Тени Былого

– А это его мама, – лучезарно улыбнулся Илья. – Ваш Ровнин не мог ей отказать в просьбе, понимаешь? Своей матери, например, он сказал бы в данной ситуации «нет», но память о павшем друге свята. И вот – вы приехали сюда, как мной и планировалось. Кстати – знал бы ты, как я удивился, узнав, кто именно является смотрительницей данной усадьбы! Это был просто сюрприз! Ты же знаешь, что самое главное в ловушке? Вижу, знаешь. Правильно, приманка. Место-то я сразу подобрал, насчет него сомнений не было, и с датой определился, но вот как вас заманить, никак придумать не мог. Такие планы в голову приходили, что самого иногда страх брал. А тут, когда мы с Олегом сюда приехали вместе, он мне вдруг и говорит: «Смотри, это мать одного из сотрудников отдела. Его лет двадцать как убили, если не больше. Я ее тогда на похоронах видел». Уж не знаю, что он на тех похоронах делал, да это и неважно. Главное, что в этот момент все звезды сошлись. И знаешь, я в произошедшем увидел добрый знак, не сказать – руку судьбы. Не бывает таких совпадений, чтобы именно здесь и именно сейчас все сплелось воедино. Нет-нет, это все не просто так! Кто-то определенно играет на моей стороне. Кто-то очень могущественный.

– Это все очень здорово, только частично непонятно, – помотал головой Коля. – Особенно про «здесь и сейчас».

На самом деле сейчас ему было почти плевать на детали, он судорожно соображал, что делать дальше, вот только ничего умного, увы, не придумывалось. По всему выходило, что загнал его ведьмак в угол, да такой, из которого не выбраться. Все козыри у него на руках оказались, и не факт, что какой-то сюрприз на потом не припасен. Запросто может оказаться так, что в рукаве у него и пятый туз припрятан.

– Это потому, что ни ты, ни твои коллеги не видят всю картину целиком, – пояснил ведьмак. – И очень хорошо, что дело обстоит именно так, в противном случае твой начальник никогда бы вас сюда не отправил. Сам бы приехал, но вами рисковать не стал.

– А если поподробнее осветить происходящее? – предложил ему Коля. – Я так понимаю, времени у нас хоть отбавляй.

– Почему нет, заодно и другую твою просьбу выполню, – покладисто согласился Илья. – Видишь вон ту девушку? Да нет, другую. Вон, курносенькую, у которой на груди приколота изумрудная брошь в виде виноградной грозди? Ну да, ее. Это и есть именинница, Лизанька Рославлева-Заречная. Кстати, эту брошь ей сегодня утром подарил ее папенька, в честь пятнадцатилетия. Подарок недешевый, но и повод веский. По меркам времени, в котором мы сейчас находимся, пятнадцатилетие – это тот возраст, с которого молодые люди считаются взрослыми, причем настолько, что могут принимать самостоятельные решения и даже вступать в брак. Кстати, через год именинница и выйдет замуж, ее мужем станет во-о-он тот юноша. Он сын помещика, живущего по соседству. Хорошая получится пара, они проживут душа в душу много лет, и детей нарожают немало.

– Искренне за них рад. – Коля шмыгнул носом. – Но ясности сказанное не добавило.

– Это потому, что я не упомянул одну вроде бы незначительную, но определяющую деталь, – пояснил ведьмак. – Ее будущего мужа зовут Петр Муромский, и она, согласно традициям, сама в замужестве станет Муромской.

Коля внимательно глянул на девушку, которая кружилась в танце со статным офицером, после на молодого Муромского, который понуро стоял у стены, а затем на своего собеседника.





Глава семнадцатая

«Силикаты»




– А тебя, стало быть, зовут Илья Станиславович, – уточнил он. – И фамилия твоя…

– Муромский, – охотно закончил за него фразу ведьмак. – Молодец, догадался. Это моя прабабка. И это мой дом, по праву рождения.

– Сдается мне, ты кое о чем умолчал, – с сомнением протянул оперативник. – Если бы все по праву рождения могли такие штуки со временем устраивать, то мы бы замотались подобные средневековые клубные вечеринки прикрывать. И потом – люди вокруг не призраки, они как живые, и ты имеешь власть над ними всеми, а не только над родней. Тут что-то еще есть.

– Смышленые ребята работают в отделе, я погляжу, – весело хлопнул его по плечу Илья. – Видать, специально вас таких отбирают. Та красотка, которая меня тогда в Белоруссии стреножила, тоже не промах была, такое заклинание на крови сварганила, что я и ахнуть не успел. Знал бы, что в вашей организации сотрудники на подобное способны, убил бы ее по-другому, издалека.

– Мы такие. – Коля не знал, о ком именно из его былых коллег идет речь, но корпоративная гордость сразу же дала о себе знать. – Потому не чудил бы ты сейчас, и, может, все еще обойдется.

– Экого петуха дал! – поморщился ведьмак. – Хорошо же пел – и на тебе. Ладно, пора заканчивать с рассказами и переходить к делу. Но раз обещал… Глянь на вон ту даму в розовом. Верно, ту, что сейчас вино пьет. Это тоже моя родня, прапрабабка, мама Лизаньки. И именно сегодня, ровно в полдень, она в своей комнате совершила кое-какой ритуал, из числа тех, которые могут здорово аукнуться в будущем. Дело в том, что у Лизаньки нелады со здоровьем, у нее то, что позднее назовут сердечной недостаточностью, и по всему выходило, что жизни ей оставалось всего ничего. Уровень медицины тогда был невысок, но и его хватило для диагноза. А вот для лечения – нет. И тогда ее мама сделала то, от чего всю жизнь шарахалась как черт от ладана. Материнская любовь – страшная сила. Н-да. И вот результат – Лизанька жива, здорова и танцует без остановки, хотя еще вчера со второго на первый этаж еле спускалась.

– Это что же за ритуал такой? – удивился Коля. – С подобными последствиями?

– Ритуал обычный, ничего особенного. – Илья закинул ногу на ногу. – Лизаньке здоровье, мама лишилась посмертия, все как всегда. Вот только замешан на крови. Тоже, казалось бы, пустячное дело, каждый второй подобный обряд из числа темных наличие данного ингредиента предполагает. Но вот только кровь у женской половины Рославлевых-Заречных не такая, как у остальных. Знаешь, в каждом старом роду есть некие истории, которые даже члены семьи друг другу на ушко передают, а за пределы дома вовсе не выпускают. Вот как раз про маму Лизаньки нечто подобное и рассказывали. Дескать, родилась она аккурат через девять месяцев после того, как ко двору Екатерины Алексеевны, той, которая еще при жизни Великой стала, пожаловал некий знатный итальянец, очень хорошо разбиравшийся в тайнах мироздания и способный творить такое, что обычному человеку не под силу. Екатерина Вторая всегда во всем любила быть первой и знать больше, чем кто-либо другой в ее государстве, потому сразу после того, как взгромоздилась на российский престол, завела некое подобие «эскадрона», некогда существовавшего при дворе ее царственной тезки, Екатерины Медичи. Вот так молоденькая Наталия Заречная, мелкопоместная дворянка без состояния и перспектив на будущее, и оказалась в постели Джузеппе Бальзамо.

– Фига себе, – только и смог сказать Нифонтов. – Это тот, который Калиостро?

– Он, – кивнул ведьмак. – Ну узнала она от него чего или нет, мне неведомо, только вскоре императрица выдала ее замуж за Хрисанфа Рославлева, поручика гвардии, и лично справила приданое, в которое в том числе вошли те самые земли, на которых стоит этот дом. Казалось бы – куча мелочей, но в результате они сплелись в ту паутину, которой я тебя поймал. Ритуал на крови наследницы Великого Магистра не мог пройти безнаказанно, понимаешь? Когда я принял на себя ведьмачью силу и снова оказался в этом доме, к тому времени давно переставшем быть нашим, я сразу понял, что прошлое здесь живо, что оно никуда не ушло. Не скажу, что моментально, но догадался что к чему, пожаловал сюда в ночь с 15 на 16 июня и убедился в своей правоте. А теперь, мой юный друг, ты тоже смог побывать на этом празднике. И только от тебя зависит, в качестве кого – постоянного гостя, или визитера, который заглянул ненадолго, да и ушел. И имей в виду – ты сослужишь мне службу в любом случае, хоть в жизни, хоть в смерти. Я просто не люблю попусту лить кровь, потому даю тебе шанс. И если совсем начистоту – мне не нужны противники в лице твоих коллег. Я их не боюсь, но тратить время на пустую вражду не желаю. Потому сделай то, о чем я тебя прошу, принеси мне те листы моей книги, что хранятся у вас, и мы разойдемся миром. Более того, я покину Россию – и надолго. Мир изменился, мне хочется увидеть все, что только можно, а это небыстрый процесс.

Коля смотрел на собеседника, и понимал, что тот ему не врет. Ведьмаку на самом деле было безразлична как его судьба, так и чья-либо другая, его интересовал только он сам. Для этого существа не существовало нравственных категорий, его альфой и омегой являлись понятия «выгодно» и «не выгодно».

– И на всякий случай добавлю вот что, – заметив, что оперативник задумался, добавил Илья. – Твоей спутницы в доме уже нет, мой слуга позаботился о том, чтобы она стала закладом нашей сделки. Ну-ну, не сдвигай брови, подобные поступки являлись нормой вещей задолго до того, как ты появился на свет. Всем нужны гарантии, Николай, это деловые традиции.

– Лучше бы ты забрал меня, и отправил за документами ее, – недовольно пробормотал молодой человек.

– Не лучше, – покачал пальцем у его носа ведьмак. – Барышня слишком юна и импульсивна, она могла наломать дров или попросту что-то забыть. Ты же рассудителен и довольно-таки хладнокровен, это мне нравится. И потом, она не смогла бы до конца понять, что случится, если я не получу желаемое, но ты… Ты – другое дело.

– Убьешь ты ее, что еще-то.

– Конечно же, убью, – весело подтвердил ведьмак. – Обязательно. И смерть она примет страшную, мучительную, долгую. Твои перспективы остаться здесь навсегда, по сравнению с тем, что предстоит ей, просто подарок судьбы. Но смерть, мой друг, в данном случае только начало. Она останется в этом мире навсегда, я не позволю ей уйти туда, где свет. Мало того – она будет помнить о том, кем была и как умерла. И каждую ночь станет приходить к тебе, где бы ты ни был, чтобы до рассвета раз за разом рассказывать о своих последних часах жизни. Каждую ночь ты станешь проживать с ней этот кошмар, и ничего не сможешь изменить ни для нее, ни для себя. Поверь, на это моих сил достанет, благо я их восстановил почти полностью.

Коля слушал ведьмака и осознавал, что тот снова не врет. Все случится так, как сказано.

– Знаешь, мне очень понравилось ваше время, – продолжал вещать Илья. – Оно куда лучше, чем то, в котором я жил раньше. Люди перестали доверять не то что друг другу, но и самим себе, это очень удобно. Они разобщены, всем на всех плевать. И самое главное – слова заменили дело. Сейчас главное сказать или пообещать, а после можно ничего и не делать, все равно никто никому не верит. И всех это устраивает. Знаешь, тогда, во время войны, смерть была везде, люди гибли десятками тысяч, и все равно в Белоруссию пожаловала эта кудрявая стерва, чтобы понять, кто убил нескольких мальчишек. Да за месяц до того немцы их живьем сжигали вместе с матерями и дедами в деревнях, счет шел не на десятки и сотни, а на тысячи. Казалось бы – что ей за дело? Нет же, приперлась, книгу мою стащила и в результате добилась своего. Сдохла, а добилась! Сейчас же… Я убил пятерых недорослей только за последнюю неделю, и никто даже не шелохнулся. Всем плевать – соседям, приятелям, родителям. Правда, там такие родители, что лучше бы никаких не было, но на том и строился мой расчет. Нет, если кто-то обнаружит их тела, может, и завертятся колеса правосудия, но до той поры можно даже не переживать. А поскольку трупы сброшены в коллектор, где проживает семейство гулей, то их никто никогда не найдет. И вы, к слову, тоже ничего не узнали. Так что – прекрасное время! Великолепное время! В нем хочется жить!

– Я остаюсь здесь, – прервал Коля речи ведьмака и подал знак лакею, стоящему неподалеку. – Милейший, принесите нам вина. Мы с моим другом выпьем на посошок.

– Красиво, – склонил голову ведьмак. – Уважаю. Настоящий мужчина. Только твое решение ничего не изменит, поскольку девочка все равно останется моим закладом. Что до тебя – как и было сказано, твоя смерть сослужит мне хорошую службу. Как? Она станет дополнительным аргументом, доказывающим мою серьезность, вот и все. И если твой начальник после этого решит, что я недостаточно убедителен, то следующим станет жизнь твоей спутницы. Ну а если и этого окажется…

Звон стекла прервал речи Ильи. Хотя, нет, не стекла. Вдребезги разлетелось одно из зеркал, висевших на стенах. В зале таких имелось несколько – ростовых, красивых, старых, в массивных бронзовых рамах.

Осколки брызнули в разные стороны, несколько из них хлестнули по танцующим парам, но те данного факта словно и не заметили. А может, и в самом деле все обстояло именно так, кто знает? Неспроста ведь никто не потревожил разговаривающих ведьмака и оперативника, хотя беседа и затянулась. Вообще у Коли создалось впечатление, что все присутствующие просто-напросто повторяют то, что они делали тогда, в 1820 году, – ведут те же разговоры, танцуют с теми же партнершами. Единственное, что не вписывалось в общую канву – противная старушка, с которой Нифонтов пообщался сразу после того, как за ним захлопнулись дверные створки. Впрочем, кто знает этого ведьмака, от него чего угодно ожидать можно, тем более что у него все продумано на десять шагов вперед.

Рама разбитого зеркала дрогнула так, будто ее кто-то подергал, Илья внезапно насторожился и вскочил на ноги.


– Да нет, – нехорошо улыбнувшись, пробормотал он. – Не может быть.

– Может, – проскрипел старческий голос, и секундой позже из рамы выбрался невысокий дед с седой бородой, одетый в обтерханный пиджак с оттопыренными карманами. – Еще как может. Ну что, Илюшка, не знаешь меры, погляжу? Ох на этот раз ты и обсерился! Всем насолить умудрился!

– Савва Фомич? – ведьмака явно ошарашило происходящее. – Ты? Но как?

Коля окончательно перестал что-либо понимать, кроме одного – очень сейчас хороший момент для того, чтобы всадить ведьмаку нож в спину. Просто идеальный. И если бы не Женька, которая в данный момент находится невесть где со слугой этого гада, то он бы так и поступил. Ну и еще его немного останавливали воспоминания о том, что пули в свое время эту нечисть не взяли.

А в бальной зале становилось все люднее, за дедом из рамы один за другим выбрались еще четверо мужчин. Один из них по возрасту недалеко ушел от первопроходца, разве только что был куда кряжистее, но вот трое других оказались мужчинами средних лет.

– Ты тоже тут, Захар? – В голосе Ильи игривости и след простыл. – Вот уж не думал, не гадал, что мы снова свидимся на этом свете.

– Я за здоровый образ жизни, – басовито ответил ему кряжистый старик, огладил короткую седую бороду и улыбнулся, показав крепкие белые зубы. – Не пью, не курю, на свежем воздухе живу, овощи ем. Надеюсь еще лет двадцать-тридцать небо покоптить.

– Не добил я тебя тогда, выходит, – с ярко выраженной грустью проговорил ведьмак. – Не добил.

– Потому что спешил всегда, – влез в разговор Савва Фомич. – Как у вас, у дурней, и водится.

Тем временем их более молодые спутники потихоньку начали окружать Илью, не сводя с него настороженных глаз.

– Не советую, – процедил тот. – Вам меня не убить. Силенок не хватит, даже если впятером навалитесь.

– Но мы попробуем, – весело ответил ему один из троицы, улыбчивый и коренастый крепыш в светлой короткой куртке. – Выбора-то нет. Круг старейшин решение принял, так что ты умрешь в любом случае. Не справимся мы, придут другие.

В руках троицы сверкнули ножи, которые они невесть когда и откуда успели вынуть, немолодой Захар, кхекнув в бороду, последовал их примеру. И только совсем уж старенький Савва Фомич прислонился к стеночке, просто наблюдая за происходящим.

Самым же абсурдным было то, что бал при этом всем ни на секунду не останавливался. Дирижер с балкона знай сообщал названия танцев, юные чаровницы, хихикая, сплетничали друг с другом и лакомились засахаренными заморскими фруктами, кавалеры охотно употребляли вино немалыми фужерами. Праздничная ночь продолжалась.

– Вот зачем ты вернулся? – прогудел Захар, делая несколько шагов вперед. – Подался бы сразу в чужие края, да и все. Тебе хорошо, нам хорошо… Всем хорошо.

– Вернулся и вернулся, – перебил его Савва Фомич. – Мы, ведьмаки, люди вольные, каждый сам себе голова. И даже то, что ты еще тогда, давно, грани дозволенного перешагнул, в вину вменять никто не стал бы, больно много воды утекло. Но ты же сызнова пакостить вздумал. Кровь людскую лить, ритуалы черные творить, людей с теми, кто в тенях живет, стравливать. А это уже непотребство, Илюшка. И такое, за которое надо ответ нести.

– Я никого из сородичей пальцем не тронул, – быстро заявил тот. – Ни словом, ни мыслью не обидел. А чужие – они чужие и есть.

– Когда кто-то один всех перебаламутит, чужие своими становятся, – меленько засмеялся старейший из ведьмаков. – Вот ты того и добился. Как, ты думаешь, мы сюда попали? Случайно?

– Зря ты ведьмам насолил, – подал голос один из молодых людей. – Они же мстительные до одури, потому и помогли нам через зеркало сюда попасть. Помнишь о даре болотных ведьм дорогу свечей открывать? Главное, чтобы в конечной точке прибытия зеркало висело и имелась хотя бы капля крови того, к кому попасть надо.

– Как знал. – Захар показал Илье замызганную тряпицу, которая когда-то была носовым платком. – Не выбрасывал.

– Я уже почти уехал! – громко произнес ведьмак. – Могу билеты показать! Мне оставалось только заполучить часть моей книги да последний обряд провести. И все, меня нет.

– Вот последнее ты верно подметил. – Захар крутанул в пальцах нож, причем очень ловко. – Тебя уже нет. Вычерпал ты удачу свою до донышка. Олег, не дай ему…

Закончить фразу он не успел, Илья цапнул Колю за плечо, и, крутанув, невероятно сильно толкнул его в одного из своих противников. Когда они оба покатились по полу, прямо под ноги именинницы, которую наконец-то пригласил ее будущий муж, Муромцев подхватил банкетку, на которой незадолго до этого вел разговор с оперативником, и бросил ее в того, кого Захар назвал Олегом, причем на редкость метко.

Следом за этим он увернулся от удара третьего врага и рыбкой нырнул в ближайшее зеркало, на мгновение засиявшее всеми цветами солнечного спектра. Как видно, он тоже знал какие-то секреты, связанные с подобными перемещениями. Зеркало, кстати, после этого сразу же разлетелось на сотню осколков.

Под потолком что-то бухнуло, по зале пронесся порыв ледяного ветра, затушивший свечи в люстрах и шандалах. Да и беспечных обитателей девятнадцатого века он не пожалел, развеялись они как утренний туман.

– Смылся, – подытожил Олег, отбрасывая в сторону банкетку, изменившую и цвет, и форму. – Ловок, ничего не скажешь!

– Не отнять, – подтвердил Захар, убирая нож в ножны. – Но…

– Вы чего наделали? – наконец подал голос Коля, причем довольно-таки громко. – Вы чего натворили? Блин, я не знаю, что с вами сделаю!

– Ничего ты с нами не сделаешь, – доброжелательно сообщил ему тот ведьмак, которого он сбил с ног. – Права не имеешь. А сотворили мы то, что должны.

– Да у него в заложниках моя напарница! – Коле стало немного неловко за то, как звучал его голос, в нем пробивались какие-то визгливо-рыночные нотки. – И если с ней что-то случится, вам всем кранты. Лично каждого…

– Остановись, парень, – посоветовал ему Захар. – Лишнего не мели, это тебе ни к чему. Или ты не знаешь, что по Покону за каждое обещание ответ держать придется?

– А он кто? – поинтересовался у спутников Савва Фомич, рассматривая Нифонтова.

– Я же тебе говорил, – укоризненно прогудел Захар. – Судный дьяк это, из молодых да ранних. Правда, мне рассказывали, что он вежлив и скромен, но, видно, врали.

В кармане у него запиликал телефон, он шикнул на окружающих, достал из кармана серых старомодных штанов затрапезный кнопочный телефон «Нокия». Коля удивленно присвистнул, вспомнив о том, что до того ни его, ни Женькин телефон сеть упорно не желали ловить.

– Ну, чего там? Ага, прибыл, стало быть. Вот и славно! Давай, ведьма, открывай дорогу, да поживее. Илья шустер, не ровен час, сбежит, ищи его после. Да, вот что еще… Он там девчушку умыкнул, она из сыскных будет, тех, что на Сухаревке сидят. Не видала ее? Ага. Ну добро.

Коля внимательно слушал эту беседу, а как только пожилой ведьмак, сопя, ткнул толстым пальцем в одну из кнопок на трубке, сразу же осведомился:

– Она с ним?