Там, где нас не ждут

– Нападение!!! Эльфы справа!!! – а сам мгновенно выскочил по коридорчику в тренировочный зал.

– Балбес, кретин, – неслись из нашей кухни вопли возмущённого канна. Конечно, как меня по утрам так поднимать, то ему можно, а как сам почувствовал спросонья холодную воду на морде, то сразу кричать.

Вдруг, внезапно, крики прекратились, одни сопения и шорохи стали раздаваться со стороны Хэрна. Понятно! Одевается.

Побежал на пробежку до водопада и обратно. Водопад метров десять высотой, постоянный грохот падающей воды, тучи брызг, и небольшое плато, закрытое от дороги небольшим косогором. От места выхода к водопаду и входа в пещеры метров пятьсот по краю скалистого обрыва косогора. Отдышался и обратно, до постамента бобика. К водопаду бегом под горочку, обратно к бобику с горочки и так в течении получаса. Потом, ещё с полчаса разминка, под шум водопада, наполненная комплексами с кинжалами, щитом и багером. Устал, пропотел, а теперь домой, снять с себя всё и с карниза вниз головой в прохладную воду. Мэ-м! Блаженство!!

Через полчаса завтрак. Хэрн, что всё это время молча сперва бегал, а потом плавал рядом со мной, не проронив ни слова, и теперь также молчаливый, уплетал приготовленный мною вчерашний плов. Видно, сильно обиделся. Ничего, переживёт.

– Что, сильно обиделся? – с издёвкой в голосе спросил я

– Нет малыш, ты классно поднял меня, шикарно всё проделал, а твой крик про эльфов…ты на щит посмотри. – спокойно ответил Хэрн.

Повернув голову посмотрел на расположенный у противоположной стены пещеры рыцарский щит. Да-а! Меткости можно позавидовать. Точно по центру из щита торчали, воткнутые почти на половину лезвия, засапожники канна. Однако! Вот тебе и подготовка! Спросонья, сильно и точно с двух рук вбить в воображаемого противника ножи, причём сразу определить, что тревога ложная. Молодец!

– Впечатляет! Так чего тогда такой смурной, не выспался что ли?

– И это тоже, но не главное – опять затормозился, вроде очухавшийся Хэрн.

Да, что происходит?! По утрам, обычно, он сам меня пытается растормошить, а тут буквально бразильские страсти!

– Хэрн, не тяни кота за причиндалы! Что случилось? – не выдержав затянувшейся паузы, спросил я.

Хэрн приподнял голову, из под бровей оглядел меня, вздохнул, взял палочку и стал ковырять угли в костре.

– Сон, просто сон. – печально промямлил наставник – просто сон!

Мне сны здесь не снятся вообще. А вот Хэрну, видно, постепенно возвращается память, украденная ошейником Резы. Вот и накрывать его стало периодически. Понятно всё.

– Что теперь?

– Дом снился! Мама! – у меня сжалось сердце. Как я тоже хотел к своим, но не вспоминать, с ума сойду и так утро скомкано.

– Не продолжай, понятно. Крепись, могу тебе обещать, что как только оперимся в обществе, первым делом посетить твоих родственников. Клянусь!

Хэрн вдруг поднялся на ноги, выпрямился, приняв гордую стойку павлина в курятнике, потом ощутив всю комичность своего вида, просто выпрямился. Прижал правую руку к груди:

– Спасибо, хозяин! – поклонился и снова уселся на ковёр и принялся палкой шурудить костёр дальше.

Хм-м! А давно он меня хозяином не называл. Но настроение видно, что пошло у него в гору, чего нельзя сказать о моём. Вздохнул, прикрыл глаза – не вспоминать!

Посидели, помолчали. Я не узнавал Хэрна, обычно строчит, как пулемёт обо всём на свете, а тут "блэдная овэчка" прям. Надоело уже это безмолвие, как я уже привык-то к постоянному разговорному фону.

– А сейчас, что случилось?

Он ухмыльнулся, хороший знак, потом улыбнулся, представляете его улыбку с такой-то физиономией, но я уже привык.

– Войска помнишь, возвращались? – спросил Хэрн.

– Возвращались? Да они бежали, и было их, ну очень мало – засмеялся я.

– Вот и я о том же. Но подумай о другом, что заставило их оставить больше половины войска и мчаться оттуда с распахнутыми от страха глазами. И заметь, небольшие группы воинов продолжают возвращаться до сих пор.

– А что там думать, дал им новый герцог по зубам, притом очень хорошо дал. А как дал? Мыслю, без магов не обошлось, притом без тёмных магов и ты думаешь, что скоро тут будут гости. Я прав?

– Я тоже думаю, что герцог нас посетит, а вот насчёт жены его не уверен. – я ему как-то рассказывал о подарке герцогини, от которого он меня откачивал. – Но то, что скоро здесь будет суета и толчея – уверен. Но и не это меня волнует, если перекроют дороги, то и караванов не будет, а без них нам зимой выжить будет нелегко.

– И что ты предлагаешь? Выйти в свет? А куда направим копыта наших коней?

– Ну-у! Коней у нас пока нет, и кое кто не умеет на них ездить. А куда идти я не знаю, а то бы ещё месяц назад ушли. Но и это волнует меня в меньшей степени.

– А что же тогда?

– Ошейник очередного рабства, который нам могут навесить, только мы предстанем пред честным народом. А мне очень этого хотелось бы избежать.

– Знаешь? Давай подумаем об этом после, а теперь займёмся, чем планировали, дел много, а занятий ещё больше.

Всё это время изъяснялись на общем. Хэрн почти перестал откликаться на мысленную речь, тренируя меня языкам.

Его слова о рабстве легли на подготовленную почву, я сам часто задумывался после рассказов Хэрна о системе рабства и о магической составляющей этой дикости в этом мире. Шансов отвертеться от таких подарков ни у кого нет, если пленника не выкупают – он становится рабом. Жестокий мир, жестокое время, жестокие нравы. А у нас, выйди мы отсюда без поддержки, очень велик шанс, оказаться с шейными украшениями, а возможность прожить оставшуюся жизнь овощем меня категорически не устраивает. Поэтому, эту вероятность нужно по возможности свести к нулю. И я вижу два варианта, как это сделать. Первый и основной это заиметь защитника пока не вырасту. Подумывал о герцоге, но не вариант. У любых руководителей целесообразность на первом месте, будет выгодно, продаст за милую душу. Нужен такой, чтобы был обязан мне лично, а ещё лучше, стать ему другом или братом. Такой человек точно не предаст и в беде не бросит. Да где ж его взять?

Ну и второй вариант, это разобраться с ошейником. Жизненно необходимо научиться нейтрализовывать его действие.

Как я понял Хэрна, ошейник отключает у индивидуума желания, чувство долга, желание мыслить, превращая в овощ. Человеку не к чему стремиться, он живёт одним днём, поел, поспал, поработал. И мне кажется, проблема в том, что нет отправного пункта у жертвы, отсутствуют жизненные ориентиры. А чтобы этого избежать – надо заякориться, поставить нестираемую точку возврата, имея которую, трудно себе потерять.


Всё это я обдумывал, занимаясь грамматикой на уроках по освоению языков, стреляя из арбалета, весь обед и послеобеденный отдых (иногда мы меняем немного распорядок занятий, ставя сразу работу с шестом после еды, как говорит Хэрн, чтобы обед утрясти). После обеда, отбивая яростные атаки Хэрна, что остервенело вертел шестом у меня под носом, я продолжал думать о проблеме ошейника. Я уворачивался, отводил удары, иногда их блокировал, и сам атаковал, взвинчивая темп и скорость. Приёмы, движения, работа рук и ног, благодаря постоянным тренировкам въелись в тело так, что уже почти не требовалось работа головы. Даже удалось один раз достать Хэрна. (Шест единственная дисциплина, кроме арбалета, где мне изредка удавалось огрызаться).

– Я не понял, малыш, ты сейчас где был?

–Что ты имеешь в виду под этим "где я был"? – переспросил я Хэрна.

– Да больно уверенно ты бился, нетипично для тебя, и удар влепил жёсткий.

Я помолчал, обдумывая, как ответить, ведь Хэрн такой, может и обидеться, что я не уделял ему должного внимания.

– Я просто задумался. Извини!

Вот тут пришло время Хэрну застыть на месте, разинув рот

– И пока мы с тобой столько времени танцевали – ты отвлёкся. Так?

Я кивнул в ответ головой, сделав виноватое лицо и разведя в стороны руки.

– Да ты просто молодец, дойти до этого так быстро.

– Дойти, до чего? – не понял я.

Хэрн вдруг радостно рассмеялся, приобняв меня одной рукой.

– Бестолочь, ты моя! Ты смог самостоятельно впасть в транс (вызвать состояние транса), освободить своё сознание, и тело делало то, что хорошо умеет самостоятельно, в то время, как твоя суть искала пути решения какой-то проблемы. Ведь ты думал о рабстве и об ошейнике?

– Ну, честно сказать, да! Меня очень беспокоит эта гадость. Коль у нас наметился перерыв в занятиях, и ты не злишься на меня, то вот до чего я додумался, – и я коротко пересказал ему свои измышления по данному вопросу.

Хэрн оперся о шест, и внимательно слушал меня, иногда удивлённо вскрикивая и пытаясь вклинить в моё повествование свои мысли.

Объяснив суть моей идеи, я предложил, не откладывая в долгий ящик, на сегодняшних занятиях магией, провести эксперимент, который заключался в следующем: я хотел надеть на себя ошейник и попытаться при этом остаться самим собой, узнать какие чувства охватывают разумного при его применении, и постараться приостановить, а в идеале, отключить его действие. Хэрн не просто был удивлён, он был поражён абсурдностью моего решения и принялся яростно меня от него отговаривать.

– Малыш, пойми, это очень опасно. Ты просто можешь не вернуться в реальность. Что я потом буду делать? Погибнешь ты, погибну и я, а мне очень хочется пожить, очень.

– Если хочешь жить, а не существовать на подачки проходящего народа, то в первую очередь, надо решить именно эту проблему, иначе рано или поздно ты снова станешь рабом и весьма вероятно в самой извращённой форме.

– Так-то так, но и рисковать собой тоже весьма глупо.

– Не бойся, есть у меня отправная точка, которую вряд ли у ошейника получится уничтожить. А если ты так обо мне беспокоишься, не хочешь ли сам побыть в качестве подопытного?

– Нет, ни за что! Я его просто боюсь до жути! С меня хватит и этих ста лет. Больше не хочу!

– Хватит болтать, ты мне лучше вот что скажи, любой может одеть и главное, снять ошейник?

Хэрн задумался, почесал лапой загривок и выдал.

– Точно не знаю, но мне кажется, только хозяин или с разрешения хозяина. Ведь когда с меня снимали ошейник, хозяина рядом не было. Так?

– Тогда слушай меня внимательно, я прямо сейчас надену на себя ошейник, ты выжидаешь сутки и если я не смогу самостоятельно его снять, то завтра перед обедом снимешь его с меня. Это приказ, ты понял? Повтори.

Хэрн слово в слово повторил мой безумный приказ, его глаза выглядели просто безумными, так он разволновался.

– Я запрещаю тебе покидать это место, весь эксперимент должен происходить в комнате, мы не должны ее покидать, чтобы ни случилось. Помни, только одни сутки. А теперь, давай сюда ошейник.

Хэрн метнулся в кладовку, что раньше планировалась в качестве спальни, и если мой безумный эксперимент не принесёт видимых результатов, то ей придётся на зиму снова превратиться в спальню. Стоя передо мной, он трясущимися руками протягивал мне серебристый широкий шейный браслет, увидев который вблизи, вся моя решимость сошла на нет. Я неохотно, с осторожностью, дотронулся до холодного металла браслета. В воспалённом мозгу носилась безумная мысль о рабстве до старости, но волевым решением приказал своим рукам взять ошейник и, напомнив Хэрну о своём приказе, надел серебряную побрякушку на себя.

Моя отправная точка – это Земля, память о родителях, жене, детях и внуке. Стереть такой слой вряд ли возможно, а якорем в этом мире выбрал бобика, ведь никого роднее его у меня пока здесь не было. Хэрн не в счёт, слишком различные чувства испытывал я к нему. Он канн, и в тоже время, заменил мне друзей, наставников и учителя. Заботится обо мне и совсем не как раб или слуга, а искренне, по-дружески и я бы сказал, он испытывал ко мне отеческие чувства.

Ощутив прохладный металл на шее, я словно весь растворился в нём, и только мысли о доме, любимой жене, родных не давали полностью окунутся в блаженный омут источаемый ошейником, что подавлял всякие мысли о сопротивлении этому наслаждению. Теперь понятно, как действует этот амулет! Это, своего рода сильнейший наркотик, и тот, кто его даёт, становиться таким родным и любимым, что любой его приказ или просьба выполняются с радостью и с максимальной скоростью и самоотдачей. Классно придумано. Я не понял – да я мыслю! Я анализирую! Я себя чувствую! Так, с памятью, вроде нормально. Земля, самолёт, канны, бобик. Бобик, солнышко моё, я к тебе вернусь – я обещаю. А где Хэрн? Его надо позвать. Чувствую, с каким трудом мне удаётся открывать глаза, только не в физическом, а в астральном плане. Вот что-то мелькнуло. Огонь, какой же он красивый, блики по моей пещере, я сижу на одеяле. С трудом поворачиваю голову, пытаюсь осмотреться. А ошейник на шее начал сильно жечься, хм не нравится, видно, что против его воли иду. Теперь медленно в другую сторону. Хэрн с половником что-то размешивает в котелке, наверное, кашу готовит. Каша! В голове окончательно щёлкнуло, чувство сильного голода, буквально смело тормозящее действие ошейника. Я поёрзал задницей по одеялу удобней усаживаясь, огляделся вокруг – темно, только всполохи по стенам пещеры от костра, ночь или глубокий вечер.

– Вечер добрый, Хэрн, как жизнь молодая, дико растущая? – громко спросил я.

Выпустив половник в котелок, чуть не перевернув всё его содержимое в костёр, Хэрн подскочил на месте не меньше чем на метр, и ошалело вытаращился на меня.

– Чего мычишь? Слова забыл, что ли? – и мысленно спросил – у тебя всё нормально?

Тут же по мысленной связи пришёл радостный ответ: – "ага, хозяин!"

И на общем продолжил:

– Малыш, ты очнулся! Ну, наконец-то, я так боялся и скучно было очень. Ты сидишь, смотришь в одну точку, дышишь через раз. Я пытался давать тебе какие-нибудь команды, но ты на них не откликался, меня полностью игнорируя. Сейчас на улице ночь. И прибегал бобик, увидел тебя в таком состоянии, обозвал меня идиотом, сказал, если ты завтра не очнешься, то он меня съест. И поверь, он не шутил – как-то совсем грустно закончил своё повествование Хэрн.

" Да! Дела!" – подумал я