Танец огня

— Знаешь, куда их избирают? — сказала Джулиен. В свете солнца это казалось просто любопытством.

Сендара перебирала цветы, изящно шагая при этом через корни и камни. Ее платье было с кружевами, дорогое, но она не переживала, что испачкает его.

— Это секрет.

— Но ты знаешь? — почему-то это казалось важным.

Сендара уже выглядела раздраженной.

— Нет. Это секрет. Но, — она тряхнула головой, — однажды я узнаю.

На обратном пути в замок Сендара вдруг подняла голову.

— Вот! Готово, — в ее руках была цепочка из сплетенных цветов, белых, желтых и розовых. — Замри на миг.

Джулиен послушалась. Сендара связала цепочку в венок и надела на голову Джулиен.

— Вот так, — сказала Сендара. В свете солнца ее волосы в косах сверкали искрами огня. Ее взгляд был бесстрастным, она разглядывала свою работу, как товар на прилавке. — У тебя красивые глаза, — сказала она. — От венка они стали ярче, — она потянулась к волосам Джулиен и развязала ленту, растрепала кудри, пока они не рассыпались по плечам Джулиен. Сендара отошла и удовлетворенно кивнула. — Идеально.

Джулиен не знала, куда смотреть. Сендара улыбалась и будто не видела.

— У меня хватит цветов на еще один, — сказала она. — Будем носить их дома. Почему нет? Мы однажды будем Пророками. Пророчицами. Нас можно короновать, — было сложно понять, серьезна ли она. Она легко миновала корни и камни, ее пальцы уже плели следующий венок.

— Пророчицы, — сказала Джулиен, пробуя слово. Ей было удивительно легко. — Никто так не говорит.

— Заговорят, — сказала Сендара Диар. — Идем. Когда мы вернемся, все будут смотреть, но они не посмеют сказать ни слова. Вот увидишь.

Так она почти признала свое положение среди учеников. Они не посмеют. Сендара подняла руки и опустила корону из цветов на косы. Она хитро взглянула на Джулиен. Она напоминала Джулиен лесную нимфу. Может, это и очаровало принца Рамадуса.

— Есть идея, — сказала Сендара. — Мы споем вместе. На Манайя.

Джулиен не успела уточнить, они добрались до замка. Они едва пересекли порог, и ученик столкнулся с ними. Джулиен узнала одного из младших, третий год, почти их возраста. Но он еще был сыном лорда и… одним из избранных.

— Леди Диар, я вас искал, — он задыхался. — Ваш отец зовет вас.

— У нас урок, — напомнила Джулиен, Сендара отмахнулась.

— Это важнее. Я оставила в классе лиру. Присмотришь за ней?

Джулиен кивнула. А потом поняла, что от нее ждали ответа.

— Конечно.

Сендара убежала. Мальчик, что принес сообщение, плелся за ней, как брошенный пес. Джулиен увидела на миг его глазами, представила на миг, как красный пояс Сендары привлекает его внимание к тонкой талии над широкими бедрами. Джулиен осталась одна в фойе.

На пути в класс она миновала группу старших учеников в коридоре. Она спешила, считая себя невидимой, но увидела краем глаза, как один парень ткнул локтем другого. Они хихикали.

Джулиен побледнела, вспомнив о венке. Она сорвала его. От этого они засмеялись сильнее. За ней сказал знакомый голос:

— Смеетесь над ребенком? Пытайтесь быть мужчинами, — голос был едким. Она увидела высокого Дорна Аррина, он хмурился, возвышаясь над другими учениками.

«Я не ребенок». Она почти плакала. Но он хотя бы помог. Она поспешила в класс, опустив голову, ни на кого не глядя. День вдруг стал хмурым. Это была ее вина. Она хотела, что все приведет к разочарованию. Так ей говорила Элисса.

Она скучала по сестре, ее прямолинейной любви и карим, как у самой Джулиен, глазам.

Она первой пришла в класс. Лира Сендары Диар была под их партой с ее лирой. Инструмент Джулиен был оловом. У Сендары это была ива и золото — работа известного мастера Тамриллина. Этот мастер делал лиры некоторым великим Пророком, включая Валанира Окуна и, конечно, отца Сендары.

Джулиен взяла свою лиру и опустила на парту. Рядом она положила венок. Лепестки уже засыхали, темнея на краях.

Зависть — змея.

Джулиен отчаялась, разочаровалась в себе. Она потеряет все, если будет дальше так думать. С ней произошло важное событие — Сендара Диар открыла окно в ее жизни, впустив свет, идеи, обучение. Может, впервые.

Она это не упустит.

Джулиен посмотрела на лиру Сендары и заметила кое-что странное. Меж струн была сложенная записка. Могла попасть сюда случайно. Джулиен коснулась пергамента, он упал на пол. И раскрылся.

«Солнце всего мира в твоих волосах. Свет луны в твоих глазах».

* * *

У него был ответ на два вопроса — один жизни, другой смерти. Смерть была возможной. Он не знал, но на его плечах была ответственность. Двойная.

Валанир Окун, казалось, понял, как умер высший мастер.


О таком он думал ночью после кошмара с Дексаном, когда Хендин принес ответ. Он сжал губы и с напряженными плечами рассказывал историю раньше, чем за ними закрылась дверь Валанира. А потом он подтвердил подозрения Валанира — Хендин сказал, глядя в окно:

— Не знаю, стоит ли спрашивать, что ты будешь с этим делать. Что это значит для тебя.

Валанир Окун был мягок с другом. Он все чаще вспоминал их жизнь учеников. Теперь их жизни близились к концу, и он оглядывался на начало. Хендин был простым даже тогда, был верным и добрым. Эти качества выдержали годы… и Валанир ценил их. Доверие было редким, было просто отмахнуться.

— Похоже, ты догадался.

Хендин покачал головой.

— Я не знаю, — но он звучал испуганно.

— Кай, ты думал… — начал Валанир. Он задумался на миг. Было важно учесть гордость мужчины. — Ты думал, что весна расцветет на землях твоей юности в это время года? У тебя еще ведь остался брат? Он не примет тебя… на время?

Хендин застыл и холодно сказал:

— Я не убегу, — другим голосом, разворачиваясь, архимастер Хендин сказал. — Надеюсь, информация поможет тебе, какой бы ни была твоя цель. Я пойду горевать по другу, это двенадцатый день без него.

С печалью и долей тревоги Валанир закрыл дверь за другом. Он знал, что Хендин уйдет в церковь исполнять ритуалы скорби по высшему мастеру. Один. Лучше всех тут.

Он просил Хендина поискать в архивах, что были заперты, куда мог пройти только архимастер. Он просил найти свитки с Пророками, особенно получившими метку недавно. Валанир Окун был в этом списке, ведь сделал Лин Амаристот Пророком. Он тогда исполнил ритуал.

Он много просил от Хендина, это было опасно, ему пришлось искать поздними ночами, чтобы никто не заметил. Свитки были разбросаны, что усложняло задачу. Когда Хендин нашел свиток с Пророками, созданными архимастером Миром, список оказался длинным. Но он знал, что искать, и пришел к Валаниру с нужным именем: Элиссаном Диаром.

Валаниру нужно было идти, хоть было поздно и опасно. Он покинул комнату со свечой в руке, озираясь. Вверх по одному пролету лестницы, по другому. Замок был тихим, не слышался шепот встречи избранных, поэты не писали ночью в Башне Ветров. Словно случай с Гаредом Дексаном все потушил, хоть и на время.

Черная метка Пророка.

Лин Амаристот говорила, что они связаны, в его последний визит в Тамриллин. Связь между Пророком и создателем была неисследованной, многое было утеряно.

Связь архимастера Мира с конкретным Пророком стоила ему жизни.

Элиссан стал Пророком по традиции, когда ему было за тридцать пять. Были проверки, поэт должен был представить выдающуюся работу. Архимастера решали, быть ли ему Пророком. Понятно, что архимастер Мир, что был высшим мастером во время создания Элиссана, исполнял ритуал.

Валанир Окун думал об избранных Элиссана, о мальчике со сломанным разумом, которого отправили прочь. Источник Валанира не смог узнать больше, чем знали остальные — Элиссан Диар хорошо оберегал секреты, даже когда творил их открыто. Встречи, напряжение прошлого года были частями узора. Элиссан задумал все издалека. Использовал людей типа Мартена Лиана и Марика Антрелла, чтобы добиться своего… и мог использовать их до сих пор. Особенно теперь, когда Мартин Лиан был высшим мастером, а Элиссан пробрался в Академию. И играл с избранными.

Об этом Валанир Окун узнал ночью. Но не только. Связь между Пророком и творцом работала в обе стороны. Если ею можно было убить… что еще она могла?

«Я отплачу за тебя», — он видел перед глазами темные глаза бледным утром. Смерть и жизнь. Если это возможно.

На вершине лестницы Валанир отпер дверь на крышу башни. Он запер ее за собой ради безопасности. Сорняки промокли, и его одежду пропитала вода, пока он шел по тропам. Свеча трепетала от его движений и ветра.

Он вспомнил кое-что еще: осенний день, когда он получил приглашение от Академии вернуться и быть Пророком. Он гостил в замке на юге, радовался урожаю винограда. Он проснулся и увидел записку на сундуке у кровати. Никто не знал, как приходили приглашения. Время было необычным. Валаниру еще не было тридцати. Он был юным для Пророка. Но он сразу согласился. Он не знал унижений в то время, Валанир скривился, вспоминая это. Он прибыл на остров, гордясь собой, и узнал, что и Никона Геррарда пригласили в то время. Архимастер Сарн решил, что пора им стать Пророками, хоть они и были юными.

Решение было удивительным. Валанир часто думал об этом и удивлялся. Наверное, до острова дошли слухи или сигналы, что Ник связался с темной магией. Может, так Ника хотели вернуть к истокам. Пока он не пропал. В другое время Академия наказала бы его своими силами. Даже казнила бы. Но Академия тогда была слаба, и они могли лишь предложить присоединиться. И они позвали Валанира, ведь их считали равными.

Валанир и Ник увидели друг друга тогда впервые за годы, той осенью, когда их позвали на остров. Они были в своих комнатах, мало говорили. Они были открытыми соперниками, если не врагами.

Когда Элиссан Диар узнал об этом, он был в ярости. Его гордость была задета. Валанир Окун и Никон Геррард стали Пророками раньше тридцати лет, а он — нет. Он посылал письма на остров, выражая недовольство.

Архимастер Мир положил этому конец. Он даже ответил письмом, заявив, что если мастер Диар хотел стать Пророком, ему стоило больше времени проводить в Эйваре, где делают Пророков, работая с поэтами. Блуждания Диара по землям не впечатляли Мира, ведь тот больше соблазнял иностранных принцесс, чем писал песни. На этом спор унялся. Элиссан получил приглашение годы спустя. Но Валанир подозревал, что тот ничего не забыл. Что он затаился. Элиссан Диар затаил обиду на архимастера Мира и растил ее, выжидая момента.

В ту ночь на крыше было ветрено. Небо было в тучах. Валанир подумал о Лин Амаристот в Башне стекла, о ночном небе и звездах. Он представил ее тут, она любила устраиваться на чем-то, ведь была маленькой. Она была бы в старом плаще Леандра Кейена, и она рассказывала бы ему о своих открытиях в Кахиши. Об их магии, об их традициях. Ему бы хотелось послушать.

Валанир мог представить и другое, хоть было поздно, и он многое узнал ночью, и он покачал головой. Он пошел сквозь сорняки к сгустку тьмы, где в центре сада лежала поваленная статуя. Она была выше, чем он понял.

Это он сразу заметил.

Луна выглянула из-за туч. Она убывала, но он видел, что статуя не лежала на боку. Она стояла. Он подумал о ключе. Кто-то был здесь? Он поднял свечу к груди статуи и увидел больше. С помощью луны и огня Валанир увидел детали в камне: плащ на широких плечах с брошью с драгоценным камнем, меч на боку, ножны были украшены листьями и львами. Лицо уже не было куском камня, там был гордый принц.

Ночь была тихой. Луна ушла за тучи, а он шел среди сорняков, сжимая нож. Он разглядывал тропы сада. Вскоре он убедился, что на крыше никого нет. Но Валанир Окун подумал, что тут была музыка, как и всюду в Академии, даже если ее не слышало ухо. Барьеры были открыты, и они не закроются снова.



ГЛАВА 9



Комната Элиссана Диара была яркой, когда они пришли к нему, словно приветствовала. Окна тут были больше, чем в других комнатах, туда проникал свежий ветер. Сендара прошла к отцу, тот встал из-за стола, улыбаясь ей, а его мускулистое тело, как у горного льва, было неуместным в этой комнате. Ему словно тут было тесно.

Отец и дочь стояли вместе, они посмотрели на Джулиен Имару с удивительной синхронностью. Они все больше напоминали хищников. Он был изумлен, словно смотрел на зверька.

— Кто твоя подруга?