Рождественский экспресс

– Они оказались в весьма отчаянном положении, – рассказывал Хиггинс, – потому что нет ничего хуже огня. Если выбирать между огнем и снегом, – он махнул рукой в сторону окна, – я всегда выберу снег. Может, сейчас вам так не кажется, но в этом отношении нам повезло.

Роксанна улыбнулась, оценив по достоинству, что именно пытается донести до всех Хиггинс, и налила ему еще чашку кофе.

Агнес Джо довольно долго сидела, уставившись в окно вагона-ресторана. Когда Роксанна спросила ее, куда она смотрит, та указала на что-то неразличимое среди падающего снега:

– Знаешь, сейчас ведь сочельник.

Роксанна кивнула:

– Ты права, дорогая.

Чуть позже подошла Элеонора. Агнес Джо с Роксанной смотрели в окно, Элеонора проследила за их взглядами. Снаружи двое тепло одетых мужчин с трудом затаскивали в поезд что-то покрытое брезентом.

– Что происходит? – спросила Элеонора.

– Скоро узнаешь, – ответила Роксанна.

Когда первый зашел внутрь, таща груз за свой конец, женщина увидела, что это проводник спального вагона Барри. Брезент сполз с перетаскиваемой вещи, и стало видно, что это малорослая елочка – видимо, со склона горы. Бо́льшую часть снега стряхнули снаружи, однако твердые куски прочно прилипли к ветвям и тощему стволу. Когда второй мужчина залез в вагон, капюшон слетел с его головы. Элеонора ахнула: это был Том.

– Какое Рождество без рождественской елки, – пояснил он. – Вообще это была идея Агнес Джо.

Они установили елку в вагоне-люксе на спешно сооруженной подставке. Прибежавшие дети стали украшать ее по своему усмотрению. Час спустя елочка смотрелась просто потрясающе – или как минимум любопытно: ее увешали всем подряд – от бижутерии до бейсбольных карточек из жвачек, от резинок до пластиковых фигурок и гирлянд мишуры, которые одна женщина везла на Рождество своей семье в Альбукерке. Дети склеили из бумаги большую звезду, выкрасили в ярко-серебристый цвет и водрузили на макушку елки, что оказалось нетрудно, учитывая, что высота дерева всего четыре фута. Тем не менее пойманным в ловушку в «Чифе» людям елка казалась захватывающей дух красавицей со всеми ее карточками, фигурками и прочим.

Том сидел с чашкой горячего кофе и смотрел, как скромная елочка превращается в нарядное праздничное дерево.

– Она прекрасна.

Он оглянулся. Элеонора смотрела на елку, затем перевела взгляд на него.

Том нервно тронул пальцем кофе.

– Ну, она неплохо отвлекает людей от других мыслей. К тому же приятно слышать детский смех.

– Не против, если присяду?

Он сделал приглашающий жест в сторону пустого сиденья.

– Я думала, к этому времени ты уже уйдешь, – сказала Картер.

– Иногда если не люди, то планы меняются.

– И как изменились твои планы?

– Я решил не уходить, а остаться здесь. Один за всех и все за одного.

Элеонора откинулась назад.

– Должна сказать, я удивлена. Не думала, что какие-то мои слова могут… – Она затихла.

Том закончил за нее:

– Пробиться в мой толстый череп? – Он слабо улыбнулся. – Слушай, Элли, я просто решил, что лучше остаться и помогать здесь. К тому времени, когда я доберусь до лыжного курорта – если доберусь, – буран, скорее всего, уже закончится и придет помощь. – Он сделал паузу и добавил: – А если нет… ну, тогда все равно лучше быть здесь.

Их взгляды встретились. Когда этот момент затянулся, Лэнгдон резко встал.

– Куда ты? – спросила Элеонора.

– Мне надо кое с чем разобраться. Давно пора.

Через несколько минут он зашел к Лелии сообщить, что отвечает отказом на предложение пожениться.

– Ты мне нравишься, и ты мне дорога, но я не стану жениться на тебе и заводить восьмерых детей. Надеюсь, ты меня поймешь.

Судя по ее виду, она совершенно не понимала. По лицу женщины покатились слезы. Она сжала его руку.

– Могу ли я сказать или сделать что-то, что заставит тебя передумать? Мы так подходили друг другу.

Том покачал головой:

– Лелия, я не люблю тебя. И уверен, если ты хорошенько подумаешь, то осознаешь, что тоже не любишь меня.

– Просто мы были вместе так долго…

– Совместимость не любовь.


Она всхлипнула в носовой платок и сказала дрожащим голосом:

– Не знаю. Может быть, ты и прав.

В этот момент из ее ванной комнаты вышел Кристобаль и посмотрел на них:

– Я не помешал?

– Нет, – Том бросил суровый взгляд на всхлипывающую Лелию, – но, очевидно, я мешаю.

Лелия невинно посмотрела на него:

– Он помогал мне пережить эти трудные времена. И он замечательно делает педикюр и массаж спины.

– Не сомневаюсь, – он перевел взгляд на Кристобаля. – Чао.

Том вышел из купе и зашагал по коридору. Он давно не испытывал такого облегчения: теперь на нем больше не вис волшебный бобер Каппи. Ему было немного жаль Кристобаля, но тот уже большой мальчик.

Произошло одно удивительное позитивное событие: все похищенные в «Чифе» и многие из украденных в «Кэпитол Лимитед» вещи вернулись к своим владельцам. Никто ничего не видел и поэтому не знал, почему вор так резко передумал. Роксанна и отец Келли просто сочли это рождественским чудом.

После ужина, декорированного в честь праздника в красно-белые тона, всех попросили собраться в вагоне-люксе. Там пассажиры с удивлением увидели стоящую в конце вагона самодельную сцену. Макс выступал в роли конферансье – сначала подогревал ожидания публики, а затем указал на сцену и выкрикнул:

– Что я слышу? Не грядет ли нечто особенное?

Все внимание сосредоточилось на сцене. Когда там появилась кукла, один из детей с восторгом воскликнул:

– Это волшебный бобер Каппи!

Затем раздался голос другого маленького маль-чика:

– А это огурец Пити!

Затем белка Сасси и матрас Фредди присоединились к своим знаменитым друзьям, и началось веселье.

Марионетками управляли из-за сцены Лелия и Кристобаль. Лелия всегда носила с собой кукол-марионеток на тот случай, если повстречается с детьми, и часто раздаривала их. Женщина превосходно озвучивала всех кукол, переключаясь с предмета мебели на огурец, а затем на лесного зверя с легкостью истинного профессионала.

Во время перерыва Кристобаль шепнул ей:

– Я никогда в жизни не удостаивался такой чести.

Они поцеловались за кулисами, в то время как на сцене Сасси и Каппи тыкались друг в друга головами, а все дети и даже взрослые ревели от смеха.

Санта пришел точно по расписанию. Его играл крепко сбитый Барри в настоящем костюме Санты, который хранили в поезде как раз на такой случай. Должность Санты пользовалась такой популярностью, что на протяжении всего года работники «Амтрака» боролись, делали ставки, занимались подкупом и самовыдвижением, чтобы заполучить на Рождество эту ведущую роль. Эльфы Санты, которых играли Том, Элеонора, Макс и Мисти, прилежно раздавали подарки. И сами пассажиры обменивались захваченными с собой упакованными подарками. Все держались любезно и много шутили, а счастливый детский смех сильно смягчал гнетущее взрослых напряжение.

Отец Келли – опять-таки при содействии Агнес Джо – руководил общей молитвой и прослужил своего рода рождественскую мессу. Обручившего Стива с Джули священника тоже пригласили поучаствовать, но тот отказался и остался в купе. Стива и Джули почти не видели. Очевидно, даже лавина не могла помешать им отмечать медовый месяц – и кто мог их за это винить.

Мальчишеский хор пел рождественские куплеты вместе с Роксанной. Все присоединились к ним, стараясь изо всех сил. Порой казалось, что у каждого есть мелодичный голос. Когда стало совсем поздно и ребята начали все чаще зевать, все начали прощаться. Незнакомые люди хлопали друг друга по спине и говорили, что это замечательный сочельник. Затем пассажиры отправились спать.

Элеонора и Том пошли с Роксанной укладывать мальчиков. Они уже собирались уходить, когда один из ребят позвал проводницу.

Она присела рядом с маленьким мальчиком по имени Оливер.

– Что случилось? – спросила Роксанна. Том и Элеонора стояли рядом.

Глаза Оливера казались огромными, размером чуть ли не с него самого. Его голосок мог очаровать и восхитить самого жестокого человека на планете, и обычно он вел себя беззаботно, однако сейчас выглядел встревоженным.

– Патрик сказал, что Бога не существует.

Роксанна ахнула:

– Что? Патрик, подойди-ка сюда.

Подошел Патрик в полосатой пижаме и в очках. Это был один из старших мальчиков – высокий и худой, держащийся очень уверенно. Он постоянно читал и был одаренным ребенком.

Роксанна нависла над ним, положив руки на свои широкие бедра.

– Объяснись. Почему ты сказал ему это?

Другие мальчики подняли головы, готовясь смотреть и слушать. Том с Элеонорой обменялись взглядами.

– Это просто процесс отсеивания, по сути, эволюционный цикл.

Он поправил очки, словно очень юный профессор, обращающийся к аудитории.