нижней пробки, вы немедленно устанавливаете «штопор» и приступаете к реализации самой главной части нашего плана. Пока Саид занимается вскрытием пробок, Виктор поднимается к тому месту, где туннель Аль-Мамуна делает поворот и внимательно следит за входом в пирамиду. Вряд ли кому-то из охраны или персонала вздумается навестить её среди ночи, но лишняя предосторожность не помешает. Ещё раз повторяю – будьте предельно бдительны! Разумеется, Хеопс не пришлёт к нам своего адвоката, но вот власти Египта в случае провала упекут нас за решётку до конца жизни!

Как только пробка начнет опускаться, Виктор приступает к поискам алмаза. Там будет масса рыхлой породы, каменной крошки и пыли. Где-то среди этого мусора и лежит наш камень. Я предполагаю, что в слабом ультрафиолетовом излучении «Слеза Аллаха» начнёт светиться оттенками красного спектра. Так что, Виктор, вся надежда на ваше зрение!

Как только камень будет найден – а он обязательно будет найден! – его следует поместить в специальный контейнер из особо прочной стали, таково требование нашего клиента. Он особо настаивал на том, чтобы после извлечения камень был немедленно помещён в надёжное хранилище. С виду это обычный металлический кейс, но он имеет повышенную защиту, а внутри поддерживается постоянная температура и влажность воздуха.

Далее Саид с контейнером спускается в Подземную Камеру. Виктор идёт следом и внимательно осматривает пол коридора. Малейший след от обуви необходимо тщательно замести, для этого у вас есть специальная щётка. Также можно применить баллончик со сжатым воздухом. Эвакуируем оборудование, спускаемся в яму и приступаем к сокрытию следов нашего визита. Вы отходите на последний разворот и ждёте, пока я буду ставить «заплатку» на дне ямы. Это самый тяжелый и ответственный пункт нашего отступления. Всю работу придётся проделать руками, так как нужна стопроцентная уверенность в том, что «заплатка» будет выглядеть натурально и не выдаст место нашего проникновения.

Самую существенную улику – сам туннель – мы частично обрушим при помощи небольших зарядов взрывчатки. Но не весь сразу, а последовательно, чтобы не вызвать заметных колебаний почвы. Напомню – нет никакой надобности взрывать весь туннель, мы ограничимся лишь несколькими небольшими участками. Наша задача – уничтожить ту часть туннеля, которая может быть случайно обнаружена с поверхности, при обустройстве коммуникаций или во время земляных работ. А если вдруг лет через двести остатки туннеля и раскопают археологи, то они будут долго ломать головы над тем, кто и когда его создал. Будет ещё одна загадка Великой Пирамиды. А у приверженцев фантастических теорий появится ещё один аргумент в пользу того, что у древних египтян была в наличии передовая технология алмазной резки. Ей-богу, они в это свято поверят!

Думаю, не стоит и говорить о том, что пока мы не выберемся из туннеля, ни о каких взрывах не может быть и речи. Это и понятно – надеюсь, никто из вас не хочет стать первой мумией, найденной на плато Гиза… Только когда мы снова окажемся в безопасности в нашем подвале, я дистанционно обрушу туннель. И на этом, господа, наша миссия будет считаться успешно завершённой!

И хотя миссия ещё даже и не началась, в интонации и во взгляде Джона уже можно было прочесть ликующие победные нотки; он ни на секунду не сомневался в благополучном исходе дела и не мог сдержать своего нетерпения. Однако привычки бывалого ныряльщика за сокровищами не оставили его и на этот раз. Несмотря на всю уверенность в предстоящем «погружении», он, тем не менее, не мог не уделить внимания вопросам безопасности. Закончив тщательный инструктаж, Джон деловито поправил ремни комбинезона, похлопал себя по карманам, проверяя их содержимое, несколько раз включил-выключил фонарь, посмотрел на часы, – одним словом, ни одна мелочь не ускользнула от его пристального внимания. Для полноты картины следовало ещё проверить маски, загубники и давление в баллонах, но их здесь, понятное дело, не оказалось…

Все трое остановились перед входом в туннель и молча обменялись взглядами. Слова здесь были не нужны. Вся острота момента передавалась в нетерпеливом блеске глаз Джона, странной отрешённости взгляда Саида и тревожном волнении Виктора. Они стояли на пороге решающего события, каким бы оно ни было по своей сути – преступным деянием, авантюрным замыслом или стремлением к познанию тайны – оно могло обернуться как успехом их начинаний, так и крушением всех надежд. И вскоре им предстояло выяснить это сполна.

Саид первым исчез в темноте туннеля. Следующим должен был идти Виктор. Как ныряльщик за жемчугом, он вдохнул полную грудь воздуха, зачем-то зажмурил глаза и нерешительно полез вслед за Саидом. Предыдущие тренировочные «погружения» проходили для него более уверенно и спокойно, сейчас же дело было нешуточное, ему отводилась немаловажная роль во всей операции и он, чего тут скрывать, здорово нервничал…



Они быстро передвигались по туннелю, захватывая по пути сумки с инструментом, оставленные заранее на разворотных площадках. К каждой такой сумке была приделана платформа с небольшими колесами, поэтому их вес совсем не затруднял движения. На одной стороне туннеля был закреплён осветительный кабель и лампы, с другой стороны шел сигнальный кабель, от которого через каждые пятнадцать-двадцать метров отходили провода к заложенным в углублениях зарядам. Джон делал остановку у каждого заряда и тщательно проверял его состояние. Всё, как и следовало ожидать, было в полном порядке.

Они прошли уже добрую половину пути. Несмотря на то, что вокруг на десятки метров простиралась сплошная горная порода и они находились глубоко под землёй, Виктор с удивлением отметил, что никакого страха он не испытывал. Он уже успокоился, и его былое волнение исчезло куда-то прочь. Он чувствовал себя совершено уверенно – так, как будто всю свою жизнь только и делал, что вставал среди ночи и отправлялся через заранее подготовленный подкоп грабить соседнюю пирамиду. Это была какая-то до сих пор неизвестная ему смесь азарта, дерзости и предчувствия приключений.

Остаток пути был пройден незаметно. Виктор и Джон расположились на последнем развороте, а Саид отправился вперёд, прихватив с собой ручной вариант бурового инструмента. За день до этого они вышли точно к вертикальной оси пирамиды, прямо по центру ямы. В аккуратно просверленное отверстие был просунут гибкий зонд с видеокамерой, и полученное изображение подтвердило правильность их расчетов – от Подземной Камеры их теперь отделяли какие-то полметра породы. Ещё полдня ушло на аккуратное засверливание входного отверстия, теперь же Саиду оставалось только разрушить небольшую перемычку в несколько сантиметров. Вскоре буровая коронка, не встречая сопротивления, резко ушла вверх, и Саид понял, что проход готов. Он медленно начал опускать бур, и возникший из пирамиды поток воздуха на какое-то время окутал всё вокруг пылью. Когда инструмент убрали и пыль рассеялась, перед ними открылось ровное отверстие, через которое им предстояло попасть на дно ямы.

– Не будем терять время! – Джон посмотрел на часы. – Поднимайте оборудование и да сопутствует вам удача!

Операция началась. Долгие месяцы прокладки туннеля, невероятные финансовые и технические затраты, тщательное планирование и подготовка – всё это сейчас достигло наивысшей точки напряжения и концентрации усилий в той самой минуте, когда нога грабителей ступила на неровный пол Подземной Камеры.

Мы не знаем, кто и когда впервые нарушил покой этого места; кто первым дерзнул, рискуя жизнью, открыть для себя тайны Великой Пирамиды – и вряд ли когда-нибудь узнаем это. Но наши герои, по прошествии нескольких тысяч лет, испытывали сейчас те же самые чувства, что и те первые, неизвестные исследователи, оказавшись в одиночестве и кромешной тьме её помещений. Они пришли сюда из совершенного 21-го века, из триумфа цивилизации и торжества технологий, наделённые всесторонним знанием о мире и умением подчинять себе природу. Но здесь, под огромным давлением миллионов тонн камня, они вдруг почувствовали нечто необъяснимое, нечто странное, давно забытое ощущение своего ничтожества, подчинения вышестоящим силам. Они вдруг поняли, для чего здесь устроены такие тесные и неудобные коридоры, по которым едва можно было пройти согнувшись, – для того, чтобы коленопреклонением и поклоном осознать своё ничтожество, разбить свою гордость, показать своё место перед силами, свойства которых оставались непознанными…

Это было такое яркое впечатление, что на мгновение ими овладели страх и растерянность. Пустота и тяжесть камня заставляли по-другому воспринимать и чувствовать вещи. Они были во власти пирамиды и могли только надеяться, что она окажется к ним благосклонна и простит им нарушенный покой…



Подошва домкрата уперлась в торец пробки, и Саид зафиксировал положение. Тут же под давлением в пробуренные отверстия пошла кислота, под воздействием которой известняк начал размягчаться. Саид посмотрел на часы – пока что всё шло по плану. Виктор в это время напряжённо вглядывался в темноту туннеля, пробитого когда-то людьми Аль-Мамуна. Сейчас это был просторный коридор, и по нему можно было идти во весь рост, но во времена халифа и ещё каких-то лет двести назад он представлял из себя узкую и тесную нору, забитую мусором.

Отсюда было недалеко до входа, и снаружи едва слышно доносился шум ночного города и ощущалась прохладная свежесть ночи. Вход в Великую Пирамиду запирался решётчатой дверью, и она не могла быть серьёзным препятствием. Она скорее обозначала ту условную границу, что разделяла древний покой внутри и суету мегаполиса снаружи. Изгиб туннеля и расстояние скрывали дверь из виду, но её близость можно было обнаружить по небольшой засветке в поле зрения прибора ночного видения. Это был отдалённый отблеск миллионов огней ночного Каира.

Виктор с сожалением подумал, что он не может покинуть свой пост и подняться в Камеру Царя, чтобы постоять в одиночестве у саркофага и проникнуться величием этого места, как об этом говорил Джон. Но он и так был здесь на самой необыкновенной экскурсии, недоступной никому из обычных посетителей Хеопса. От этих мыслей его отвлёк взволнованный голос Саида:

– Виктор! Скорее сюда!

– Что там? Готово?

– Смотри! Ты это видишь?

Виктор взглянул и тут же отпрянул. В руках у Саида был небольшой камень, осколок не то самой пробки, не то окружающего её известняка, неправильной формы и порядочного размера. Таких камней в пирамиде можно было сыскать, наверное, миллионы. Но этот камень светился ровным, отчётливо видимым светом! Этот свет не был ярким или ослепляющим, он нисколько не рассеял мрак коридора, но и ошибиться в его природе было невозможно – камень действительно излучал свет!

– Да, я вижу! Но как это возможно? Ведь Джон говорил, что этот спектр доступен только мне! Может это отражение ультрафиолета?

– В том-то и дело, что ультрафиолет выключен! Я даже не успел достать лампу. Камень светится сам по себе! Как только пробка опустилась, я сразу же это заметил. Сначала я подумал, что у меня прибор барахлит, но теперь и ты его видишь!

– Тогда что это? Не алмаз – это точно. Но что?

– Не знаю, Виктор, не знаю… Но это действительно свет! Неужели он – настоящий?

– О чём ты? Кто настоящий? Я пока что не вижу ничего, напоминающего алмаз. Это просто кусок камня. Определённо не то, что мы ищем, обломок намного больше любого алмаза. Надо продолжить поиск.

– Постой-ка! Мне кажется, я вижу его грани! Я уверен – алмаз внутри! Берём этот обломок и заканчиваем. Мы и так выбились из графика, надо спешить. Потом Джон осторожно извлечёт его из породы, наверное, за тысячу лет он просто стал неотделим от известняка. Это всё объясняет. Мы нашли его!

– А если это не так? Вдруг мы ошиблись?

– Этот свет идёт только отсюда, другого источника я не вижу. Какие могут быть сомнения – это он!

– Может быть, всё-таки включим фонарь и попробуем посмотреть на него при нормальном свете?

– Ты что? Свет включать нельзя! Мы сразу же себя обнаружим! Решено – берём этот камень и заканчиваем!

Саид осторожно поместил найденный осколок в контейнер и закрыл крышку. Времени действительно оставалось в обрез.