Танец огня

Он помрачнел.

— Вы — леди Амаристот.

— Гвир Алкавар, — она насмешливо склонила голову. — Вы опоздали на ужин.

Он не улыбнулся.

— Промах, — сказал он. — Но Элдакар простит меня. Бой на севере… требует моего внимания. Особенно, на этой неделе.

— Почему? Что случилось?

Он покачал головой.

— Новостей нет, но то, что я знаю, я оставлю для совета. Вы там будете. Мансур, брат короля, в серьезных сражениях. Там… происходит ужасное, — он выглядел измождено. — Я пытаюсь предупредить силы об атаках. Но все равно плохо. У Мансура мало людей. Но все это… может подождать до утра. Я тут приветствую вас, как и все мы.

— Валанир говорил, нам нужно многое обсудить, — сказала она, осторожно выбирая слова, хотя их вряд ли подслушивали. — И о том… кто, по вашему мнению, в ответе.

Его взгляд пронзил ее. Светлые глаза напоминали горного кота. Что-то новое зазвучало в его голосе. Слова пугали ее:

— Леди, — сказал он, — вы одни?

Лин огляделась, оглянулась. Желудок сжался. Но она вскинула голову и посмотрела на его глаза, словно без тревоги.

— Я тут со стражами и слугами, конечно.

Он смотрел. Под его взглядом Лин ощутила страх, а потом зачатки гнева. Он ее сюда звал. Она прибыла. Она могла остаться в замке Тамриллина, в комнате с видом на море, с делами, что успокаивали. Немного, но успокаивали. Она могла остаться там, пока было время.

Лин поняла, что надеялась на друга Валанира Окуна. Пророк высоко отзывался о нем, о маге. Но от холодного недоверия в его голосе она засомневалась.

Ощущая себя одиноко, она выдержала его взгляд.

— Бой на севере тревожит и меня, Захир Алкавар. Потому я здесь.

Она не спрашивала о его холодности.

— Тень движется с вами, Пророк. Я вижу ее даже во тьме.

Лин сжала кулаки. Но тон ее остался ровным.

— Тень? — прошептала она. — Почему не объяснить?

Его тон тоже остался ровным. У него был низкий звучный голос, говорящий о пении.

— Есть несколько имен тому, что ходит с вами, — сказал он. — И все плохие.

Лин посмотрела на мужчину у ее ног. Она оценивала его не только взглядом.

— Вам нужно решить, готовы ли вы принять меня, раз вызывали, маг, — она ударила последним словом. Она так далеко прошла, несмотря на ее дела, и все так кончилось. Гнев заполнил ее волной. — Я прогнала лайлана. Видела, как умирали любимые люди. Что сделали вы во дворце? В башне над миром? — он молчал. Он был зазнайкой, размякшим от жизни в замке. Истории Валанира о пении с Захиром Алкаваром в садах стали видеться в новом свете. Маги жили в роскоши и безопасности башни. Лин знала, что это не совсем ее мысли — что она знала о магах? — но железная решимость подкрепляла ее слова. — Я уйду, если хотите, — сказала она. Ее тон стал мягким. — Оставлю ваших людей тому, что решила Киара. Я вернусь в Тамриллин, может, напишу песню о горах Кахиши весной. И забуду о них, а если мы встретимся, то на поле боя. Таковы мои условия.

Он молчал, лицо скрывала ночь. Она не хотела подвергать опасности союз, но и не собиралась лишаться чести, что не совсем принадлежала ей. Вот и все. Он молчал, и больше слов не было. Она повернулась и пошла по холму. Захир Алкавар не окликнул ее. Он не запел снова. Тишина сопровождала Лин на пути к палатке — это, и ее призраки. Может, он убьет ее. Она чуть не рассмеялась от этой мысли.

* * *

С детства Лин Амаристот учили презрению к выскочкам, когда ее семья называла Юсуфа Эвраяда, который объединил провинции Кахиши и построил горный дворец над Майдарой такого размаха, что все вокруг стыдились. Но для Амаристотов это было лишним, они веками были стойкими. Для них десятки лет правления Юсуфа Эвраяда были мигом, орхидеей рядом с дубом. Ее семья скрывала свою природу от посторонних. Часто важные люди Кахиши бывали гостями в доме Амаристот, особенно летом. Они приходили в нарядах и ароматах, как тропические птицы среди воробьев севера. Лин от них и узнала язык Кахиши. Она так и не узнала, что эти гости с золотыми серьгами и цепями думали о дочери-призраке Амаристотов, которая держалась углов или камина, словно не могла согреться. Они — чужаки в Вассилиане, которые пили золотое вино с лордом и леди Амаристот и их сыном Райеном, пока договаривались о кораблях, караванах и мотках шерсти — точно мало думали о дочери. Она редко говорила, пока они вели переговоры. Она слушала. Она почти всю жизнь слушала.

Семья Лин Амаристот скрывала яд за улыбками, им нужны были связи с Кахиши. Майдара — наши врата в мир, как сказал Райен. Там были ключи к торговле с югом и востоком, на западе моря не были изучены, и корабли оттуда не вернулись. Кахиши была у горного прохода и берега, у нее были ключи к защите Эйвара. Или к поражению. Так думала тогда и теперь Лин, сжимая руками поручень, глядя на реку Гадлан, вода была мутно-зеленой в тени королевской баржи. Вдоль берега шла стена Майдары в шипах бойниц и знаменах Эвраяда. Солнце светило высоко, сверкало на золоте знамен, и они сияли от порывов ветра.

Они ехали три дня от макового поля и храма там. Перед отбытием Лин зашла туда и выразила уважение божеству, посмотрела на храм Алфина. Это было маленькое здание без украшений, но с куполом крыши и минаретом. Ей сказали заранее, и она разулась перед входом, ощутила скрипучий пол под ногами. Храм редко использовали, утром он был пустым. Арки рассекали полумрак под разными углами, придавали тесному зданию глубины. Лин отметила, что, хоть у бога Кахиши была тысяча имен, у него не было лица, его не видели. В Эйваре даже в худшем храме Троих были фигуры или фрески, зависело от денег поселения. Художники Эйвара зарабатывали на изображении божеств. Тут искусство было без формы человека: переплетенные ветви деревьев были бордюром вдоль стены. Виноград свисал с лоз, лев застыл, охотясь на газель.

В углу на возвышении была могила мученика, его имя выцвело. Но барельеф под его именем выдержал: крылатый конь. Так в их вере представлялся путь от земли к небесам.

Лин вошла одна, несмотря на возражения Неда. Она видела, что он не рад, надеялась, что он простит ее. Ему было бесполезно пытаться защитить ее. Она уже была в опасности, как и сказала Валаниру Окуну с фальшивой легкостью голоса, чтобы отодвинуть его и его печаль. Но в этом заброшенном храме чужого бога, окруженном кровавыми цветами, Лин не могла отрицать тяжести сердца. Место заставляло ее ощутить себя. Что-то в тишине, лучах солнца, сияющих пылью, что прорезали тени между столбами. В незнакомых буквах, что занимали строками стену. Это место было невероятно старым. Хоть Нед ждал снаружи, она была одинока.

Тем вечером, после дня пути, совет собрался в банкетной палатке. Они устроились на берегу реки Гадлан, водной дороги в столицу. Захир Алкавар не обвинял ее, но избегал ее. Он был близко к королю, ее слова будут иметь последствия. Она не знала, выжидал ли он, как и все они. Но чего? Казалось, пока планом был путь вперед. Они будто нуждались в ней.

Или это Захир Алкавар нуждался в ней, не знающей махинации его двора.

На совете Захир стоял во главе стола, с другой стороны сидели король и королева. Между ними по краям устроились придворные, который Лин знала лишь по имени, и второй маг Тарик ибн Мор. Теперь Лин видела, что Захир Алкавар был высоким, с худым поясом и медной, как монета, кожей. И как медь после воздуха и дождя, его глаза были бирюзовыми. Седина виднелась на висках, он был на десять лет младше Валанира Окуна. На его поясе была лента золотого шелка, знак первого мага. Все притихли, когда он заговорил о сражениях Мансура Эвраяда на севере. Из Башни стекла Семерка увидит, куда нападут танцующие с огнем, и предупредят принца. Он успеет привести людей на защиту деревень.

Но времени не хватит, чтобы помешать кошмару.

Захир заговорил бесстрастно, и было понятно, что часть кошмара он видел сам.

Лин Амаристот окружали стражи и ее верные Нед Альтерра и Гарон Сенн. Она сказала им оставаться бесстрастными, несмотря на то, что они могли услышать. Нед знал кахишский, это было привычным для лорда. Гарон Сенн, командующий стражей Лин, говорил на нем по опыту сражений за границей. Он мог понять рассказ Захира о войне.


Глаза Захира окружали тени, пока он описывал увиденное.

— Без цели, без пощады убивают танцующие с огнем, — сказал он. — У них нет мотива, они не воруют. Скот и собаки убиваются с остальным. Мансур Эвраяд сообщил, что в последней деревне после их нападения они шли по лодыжки в крови. Головы лежали на улицах. Женщины и дети — им не важно.

Элдакар Эвраяд кашлянул. Он был бледен.

— И ты думаешь, это магия.

Маг склонил голову.

— Есть заклинание, — сказал он, — в том, как они появляются в стенах города или деревни. Словно барьеров нет. Когда они падают, их тела гниют за мгновения. Так не бывает в природе. И это еще один ужас для воинов принца — вид и запах гнилой плоти.

Лин смотрела на Элдакара и его королеву. Она видела, как ровно сидит Рихаб Бет-Сорр со спокойным видом. Ее глаза были другой историей. Лин не знала, что именно там видела, но решила потом узнать больше. Она подумала о том, что в истории о Рихаб Бет-Сорр было то, что не имело смысла.

Встал Тарик ибн Мор. Он был в зеленом с бронзовым поясом, меткой второго мага. Он звучал резко, даже хрипло:

— Тут многое не сходится с тем, что мы знаем о танцующих с огнем. Их магия не вредила. Мы раньше побеждали их во всех боях. Наши потери были от хитрости Изменника. Он не выходил из горной крепости годами. И что теперь изменилось? Кто помог им получить силу? И что они хотят? Это мы должны спрашивать.

— Дело в моем отце, — сказал сухо Элдакар. — Его вера в Изменника привела к этому. Мы не смогли спросить у Юсуфа Элдакара, пока он был жив. Теперь мы платим за это молчание.

— Обвинения отца не помогут, — начал Тарик.

— Возможно, — сказал Элдакар. — Но это правда. И правда должна быть нашим светом в этом. Изменник ничего у нас не просил, значит, он мстит. Вы знаете, что случилось с гонцами, что хотели узнать условия.

Лин заговорила впервые. Ее голос был резким:

— Что случилось?

Элдакар посмотрел на нее. Он казался в этот миг юным и беспомощным, и Лин не понимала, как он управлял армиями Кахиши. Но, конечно, армии создал Юсуф Эвраяд, а не его сын.

— Их лошади принесли гонцов, — сказал Элдакар. — Без голов.

Лин опустила голову.

— Там что-то есть, — сказал Захир, — чего мы не видим. Как я часто говорил, гвир ибн Мор, потому и прибыла леди Амаристот.

— К нашему стыду, — глаза Тарика вспыхнули гневом. — При всем уважении к придворному поэту и союзу с Эйваром, раньше мы не звали Эйвар на помощь, не стоило и в этот раз. У нас есть все ресурсы.

— Но события опровергают ваши слова, — сказал Захир. — Мы не приблизились к правде за месяцы.

— Почему не позвать Рамадус? — спросил Тарик. — Они нам ровня. Соседи с запада, хоть от их чарующей музыки мало проку.

— Довольно, — Элдакар Эвраяд встал. — Это неуважение к гостье. И вы ведете себя глупо. Чары Эйвара вернулись. То, что мы о них знали, уже не правда. Нет вреда в совете придворного поэта в ситуации, что не прекращается, — он посмотрел на Лин. — Миледи, — сказал он, — прощу прощения за слова Тарика ибн Мора. Он не серьезно.

Она отмахнулась.

— Я услышала от него, — осторожно сказала она, ощущая на себе все взгляды, — что врагами могут быть не танцующие с огнем, — или он хотел помощи Рамадуса. Если Тарик работал с Рамадусом, это был логичный ход. Вызвать страх в Кахиши, чтобы они искали спасения у восточной империи.

— Не известно, так ли это, — сказал Захир Алкавар. Он был беспокойным, словно видел в голове жестокие сцены. — Не уверен, что я понимаю игру второго мага. Мы преследуем тень.

— Вы видите тени, — сказала она сухо, без насмешки. Их взгляды пересеклись.

— Это часть нашего дела, — он не гневался. Говорил прямо. — Маг Башни видит тьму и демонов вокруг нас, которые незримы оку. Этот с севера.

Лин посмотрела на Элдакара и сказала:

— Почему не напасть на их крепость на севере?

— Вы о войне, — коротко сказал Элдакар. — Изменник хитер, построил крепость оружия так, что она может простоять годы в осаде. И почти все силы уйдут, оставив Майдару и Захру без защиты. Отец ясно говорил не поступать так, — Элдакар скривил губы, как от кислого вкуса. Его ладонь сжала стол. — Этого ждут враги.

— Но иначе, — сказал Захир, — мы лишимся Алмирии.

Тишина. Лин знала про Альмирию, жемчужину севера. Город давно был столицей.

— Мы отправим людей, — сказал король. — Сколько можно выделить. Но не больше.

* * *

— К закату мы будем там, — Нед пришел к поручню. Ветер отбросил его волосы. Он стал другом стражи Кахиши, узнавал о пути раньше нее.

Она повернулась к нему.

— Ты улыбаешься.