Последнее «долго и счастливо»

– Только вот какая штука. Никак не могу понять, откуда Тедрос взял и зачем подарил тебе кольцо, сделанное из злого золота?

Сердце бешено стучало в груди Софи, в голове звенело от напряжения.

– Из золота черных лебедей, если уж быть совсем точным, – продолжил Ланселот. – У каждого черного лебедя во рту есть один маленький золотой зуб. Золото, из которого сделан этот зуб, обладает темными свойствами, опасными или даже смертельными для человека. Вот почему никогдашники издавна стремились обладать этим золотом, они было таким же бесценным для них, как волшебная сталь Леди Озера для всегдашников. Злодеи веками охотились на черных лебедей, забирали их золото и в конечном итоге перебили всех до единого. Таким образом, все золото черных лебедей оказалось в руках Зла… А потом король Артур повел своих рыцарей в поход, чтобы найти и уничтожить злое золото. Я участвовал в том походе, сражался бок о бок с Артуром. Мы находили, завоевывали, а затем уничтожали сокровища злодеев, и к концу нашего похода ни одной крупицы золота черных лебедей не осталось во всех Бескрайних лесах… Кроме, пожалуй, вот этого кольца на твоем пальце.

– На улице совсем стемнело, – сказала Софи, вскакивая со своего места. – Я должна проверить, как там Тедрос…

– Очень любопытно, как золото черных лебедей воздействует на людей, – невозмутимо продолжил Ланселот. – Тот, кто носит его, отдаст свое сердце Злу, даже если при этом изо всех сил будет стремиться к Добру. Это золото словно компас направляет человека во тьму, причем незаметно для него самого. Если носить на себе золото черных лебедей достаточно долгое время, оно начнет убеждать тебя, что ему известна тайна твоего «долго и счастливо»… Что ему известно, чего на самом деле хочет твое сердце… Что оно может даже точно сказать, кто твоя истинная любовь…

Ланселот невесело хмыкнул и добавил:

– Ага, спроси его, кто твоя истинная любовь – и в ответ кольцо сделает татуировку на твоей ладони. Только ответ этот будет лукавым, он уведет тебя еще дальше от истины, в темные дебри Зла.

Софи больше не порывалась уйти, она сидела и завороженно слушала Ланселота, а рыцарь тем временем продолжал свой рассказ:

– А когда люди начинают думать, что их счастье важнее чьего-то другого счастья, все в их сказках начинает идти не так. Вот Артур, например. Он знал, что Гвиневра любит меня, но тем не менее уговорил ее выйти за него, хотя должен был понимать, что она не будет с ним счастлива, точно не будет. И чем все кончилось? Королевская семья распалась, а двое по-настоящему любящих друг друга людей – мы с Гвен – были вынуждены навсегда отправиться в изгнание. Кроме того, я потерял своего лучшего друга, ведь Артур был мне как брат. Но, по крайней мере, нам с Гвен не нужно теперь ни лгать, ни скрываться. Мы счастливы друг с другом – именно так и должно было быть с самого начала. А что получил Артур? Он умер, а Гвиневра давным-давно сняла с руки его обручальное кольцо, она больше не считает себя связанной обязательствами с бывшим королем Камелота. Она теперь принадлежит мне, и только мне.

Софи заметила, что обращенный на нее взгляд Ланселота стал тяжелее, пристальнее.

– И это позволяет мне задать нашей будущей королеве один вопрос, – сказал рыцарь, поднимаясь с места. Он оперся руками о стол, наклонился над ним вперед к Софи и медленно заговорил: – Ты носишь на руке кольцо, которое не принадлежит твоему принцу, Софи…

Он наклонился еще ближе, и Софи увидела на блестящей поверхности кольца отражение дьявольского, с ледяным взглядом, лица Ланселота.

– Так с кем ты? На чьей стороне?

Хлопнула дверь, и в столовой появилась Гвиневра с маленькой корзинкой в руке:

– Ах, Софи! Как кстати! Я положила сюда кусок индейки и немного зелени для Тедроса. Если ты сама отнесешь ему корзинку, из твоих рук он наверняка поест. Не могу допустить, чтобы из-за меня он остался голодным…

Софи не слышала слов Гвиневры, их заглушал отдающийся в ушах грохот сердца.

– Я знаю, что ты можешь думать обо мне, Софи, и я это заслужила, – негромко сказала Гвиневра, глядя ей в глаза. – Просто знай, что даже если он никогда не простит меня, никогда ни слова мне не скажет… Все равно, я очень рада, что он нашел свою настоящую любовь. Мерлин рассказывал нам, как упорно сражался Тедрос за свою принцессу… Как упорно вы оба сражались за то, чтобы быть вместе. Теперь я могу быть спокойна, потому что знаю, сын не повторит моих ошибок, – Гвиневра с улыбкой посмотрела на кольцо Софи. – Потому что вы оба всем сердцем тянетесь друг к другу.

Гвиневра погладила Софи по щеке и сунула корзинку в ее дрожащие руки.

Проводив глазами возвращающихся на кухню мать Тедроса, Софи перевела взгляд на Ланселота…

Но его не было. Рыцарь исчез, испарился беззвучно и бесследно, в точности так же, как это происходило во снах Софи.



– Что ты нашел? – спросила Агата, стараясь не отстать в темноте от идущего впереди Хорта.

– Увидишь. Вот вы все думаете, что я придурок. Ошибаетесь, – ответил Хорт, углубляясь в дубовую рощицу. – Сильно ошибаетесь, причем.

Оглянувшись на освещенные окна домика, Агата рассмотрела фигуры Софи и Ланселота – они сидели за столом и разговаривали. Агата обернулась к Хорту:

– Эй, надеюсь, ты не собираешься превращаться в волка? Тебе никогда не удавалось продержаться дольше десяти секунд, не забывай.

– В волка? Нет. Не волнуйся. Между прочим, я сейчас не в форме, так что и пяти секунд не протяну. Нет-нет, никаких волков. Я так и не понял, как это другим оборотням удается так долго оставаться в звериной форме. Между прочим, я даже спросил как-то на уроке у профессора Шике – может быть, для этого диета особая существует или укрепляющее зелье какое-нибудь… Короче, она выгнала меня из класса. За дерзость.

Агата вслед за Хортом вышла из рощицы, и они направились к серебрящемуся пруду, отражавшему освещенный лунным светом мираж Гавальдона.

– Слушай, если Софи уже бросила Директора школы, на что он рассчитывает? – спросил Хорт, разглядывая контуры городка. – Ведь для победы ему нужно, чтобы на его стороне была настоящая любовь, разве нет?

– Да, все это очень странно, я с тобой согласна. Директор даже не пытается преследовать Софи, хотя без нее он победить не может, – пожала плечами Агата, останавливаясь вместе с Хортом у берега пруда. – Он сам сказал мне об этом. Потому он и приложил столько сил, чтобы сделать ее своей Королевой. Софи – единственная надежда Зла на окончательную победу.

– В таком случае, Директор опоздал.

У Агаты свело желудок:

– Э… Значит, Тедрос уже… э… поцеловал ее? Нет-нет, меня это не волнует, нисколько. Просто ты в последнее время был вместе с ними, и я решила просто спросить… Так, из любопытства.

– Я не Тедроса имею в виду, – сказал Хорт.

Агата увидела, как Хорт всматривается в свое отражение на поверхности воды, и закатила глаза.

– Мы что, пришли сюда на твою физиономию любоваться? – начала она, но тут же замолчала, заметив мелькающие в глубине маленькие серебристые искры. Белые рыбки. Тысячи белых рыбок, стремительных, как молнии.

– Рыбки желания?! Ты нашел рыбок желания?! – ахнула Агата, опускаясь у края пруда на колени. – Их нам показывала на первом курсе принцесса Ума!

– Ну, я же говорил, это будет покруче превращения в волка. Прикоснись пальцем к воде – и рыбки, заглянув тебе в душу, отыщут и покажут самое сильное твое желание. Только не перестарайся, – хмыкнул Хорт. – Помнится, у нас, никогдашников, занятие с рыбками желания должно было пройти на следующий день после вашего, но ты тогда пожелала выпустить рыбок на свободу, и начался такой раскардаш, что весь замок едва не сгорел. Короче, с тех пор рыбок желания в школе больше никогда не было.


Агата гладила поднявшихся к поверхности маленьких белых рыбок, они щекотно терлись о ее пальцы.

– Может быть, эти рыбки тоже хотят, чтобы их освободили? – задумчиво сказала она, но, заглянув в большие черные глаза рыбок, никакого стремления к свободе в них не увидела. – Раньше я умела слышать чужие желания, – Агата обернулась к Хорту. – Но, наверное, утратила свой талант.

– Ладно, не переживай, – сказал Хорт. – Сейчас у рыбок спросим. Но только, чур, я первый!

И он опустил палец в воду.

Рыбки моментально разлетелись во всех направлениях, стали менять белый цвет на черный, серебристый, золотой и складываться в картину. Сначала Агата не поняла, что это за картина, но затем словно пелена спала с ее глаз, и она увидела. А увидев мозаику, которую выложили своими тельцами рыбки, удивленно подняла брови.

Рыбки нарисовали новобрачную пару – Хорта и Софи. Ярко освещенные солнцем, они стояли на берегу озера в окружении кричащей, восторженно приветствующей их толпы. При этом и жених и невеста были одеты во все черное – знак, безошибочно отличающий Злую свадьбу от Доброй.

– Прелестно, прелестно, Хорт, – разочарованно сказала Агата, – но это всего лишь твое желание…

– Я тоже так думал, – кивнул Хорт, – пока не заметил вот это.

Он указал на угол сложенной рыбками мозаики. Там была изображена еще одна пара.



Счастливые, держащие друг друга за руки юноша и девушка. На светловолосой голове юноши сверкает серебряная, украшенная алмазами, корона. Похожая корона блестит и на темных волосах девушки.

У Агаты перехватило дыхание.

– Это же я… и Тедрос, – прошептала она.

– А я, заметь, никогда не хотел, чтобы ты выходила замуж за этого урода, – неприязненно сказал Хорт. – Я ненавижу его так сильно, что ни малейшего счастья ему ни за что не пожелаю, разве только руки-ноги переломать. И это означает, Агата, что картина рыбок – нечто большее, чем просто зарисовка моего желания. Это правда. Я женюсь на Софи, ты выйдешь замуж за Тедроса, и это будет счастливое окончание наших с тобой сказок. Мы будем счастливы, все четверо, ты понимаешь? И никто не останется в проигрыше!

Глаза у Агаты округлились, по ее щекам поползли розовые пятна. Вот это финт, вот это развязочка! Неожиданный удар, который разом разрубает все узлы, решает все вопросы. Изящное решение, которое приносит каждому из них долгожданное и окончательное «долго и счастливо». У Софи оно с Хортом, у нее – с…

Краска отхлынула от лица Агаты.

– Нет… Это не может быть правдой, Хорт, – моментально севшим голосом сказала она. – Не может, потому что я никогда не выйду замуж за Тедроса. А Софи никогда не полюбит тебя.

Тут поникло и сияющее лицо Хорта.

– Софи любит Тедроса и, в отличие от меня, ничуть не сомневается в этой любви, – сказала Агата, опускаясь на траву рядом с уже сидящим Хортом. – А я постоянно сомневалась в нашей с Тедросом любви. Чем больше времени мы проводили вместе, тем меньше я понимала, почему это вдруг он хочет жениться именно на мне, когда вокруг есть столько хорошеньких принцесс… Настоящих… Поэтому я и хотела удержать его навсегда в Гавальдоне. Там, в доме моей матери, Тедрос не был принцем. Он был просто испуганным мальчишкой, таким же потерянным и смущенным, как я сама.

Она глубоко вздохнула, а затем продолжила:

– Но здесь, в лесах, Тедрос становится совершенно другим. Здесь он обретает уверенность в себе, видит впереди цель и живет ради нее. В душе он, по сути, давно уже король, которому нужна королева – такая же уверенная в себе и решительная, как он. Ему нужна такая королева, которая сможет повести за собой народ, вернуть надежду жителям Камелота. Но это не про меня. Пока я лишь учусь без отвращения смотреть на свое отражение в зеркале и только-только начинаю привыкать к мысли, что кто-то в самом деле, может быть, когда-нибудь полюбит меня такой, какая я есть. Нет, Хорт, я не лидер… – Она еще раз посмотрела на мозаику из рыбок, на себя, изображенную на ней с короной на голове. – Когда мы с Тедросом оказались в школе, причем не в своих телах, Тедрос сказал, что ему страшно, что я вижу его… обыкновенным, что ли… А мне нравился «обыкновенный» Тедрос, именно таким я и люблю его больше всего. И еще я знала, что другой, «настоящий» Тедрос вскоре станет могущественным королем и тогда поймет, что я такая же, как его мать. А поняв это… Я не хочу, чтобы Тедрос был несчастлив со мной. А сама я никогда не мечтала о сказочном принце. И о роскошной жизни в королевском дворце тоже. Я самая обыкновенная девушка, которая стремится к самому что ни на есть простому счастью. – Она взглянула на Хорта полными слез глазами и с мукой в голосе добавила: – А вот Софи… Софи – совсем другое дело. Она хочет быть королевой. Так сильно хочет, что ради этого готова поставить на карту будущее всего Добра…

– Вот именно поэтому она и не может стать Доброй королевой! – вспыхнул Хорт, кивая на рыбок желания. – Ты что, до сих пор не въехала? Ты выходишь замуж за Тедроса, я женюсь на Софи…

– Тогда почему я не могу увидеть своего будущего с ним? Если мне суждено выйти за Тедроса, почему я не представляю себя этой девушкой на твоей картине? По-моему, судьба сулит мне одиночество. Вот почему я потеряю Тедроса. Вот почему мне нужно учиться быть счастливой самой по себе, не рассчитывая на чью-то помощь. Так всю жизнь прожила моя мать, то же самое ожидает и меня. В конце концов, это тоже можно считать своего рода «долго и счастливо», разве нет?

– Ты не должна его потерять, – покачал головой Хорт, глядя на своих рыбок. – В волшебных сказках нет ничего невозможного!

Агата грустно вздохнула и сказала, погладив Хорта по щеке:

– Даже у волшебной сказки есть ограничения, Хорт. Ну все. Нам с тобой обоим пора отступиться. Пусть Софи и Тедрос живут вместе в своем «долго и счастливо». Отпусти ее, как я отпускаю своего принца. Для своего же счастья отпусти.

– Для моего счастья?! – завелся Хорт и вытащил палец из воды, после чего нарисованная рыбками желания картина сразу же исчезла. – Лапшу мне на уши не вешай! Я знаю, ты нарочно подталкиваешь Тедроса к Софи, буквально заставляешь его влюбиться в нее – но зачем? А затем, чтобы Софи поскорее уничтожила свое кольцо. Я же стоял возле портьеры в той пещере и все слышал. Ну нет! Я так легко не отступлюсь! Я буду сражаться за счастливый конец своей сказки! А ты-то, ты-то хороша! Готова отдать своего принца другой девушке, с которой он никогда не будет счастлив! А теперь давай, ищи себе оправдания. Скажи, что чувствуешь себя недостойной Тедроса, что поступаешь так ради того, чтобы спасти Добро. Еще что-нибудь придумай, чтобы спокойно спать по ночам. Только мы оба знаем, что ты просто боишься сразиться за человека, который предназначен тебе судьбой. Не скрою, я ненавижу твоего принца до мозга костей, но даже мне его жалко. Ты от него просто отказалась. Разве можно так поступать с живым человеком, каким бы он не был при этом!

Хорст сплюнул в траву и ушел, оставив Агату сидеть у пруда.

Она долго отрешенно смотрела ему вслед.

Потом у нее за спиной тихо забулькала вода. Агата обернулась и увидела рыбок желания. Став, как и прежде, белыми, рыбки толклись у поверхности воды, явно давая Агате знать, что теперь ее очередь.

– Что ж, помогите мне, рыбки-малышки. Пожалуйста, – тихо сказала она.

Рыбки глядели на нее, тысячами крошечных звездочек переливаясь в лунном свете.

Агата глубоко вдохнула, задержала дыхание и погрузила палец в воду.

– Скажи мне, чего я хочу на самом деле, – прошептала она, обращаясь к своему сердцу.

Рыбки желания начали менять свой цвет. Становились розовыми, синими, зелеными, красными, желтыми… Дрожали, отскакивали в разные стороны, как разлетаются на жаровне кукурузные зерна, превращаясь в попкорн…

Агата закрыла глаза, она знала, что рыбки сейчас нарисуют картину, которая и даст ей ответ, укажет единственно правильную дорогу, которая приведет ее к счастью…

Подождав немного, Агата осторожно открыла глаза.

Рыбки желания висели в воде и не двигались.