Танец огня
Часть 43 из 51 Информация о книге
— Все равно, — сказала она. — Все мы не без греха. Теперь нужно придумать побег. — Он выдаст нас суду с первыми лучами, — сказал Захир. — Он сказал. Я могу попробовать призвать ифрита на помощь, но на это нужно время и сосредоточенность. Я не знаю, сколько у нас есть тут времени. Они скоро придут за нами. Мне жаль. Не такой конец я хотел для тебя. — Жизни твоего народа… Он скривился. — Я подвел и их. — А если ты изменишь облик? — сказала она. — Раскроешь, что ты первый маг? Это последний вариант, но… — На изменение нужно время, — сказал он. — И нужны руки. Дверь открылась. Лин затаила дыхание. Они услышали шаги, но не тяжелые. Тень стала человеком. Он был один. Цвир Зухалан стоял над ними с факелом. Он осторожно вставил факел в кольцо в стене. Он сказал: — Я развяжу вас. Если хоть один из вас пикнет, я зову стражу. Они не собирались так делать. Даже когда он вытащил нож, от вида которого Лин невольно поежилась. Но он быстро убрал путы, начав с нее. Она с болью села, потирая запястья, и увидела, как Захир инстинктивно сжался, когда Цвир подошел, словно прикрываясь. Она ощущала горе, как во сне прошлой ночью. Горе от утраты. Но Захир бесстрастно поднялся. Он даже попытался улыбнуться. Он уже догадался, в чем дело. — Я быстро объясню, — сказал Цвир Зухалан деловым тоном. Он был дельцом, может, лучше отца. — Вас предали. Кто-то в городе работает против Братства воров и сказал нам быть готовыми. И мы были. Вы захотите проверить это. Но это не мои заботы, — он вытащил предмет из-под плаща. В свете факела блеснула медь. — Наши цели совпали. Отцу это лекарство нужно для жизни. А я не хочу этого. Так что я позволяю вам украсть его, избавляюсь от него и остаюсь вне подозрений. Вы сами выскользнули из пут, конечно. Мне придется казнить стражу, что связала вас. Грязно, но это мелкая цена за мое наследие и свободу, — он отдал сосуд Лин. — Держи, милая. Постарайся в этот раз не терять, — он оскалился. — Братству — мое почтение. * * * Они выбрались в переулок за домом торговца, скрылись в тени в часы перед рассветом, и Лин ощутила укоры совести. Хоть Захир и пострадал. Они не знали, что их миссия приведет к смерти человека. Она замешкалась, зная это. Но знала аргументы от таких колебаний. Они действовали ради тысяч жизней. И Хадар Зухалан оказался жестоким. И все же она ощущала себя грязной, хуже, чем простым вором. Это было плохо. Она не сказала это Захиру. Они почти не говорили, покинув дом торговца. Он замкнулся в голове. Он лишь бормотал направление. Когда повернуть. Где замереть, пока мимо проходили стражи. Цвир вернул им оружие, желая успеха их миссии. Кража лекарства унесет его в глубины сети Братства, подальше от его отца. Они держались переулков, пока шли к убежищу. Они вошли в мастерскую через заднюю дверь, спереди было закрыто на ночь. Они прошли к кладовой, и Захир тихо и тревожно заговорил: — Ни слова Шантару обо… мне, — сказал он. — Его будет терзать вина. Ему нужно знать лишь о предательстве. Боюсь, он в опасности. Они добрались до кладовой, и он издал придушенный звук. Лин не сразу поняла, почему. Она заглянула в темный угол комнаты и увидела, что сундук открыт. Захир подбежал к сундуку и посмотрел вниз. Он склонил голову над проемом, словно слушал. Ничего. Лин боялась говорить. Она вытащила нож, хоть он мешал спускаться по лестнице. Они молчали, двигались, как беззвучные змеи. Она — охотник, а он… когда-то бежал, спасая жизнь. Может, он сохранил это умение. Молчать не нужно было. Они не нашли врагов в комнатах убежища. Только мертвых. Двое юношей, что поражались достоинствами Захира, лежали у перевернутого стола. Их глотки были перерезаны. В соседней комнате они нашли Шантара Нира. Он точно боролся. Его тело было в ранах. Он рухнул, как спиленное дерево. Вокруг лежали его люди. Многим быстро и жестоко перерезали глотки. Они проверили убежище и поняли, что одни с мертвыми, и Захир повернулся к Лин с мертвым лицом. — Я знаю не этот город, — сказал он. — Он разваливается. * * * Той ночью ее снов не было. Она знала разницу, сон — плохой или хороший — принадлежал ей. Но она была не в своем теле, не своей улыбкой сверкала людям перед ней. Эдриен Летрелл держал лиру на сгибе руки. Он стоял перед людьми, наряженными как для фестиваля: мужчины в расшитых жилетах, женщины — в длинных ярких юбках и с цветами в распущенных волосах. Одна привлекла его взгляд — темноглазая красавица в желто-красном платье. Он долго выдерживал ее взгляд и повернулся к толпе. — Почему не показать мне ритуальный танец? — спросил он. Тон был веселым. Он делал вид, что много выпил огненного ликера, что они ему дали, и это пьянило его. Это давало ему повод ошибаться в их обычаях. — Я изучаю такое для своей работы. Тебе ведь нравится моя работа? Женщина подошла и прижала ладони к его бедрам. — Мы восхищены твоей работой, Пророк. Но мы не выдадим свои тайны. Мы уже пустили тебя сюда. Помни это, — она была старше него, в волосах была седина, глаза пронзали. Она была в мужской рубашке и штанах, в нарядном жилете и поясе, за которым был кинжал в красных ножнах. Тонкая рубашка подчеркивала изгибы. Она была не такой красивой, как та женщина, что привлекла его интерес, но Эдриен начал думать, что и с этой женщиной можно с пользой провести время, если он уговорит ее. Судя по ее виду, будет непросто. Но и это было заманчиво. Они стояли в просторном месте без окон, горели огни, источая запах благовоний. Пол был из белого мрамора, сиял, как стекло. Мраморными были и перила вокруг пруда в центре. Он был идеально круглым, но не отражал свет, как пол, вода была темной, как яма в земле. Эдриен поклонился. — Для меня честь быть в вашем тайном месте, — сказал он. — Я хотел увидеть чудеса, о которых слышал. В моей стране есть путники в горах, как и вы. И они тоже танцуют. Я долго изучал их, написал в их честь музыку. Так я хочу сделать и для вас, — он посерьезнел. — Музыка будет жить после меня. Я уверен в этом, как любой человек может быть уверен в своем искусстве. Ваши традиции будут звучать веками, сколько люди будут играть музыку и петь. И это разнесется по миру со мной и после меня. Толпа у круга воды молчала. Море темных глаз смотрело на него. А потом раздался смех в комнате из камня. Конечно, это была женщина. Уперев руки в бока, она откинула голову. Ее черно-серебряные волосы были длинными. Она была лет на двадцать старше Эдриена, но ее шея была гладкой под золотыми цепями. — То, что ты узнал о тех людях, не научило тебя о нас, — сказала она. — Мы поклоняемся лунной богине, она меняет облик и фазу, и ее не интересует то, что на бумаге или камне. Все, у чего есть конечный облик — мертво. — У вас нет книг, — сказал Эдриен. — Я знаю. — Книг нет, — подтвердила она. — Песни не записаны. И движения танца — тоже. Наши танцы переменчивы, как огонь. Стоит их исполнить… и все. — Как ваша жизнь, — сказал он. Она кивнула. — Как наши жизни. Он улыбнулся, ощущая благодарность. — Графиня Ситара, вы дали мне больше, чем знаете. И научили при этом. Она улыбнулась. Женщины часто ему улыбались. Даже сильные, как эта. — Я могу научить тебя большему, певец, — прошептала она, он затаил дыхание. Он не сомневался в этом. Эдриен Летрелл подошел к ней и заметил на стенах резьбу — крылатых лошадей. Напоминание о городе наверху, хоть под землей они поклонялись богине. Это место построили рамадане, правившие в столице. Крылатые лошади остались. Эдриен думал об этом, а потом мысли испарились, он танцевал с графиней Ситарой, хоть ее вряд ли так называл ее народ. Кто-то играл на лютне. Другие тоже танцевали. Начало было размеренным, но собиралось развиться в нечто большее. Намного большее. Краешком сознания, пока он размышлял, чему научит его женщина, когда уведет в ароматные покои в стороне от этой комнаты, он думал, что всю жизнь искал только две вещи: славу себе и вечность своему искусству. Все было мимолетным, и у него была песня и об этом, и он верил, что музыка продержится долго. Он улыбнулся от таких мыслей, танцуя, позволяя женщине притянуть его ближе. * * * Лин проснулась, было еще темно. Они были в жалкой гостинице на краю города, где никто не нашел бы их, спали на грубой кровати с запахом множества тел. Захир решил, что после случившегося с Братством лучше отдалиться от старых связей. Им пришлось отступить в худшую часть города. Чудо, что они уснули, учитывая гадкий запах и ужасы, что они увидели, учитывая, как они пострадали. Захир спал беспокойно, ворочался и бормотал. Лин коснулась его руки, позвала его. Снова. Он медленно проснулся, словно всплыл из глубокого озера. Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — Я был в темном сне. Ты спасла меня. Проницательность Пророка? — Нет, — сказала она. — Танцующие с огнем. Похоже, я знаю, где они. ГЛАВА 24 Присев у двери палаты, Намир услышала пение. За эти дни страдания ослабили ее, так что замереть на коленях было нормально. Она так долго направляла каждый вдох, каждый рывок вперед, чтобы добраться до замка. Принести принца в безопасное место. Теперь они были тут, им занимались королевские лекари. Но они ничего не могли сказать ей. Он был в плохом состоянии. Они могли лишь помогать ему и ждать. Они сказали ей ждать. Ждать, проснется ли он. Она уже не была его стражем. Ее сняли с этой должности, отстранили от всего — ей нужно было восстанавливаться и отдыхать. В церемонии, которую она едва помнила, Элдакар наградил ее поместьем у восточной границы за верную службу стране, его брату. Ей было все равно. Она останется и будет ждать. У его двери. Стражи у двери не смотрели на нее, чтобы не задеть гордость. Будто ей было до этого дело. Теперь Элдакар пел внутри. Ночью. Песня звучала как колыбельная. Может, им это пели в детстве? Она не знала. Мансур не говорил о детстве. Ему это не было нужно. Важно было творить и достигать сейчас, побеждать. Детство осталось в прошлом. Она знала, что Элдакар многое потерял недавно. Его королева бросила его и ужасно унизила. Потеря Алмирии ударила по его лидерству. Она ждала, что он будет сломленным. Но он таким не казался. Он будто отстранился. Он вел себя сдержанно, что было уместным для короля, но он выглядел слишком спокойным в свете происходящего. Словно услышав ее мысли, Элдакар открыл дверь. Он сказал: — Намир, зайди. Не знаю, слышит ли он нас, но он хотел бы, чтобы ты была тут. — Вы этого не знаете, — вяло сказала она. — Ваша королева его интересовала больше. — Она всех интересовала, — невозмутимо сказал он. — Может, она использовала это с ним. Может, нет. Не важно. Я знаю, он заботится о тебе. Она не сразу поняла, что невольно могла раскрыть себя. А король даже не был удивлен и не злился. — Простите, — она встала. — Я… это было грубо с моей стороны. Элдакар обнял ее. Намир, потрясенная и замершая, не ответила, и он отстранился. — Командир Хазан, это не важно. Не сейчас. Не понимаешь? Мы должны отложить все то, что он сделал. Я люблю его, как и ты. Посиди с нами. Она дала ему взять ее за руку и усадить на стул у кровати. Комнату озарял тусклый лунный свет. Элдакар сидел рядом с братом и держал его за руку. Он снова запел. Такое им могла петь няня. Или мама. Намир услышала слова: Когда поднимется луна, Когда закричит сова, Когда тускнеет огонь, Я думаю о тебе. Только о тебе. Только о тебе. На шестой день в замке она позволила себе покинуть комнату принца, и Намир встретила призрака. Она застыла. Она не ожидала тут увидеть фигуру из своих кошмаров. День был солнечным, типичным для весны здесь. Во дворе цвели апельсиновые деревья. Красота насмехалась над ее печалью, а потом над шоком от увиденного. Мужчина с темной мохнатой челюстью, напоминавший немного волка. Седеющие волосы, худой, но крепкий. Серьга с рубином в его ухе придавала ему интересный вид.