Пока медведица на небе

Ярик, будто только вспомнил, что с ним произошло, схватился за голову и заныл.

– Ребята, простите, я их потерял.

– Говори толком, как все там было, – сказал Карл.

– Да ничего я не видел, я вылез по пояс, а мешок-то тяжелый, я его поставил на землю, и все, больше ничего не помню. Следующее воспоминание – Карл рассказывает, как хотел стать сыщиком, кстати, я тоже выписывал такой журнал, но ни разу не угадал, кто преступник.

– Ты так долго уже в сознании, – заорал Карл, – так какого черта ты не дал нам понять, что очнулся?

– Не, ну, я так оценил обстановку, мы никуда уже не торопимся, дам вам поговорить, а погоревать о своей судьбе мы еще успеем.

– Он оценил обстановку, скажи: просто пригрелся между нами, и все, – вредничал Карл, понимая, что спорить бесполезно.

– Хватит ругаться, что будем делать? – спросила Клава.

– У меня идея, – сказал Ярик, – по очереди садимся к люку и стучим SOS. Нас все равно кинутся искать и непременно придут к газвагену, но они могут не заметить люк. Я-то вас как заметил? Потому что люк был открыт, а злодей, что нас обокрал, возможно, его закидает мусором. Поэтому однозначно морзянка.

– Хорошо, раз других вариантов нет, давай учи, – сказал Карл.

– Серьезно? – Ярик не поверил, что его идею приняли, возможно, это было первый раз в жизни. – И морзянку вы не знаете?

– Нет, – сказала Клава.

– Ну, тогда слушайте, – Ярик сейчас чувствовал себя первый раз умнее этих зазнаек и от этого переполнился чувством собственного достоинства. – Появилась морзянка почти за сто лет до изобретения радиовещания, еще в одна тысяча восемьсот тридцать пятом году, и стала активно использоваться моряками.

– Стоп, ты что, решил нам лекцию по морзянке прочитать? – прервал его Карл. – Давай учи SOS, и все.

Ярик немного расстроился, что его триумф урезали, но, сказав себе: «Ярополк, ты же мужчина», – взял себя в руки и продолжил:

– SOS – это три точки, три тире и снова три точки, вот, смотрите, – Ярик взял с пола камень и настучал сигнал по близстоящей плите.

– Ты, это, аккуратней, а то видишь, как давно-то изобрели морзянку, вдруг Серафима знала этот сигнал, возьмет и придёт на помощь, – сказал Карл.

– Какая Серафима? – не понял Ярик.

– Та, по чьей плите ты сейчас настукиваешь, – засмеялся Карл. И так им всем вдруг стало смешно в этом темном склепе со сдыхающей лампой и азбукой Морзе, что все стали хохотать в голос без возможности остановиться.

– Весело у вас тут, – послышался Санин голос сверху. – А мне Сенька плешь проела: Клаву надо искать, спасать её опять надо, а ей тут хорошо, оказывается, она тут ржет с полуголыми мужиками.

– Саня, миленький, я никогда тебе так рада не была, – закричала Клава и побежала вверх по лестнице.





* * *


– Саня, я знаю, кто убил Федора Осиповича, – сказал Карл. Они возвращались по лесу к «теремку» в прекрасном настроении. Клава с Сенькой и Яриком шли впереди и счастливо хохотали.

Конечно, освободившись из плена холодного склепа, они сразу рассказали все, что с ними произошло. Но Саня вместе с Сенькой никого не видели и, если честно, не очень-то переживали на этот счет. Солнце уже вовсю обогревало плодородную краснодарскую землю, оказалось, что время – уже три часа дня, так долго продлилась их по итогу неудачная экспедиция.

– Обрадуешь данным знанием? – спросил Саня. – Только учти: просто голословное обвинение не пойдет, нужны будут доказательства.

– Я понимаю, поэтому попрошу тебя узнать кое-какую информацию, – Карл оглянулся, будто боясь, что его могут услышать, но, даже увидев вокруг только лес, все равно остановился и что-то тихо прошептал Сане на ухо.

– Хорошо, – немного подумав, ответил тот, – но мне кажется, ты, парень, мудришь, давай я ребятам позвоню в отдел, пусть они с этим разбираются.

– Дай мне шанс, если у меня вечером не получится, вызовешь ребят, но мне все-таки кажется, вечером я распутаю это дело. Тебе же ничего не стоит, Сань, пожалуйста.

– Хорошо, – буркнул он. – Вьют из меня все веревки, какой-то я мягкий стал, наверное, это мой праздничный запой так на меня действует, пора выходить, а то я так на этой почве опять женюсь. Я же, Карл, попадаю в ЗАГС только после запоя, вот меня и Маринка поймала на этом, после того как Клавка, конечно, по делу, меня бросила, я ушел в жуткий запой, вот она тепленького меня и получила. Ты знаешь, Карлсон, – на этом имени Карл вздрогнул, так его называл только Федор Осипович, но Саня этого не заметил и продолжил, – мужчина, решивший затащить женщину в постель, способен на любую подлость. Переплюнуть его может только женщина, решившая непременно выйти замуж.





* * *


Дома решили не рассказывать о происшествии, только открыв калитку, навстречу им вылетела Динка и повисла на Карле.

– Все сказали, ты куда-то пропал со своей подчиненной, – нарочно громко сказала она. – Я так переживала.

Клава, не останавливаясь, поднялась по крыльцу и вбежала в дом.


– Дина, мы ведь с тобой уже вроде все решили, что за телячьи нежности, – психанул Карл, смотря вслед Клаве, но та уже скрылась в доме. Динка обиделась, надула щеки и, ничего не сказав, тоже ушла.

– Да, москвич, я думал, только у меня такая неразбериха бывает, а ты, видать, мне конкурент в этом деле, – сказал Саня и, взяв телефон, пошел на пригорок, где, по мнению деревенских, лучше всего брала связь.

Карл решил, что разберется с этим после, сейчас главное – найти недостающие факты, а для этого же ему необходимо поговорить с некоторыми людьми. В этот момент из дома вышел француз, он как-то очень погрустнел в последнее время, стал избегать Бориса и все чаще спрашивал, когда мы поедем в Краснодар.

– Привет, Филипп, – сказал Карл, присев рядом с ним на лавочке.

– Мне жутко неудобно спросить у тебя, – начал тот, даже не здороваясь. – Ты не знаешь, зачем я Борису? Он ухаживает за мной как за девушкой, а я не такой, я женщин люблю, мне вот Марина очень нравится, она красивая, целеустремленная и сильная. Я люблю сильных женщин, они за… Как? Я забыл это слово, ну, когда колдуют?

– Завораживают, – помог ему Карл.

– Да, точно, завораживают, производят такое впечатление, что они королевы и их не достать рукой. От такого еще больше хочется их добиться. Они то улыбаются тебе, то могут тут же холодно сказать что-нибудь. Марина вроде в машине хорошо со мной общалась, но, как приехали все, она как будто меня не замечает.

– Женщины, Филипп, странные существа, а русские женщины и тем паче. Наше всё, Александр Сергеевич сказал однажды правильные слова.

– Пушкин?

– Пушкин, – улыбнулся Карл. – «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», и это абсолютная правда, попробуй совет классика, работает сто процентов. А вот по поводу Бориса спешу тебя успокоить, он тоже, как и ты, любит женщин, ему просто что-то от тебя надо.

– Что? – немного испуганно спросил Филипп.

– А вот этого я пока не знаю, но обязательно выясню. Давай услуга за услугу, ответь мне честно на один вопрос.

Филипп напрягся при этих словах, не спеша, как обычно, доверительно улыбаясь, сказал:

– Если смогу, – очень сжато ответил он.

– Сможешь, – улыбнулся Карл, и искра азарта снова загорелась в его глазах.





* * *


Сенька понимала, из-за чего Клава такая расстроенная зашла в комнату. Она села на пуф у туалетного столика и стала рассматривать себя в зеркало, видимо, увиденное ее расстроило еще больше, и она расплакалась. Сенька не осознавала всех тонкостей происходящего, но внутренне улавливала, что Клаве плохо, очень плохо, возможно, так, как не было никогда.

– Клав, ты у меня самая красивая, – так глупо и неуверенно начала Сенька, что даже сама поняла, что лопухнулась.

– Да ладно, Сень, прекрати, я взрослая, мне тридцать три, не надо мне врать и успокаивать, – вытирая слезы, выдохнула Клава.

– И нисколечко я не вру, – рассуждала Сенька. – Ты рядом даже не стояла с этой Динкой, в ней души нет, в ее глаза посмотришь – там пусто, а у тебя душа в глазах видна.

– Кому она нужна, душа моя, – усмехнулась Клава. – У Динки шикарная фигура, вот что нужно мужчинам.

– Не скажи, у тебя фигура, на мой взгляд, лучше, вон грудь какая, тетки под нож ложатся, я по телику видела, и бешеные тысячи за такую платят, а тебе бесплатно досталось такое достояние, – продолжала спорить Сенька.

– Да, и при чем все это? – сказала, вздохнув, Клава. – Где он, а где я, у нас невозможен даже курортный роман, такой, как у него с Динкой.

– Ну, во-первых, никакого романа у них нет, это я тебе точно говорю, видела, как она вчера на него на крыльце вешалась, а он отбивался. А во-вторых, что ты так про себя, ты умная, красивая, это мы еще с тобой подумаем, нужен он нам или нет.

– Я старше его на три года, – Клава легла на кровать и уставилась в потолок, будто пытаясь на нем найти ответ.

– Тоже мне разница, вон Пугачева старше Галкина на 27 лет, и ничего душа в душу живут.

– Сеня, откуда столько ненужной информации? – удивилась Клава.

– Порочное влияние интернета, – вздохнула та.

– Будешь гуглить всякую чушь – заберу свой подарок и куплю кнопочный.

– Вот любишь ты, Клавочка, с одного на другое прыгать, – попыталась увести со скользкой темы Сеня.

– Ты знаешь, у него в Москве куча таких, как Динка, и даже лучше в очередь стоят, так что закроем тему, у меня нет шансов.

У Сеньки уже были припасены аргументы, но она не успела ими воспользоваться, в дверь без стука вошел Ярик и молча сел на кровать. Сенька долго смотрела на него, ожидая, что он вот-вот что-то скажет, и, не выдержав, развела руки в стороны и сказала:

– Ну?

– Нет, это не дело молчать, – сказал он, как будто продолжил начатый разговор. – Надо вызывать полицию, пусть они все обыщут. Надо найти и пластины, и негодяя, надо что-то делать, Клава, ну, скажи что-нибудь.

– Во-первых, не истери, – Клава-руководитель, которая могла одним взглядом привести подчинённых в чувство, вернулась, вытерла слезы и подняла голову. – Во-вторых, тебя попросили помолчать до вечера, это не трудно, послушай умного человека, который тебя ни разу не подводил, вспомни, ты не хотел сюда ехать два дня назад и именно он тебя уговорил, – Клава будто специально упустила тот момент, что это она надавила тогда на Ярика. – Так доверься ему, иногда, Ярик, очень полезно доверять людям.