Тень горы
Часть 86 из 199 Информация о книге
– Вопросов не задают, ты же знаешь. Мы уставились друг на друга. – И что бы ты предпринял, если бы я начал дурить? – Замял бы дело и побыстрее отправил бы тебя прямиком в Бомбей. – И все? – И все. Больше я ничего не знаю. – Ладно. Прости, что я на тебя наехал. Показалось, что меня в ловушку заманивают. – Тебе опасность не грозит, – повторил он. – Только как вернешься, домой не приходи. – В смысле? – Сразу поезжай доложиться, как все прошло. – Это из-за того, что я как-то там якобы прокололся? – Сначала встретишься со своими людьми. Санджай об этом особо просил. Настаивал. Но ничего не объяснил. Объявили мой рейс. Мы снова обменялись рукопожатием, и мой собеседник затерялся в толпе. В салоне самолета я выпил две порции виски. Мы взлетели. Задание выполнено. Все кончено. Больше никаких дел с Санджаем у меня нет. Я свободен. Глупое сердце в железной клетке на высоте девяти тысяч метров радостно трепетало всю дорогу. Глава 35 В Бомбей я прилетел поздно ночью, но «Леопольд» был еще открыт, и Дидье наверняка сидел там. Мне требовалась информация. Худощавый связной в аэропорту велел прежде всего встретиться с людьми Санджая. Это было странно. Обычно я встречался с Санджаем через сутки после возвращения с задания во избежание слежки – он всегда на этом настаивал. Однако на этот раз задание было необычным. Я ничего не понимал, поэтому хотел, чтобы Дидье рассказал обо всем, что случилось за время моего отсутствия. А еще надо было узнать, где сейчас живет Лиза. Дидье мне все рассказал, но не в «Леопольде». В тревожном молчании мы сели в такси. На каждый вопрос Дидье отвечал поднятием ладони. Мы вышли из такси на набережной, с видом на мечеть Хаджи Али. – Лиза умерла, – сказал Дидье под шум ветра с океана. – От передоза. – Чего? Ты вообще о чем? – Ее больше нет. Умерла. – От передоза? Какого еще передоза? – Рогипнол, – печально ответил он. – Не может быть. «Неужели она умерла, а я ничего не ощутил? – думал я. – Ничего не почувствовал?» – Увы. Грудь пронзили осколки потерянного времени, обрывки несказанных слов, призраки несделанных дел, растраченные понапрасну мгновения, упущенные ласки. Она умерла без меня. – Неправда! – Правда, Лин. Горькая правда. Колени у меня задрожали – то ли от напряжения, то ли от слабости. Мир без Лизы. Дидье обнял меня за плечи. Мы прислонились к парапету набережной. Силы покинули меня. Атомы любви оторвались от ядра, потому что мир вращался слишком быстро и не мог их удержать. Небо спряталось за черным плащом облаков, отражения городских огней на воде стали слезами океана. Во мне что-то умирало, а что-то – некий призрак или дух – высвобождалось. Я прерывисто вздохнул, стараясь замедлить бешеное биение сердца, и повернулся к другу: – А ее родители… – Приезжали. Очень милые люди. – Ты с ними говорил? – Да, и они со мной тоже – пока не узнали, что я дружен не только с Лизой, но и с тобой. Прости, Лин, но они считают, что в ее смерти виноват ты. – Я? – Ради тебя, ради вас с Лизой я говорил с ними о тебе, но они мне не поверили. Они с тобой незнакомы, поэтому им легче винить неизвестного, чем признать правду. Они вчера уехали, тело увезли. Бедная, милая Лиза… – Умерла? Тело увезли? – Да, Лин. Да. Такое горе… Я сам не верю… Автомобили роились у светофоров, широкий бульвар то пустел, то заполнялся машинами. На набережной сидели парочки и семьи, разглядывали мечеть Хаджи Али, сияющий чертог духа в безбрежном океане. – Расскажи мне, что произошло. – Может, не стоит пока, дружище? Давай сначала напьемся. – Нет, рассказывай. – Для этого мне нужно напиться. – Дидье, не тяни. – Знаешь, я ее тоже любил, – сказал он, отхлебнув из фляжки. – Мне тут трудно было без тебя. Он спрятал фляжку в карман, раскрыл латунный портсигар, взял косяк, раскурил, затянулся и передал мне. – Нет, спасибо. – Может, передумаешь? – изумленно спросил он. – Нет, не передумаю. Мне… терпимо. Рассказывай, что произошло. – Через день после твоего отъезда я… – Через день после моего отъезда? Пять дней назад? – Лин, я пытался с тобой связаться. Из людей Санджая слова не вытянешь, Абдуллу я не нашел. По-моему, он еще ничего не знает. «Абдулла, где ты?» – с горечью подумал я и вздохнул: – Он расстроится. Они с Лизой всегда ладили. – Да, я помню. Она была ему ракхи-сестрой. – Правда? Я и не знал. Ни она, ни он мне об этом не говорили. Священная нить ракхи, повязанная девушкой на запястье юноши, скрепляет их родственными отношениями. Получив такой браслет, юноша становится названым братом и должен всегда защищать честь сестры. Этот браслет – символ чистоты и тесной связи между ними. – Я тоже был ее ракхи-братом, Лин. – С каких это пор? Я не знал, что Лиза совершила обряд ракхибандхан и избрала назваными братьями Абдуллу и Дидье. – В ее смерти виновен я, – тихо произнес Дидье. – Я ее не сберег. Он сделал глубокую затяжку, сморгнул слезы и, посмотрев на меня, хотел еще что-то добавить, но отвернулся, едва наши взгляды встретились. Мы оба знали, что он прав: я оставил Лизу на его попечение и он обещал ее оберегать. Уличный метельщик прошуршал по набережной, поглядел на меня и дружелюбно кивнул, размеренно взмахивая метлой в такт неспешным шагам. – Она меня обманула, – сказал Дидье. – Я ей доверял, а она меня вокруг пальца обвела. – Продолжай. – Мы устроили вечер французского кино, я сам выбрал хорошие фильмы, думал, ей понравятся. А она вдруг заявила, что у нее голова болит, ушла спать, попросила меня сходить в аптеку за лекарством. Я вернулся, а она сбежала. Записку оставила, что ушла на вечеринку и вернется к утру. – Он вздохнул, покачал головой. По щекам покатились слезы. – На какую вечеринку? – Уже потом я узнал, что в честь каких-то болливудских звезд вечеринку в Бандре устроили. Ты же знаешь, в Джуху и в Бандре каждый день вечеринки до утра. Вот я и решил, что Лиза вернется на рассвете, всю ночь не спал вместе с Близнецом – ну, он же вообще не спит. Думал, она мне позвонит. Всех предупредил, даже твоего сторожа. – И что с того, Дидье? Ты обещал мне за ней присматривать, а она умерла. Не понимаю, как это произошло. – Лин, ты вправе меня винить.