На улице нашей любви

С этими словами я прибавила шагу и юркнула в дверь бара. Тут можно было немного расслабиться. При детях он не посмеет меня изводить.

Конечно, я вела себя как школьница. Учитывая, по какому случаю мы собрались в паб, подобная выходка была полнейшей дикостью. И все же меня переполняло самодовольство при мысли, что последнее слово осталось за мной. Так ему, паршивцу, и надо. Знай наших.





* * *


В четверг я не стала встречаться с Райан и Джеймсом. Вместо этого я послала ей письмо по электронной почте, рассказала, что случилось с Элли, и объяснила, что сейчас я не хочу оставлять ее одну. Наверняка Райан показалось странным, что я не смогла выкроить для нее двух часов. Наверняка ей показалось еще более странным, что я написала ей, вместо того чтобы позвонить. Но она не подала виду и не стала выяснять со мной отношения.

Честно говоря, в эти дни я почти не видела Элли. Адам переселился в ее спальню, и они оба выходили оттуда только для того, чтобы перекусить и принять душ.

Правда состояла в том, что мне не хотелось встречаться с Райан и Джеймсом.

Почему?

Да потому, что не так давно я наставляла на путь истинный Райан, решившую сбежать от Джеймса из страха перед будущим. А сейчас сама оказалась в таком же положении. И мне не хотелось, чтобы Райан учила меня уму-разуму и упрекала в лицемерии.

Тем более у них с Джеймсом одни проблемы, а у нас с Брэденом — совершенно другие.

Я-то это понимаю.

Хотя что там скрывать, я боюсь будущего. Ужасно боюсь. И у меня есть для этого все основания. Стоит проанализировать, как я реагировала на случай с Элли, чтобы понять — нас с Брэденом ожидает не жизнь, а сплошная нервотрепка. Спрашивается, зачем мне это надо? Без него мне куда спокойнее. Никаких эмоциональных бурь, никаких истерических всплесков. В чувствах полный штиль, на душе — мир и гармония… ну, хотя бы относительные. Брэден внес в мою жизнь хаос. За те месяцы, что мы провели вместе, я успела жутко вымотаться. Теперь-то я это понимаю. Если вычесть из наших отношений секс — восхитительный секс, не буду кривить душой, — что мне останется? Правильно, терзания и тревоги. Я буду постоянно бояться, что ему надоем. Что он меня разлюбит. Изводиться от ревности. До встречи с Брэденом я даже не подозревала, что так щедро наделена способностью ревновать. А теперь выпускаю когти каждый раз, когда к нему приближается особь женского пола. Я буду переживать за него, за его здоровье, за его дела и все такое прочее. Переживать сильнее, чем за себя. Ну и на что она мне, вся эта морока?

Нет, прежняя Джосс, Джосс добрэденской эпохи, нравилась мне гораздо больше.

Любо-дорого вспомнить, какой она была невозмутимой и независимой.

А нынешняя Джосс — просто жалкая влюбленная кошка. И к тому же законченная истеричка.

То обстоятельство, что Брэден нерушимо держал свое слово, никак не улучшало ситуацию. При любой возможности он появлялся в нашей квартире, хотя я и твердила, что Элли сейчас не до него. Но этот настырный мерзавец не отступал от задуманного плана.





* * *


— Когда я мыла посуду, он подкрался ко мне сзади, обхватил за талию и поцеловал в шею, — пожаловалась я. — Я была готова прибить его на месте.

— За что? — фыркнула доктор Причард. — За то, что он вас любит?

Я сердито покачала головой:

— Доктор Причард, я не понимаю, на чьей вы стороне?

— Конечно, на стороне Брэдена.





* * *


Вечером в четверг, через два дня после Рождества, я работала в баре, заменяя одного из коллег. До операции Элли оставалось два дня.

Неделя выдалась тяжелая. Я кошмарно устала, отбиваясь от домогательств Брэдена и успокаивая Элли в те редкие моменты, когда она выходила из своей комнаты. У Брэдена, как назло, оказалась пропасть свободного времени. И это несмотря на то, что Даррен, менеджер клуба «Пламя», уволился. Его беременная жена настояла на том, чтобы он нашел себе работу с нормальным графиком с девяти до пяти, а Брэден устроил его управляющим в отель, который принадлежал его другу. Теперь Брэдену надо было натаскивать нового менеджера, тем не менее каждый день по нескольку часов он ухитрялся меня изводить. Помимо инцидента у раковины — который довел меня до белого каления, потому что вызвал к жизни воспоминания о родителях, — Брэден измыслил еще множество провокаций. То он входил в ванную, когда я принимала душ, и невозмутимо спрашивал, куда подевался пульт от телевизора. То завтракал в кухне с обнаженным торсом, а в ответ на мой возмущенный взгляд сообщал, что «нечаянно» залил рубашку кофе и сунул ее в стиральную машину. В общем, перечислить все его происки нет никакой возможности. Удивляюсь, как он не догадался напялить мои трусики. Я уже готова была сдаться, когда он вдруг уменьшил натиск.

Нет-нет, на самом деле я вовсе не собиралась сдаваться.

Я слишком хорошо понимала, к каким печальным последствиям это приведет.

За несколько дней до Рождества Брэден, как я уже сказала, немного утихомирился и за обедом у родителей Элли вел себя как примерный мальчик. Единственный неловкий момент возник, когда мы обменивались подарками. Дело в том, что подарки мы с Брэденом купили задолго до Рождества, и они были куда более значительными, чем дарят друг другу обычные друзья. Брэден ухитрился раздобыть экземпляр книги моего любимого автора с его автографом. Не представляю, как ему удалось это сделать. О такой мелочи, как бриллиантовый браслет, я и не упоминаю. Я тоже расстаралась и достала первое издание его любимой книги «И восходит солнце» Хемингуэя. Никогда и никому я не выбирала подарок так тщательно. И стоило видеть, как он просиял, развернув оберточную бумагу!

Черт.

Надо держать себя в руках, мать твою.

Наверное, я ожидала, что он рассыплется передо мной в умильных благодарностях. Но Брэден все сделал в точности до наоборот. Он просто… исчез.


Эта была какая-то новая, неизвестная мне тактика.

В четверг Брэден продолжал эту тактику разрабатывать. В баре он не появлялся — ни один, ни в обществе Адама и Элли. Это не могло не настораживать. В прошлый раз, когда я работала, он проторчал в баре весь вечер. Устроился на диване так, чтобы хорошо меня видеть, и напропалую флиртовал с девушками, в промежутках буравя меня взглядом. Ну да, конечно, он ведь обещал не только распалять мою похоть, но и доводить меня до белого каления. Скотина держит слово.

Так что, не увидев его в четверг, я удивилась. И насторожилась.

Когда я вернулась домой, Элли еще не легла. Она вышла из своей комнаты, бесшумно прикрыв дверь.

— Адам спит, — шепотом сообщила она, входя вслед за мной в гостиную.

— Естественно, — усмехнулась я. — Представляю, как ты заездила беднягу.

— Ну уж ты скажешь, — округлила глаза Элли. — Хотя… без этого, конечно, тоже не обходится.

Светясь от счастья, она опустилась на диван рядом со мной:

— Но представь себе, главным образом мы разговариваем. Обо всем. Удивительно, до чего мы были глупыми. И как мучили друг друга. А ведь на самом деле Адам давно уже меня любит.

— Да что ты. Кто бы мог подумать?

— Это так забавно.

— На редкость подходящее слово. Кстати, о забавном. Сегодня Брэден не удостоил наш бар своим появлением.

— Наверное, возился с новым менеджером, — вздохнула Элли, пристально глядя на меня. — Вводил его в курс дела. А ты, я вижу, разочарована?

— Глупости, — поспешно ответила я.

Может быть, слишком поспешно. Черт, где она, хладнокровная Джосс добрэденской эпохи?

— Просто я ощутила, что в баре какая-то разреженная атмосфера. Когда там Брэден, она насквозь пропитана его самомнением.

Вопреки моим ожиданиям, Элли не рассмеялась. Напротив, взглянула на меня с нежным, почти материнским упреком:

— Брэден совершенно прав. Ты влюблена в него по уши. Скажи, почему ты это скрываешь? Тебе нравится его дразнить? Нравится, что он за тобой бегает?

Я удивленно вскинула бровь:

— Я смотрю, опухоль в мозгу здорово тебя изменила. Теперь ты видишь людей насквозь?

Элли состроила недовольную гримасу:

— Считаешь, шутить над опухолью еще рано?

Элли прищурилась:

— Или, по-твоему, опухоль никогда не станет подходящим объектом для шуток?

— Никогда, Джосс. Никогда.

— Прости, — сморщила я нос. — Это была отвратная шутка.

— Ничего страшного, Джосс. Просто не надо лишний раз упоминать об этой чертовой опухоли. И вот что я тебе скажу. Я тебя люблю, но брата я люблю тоже. И я не понимаю, что за игру ты с ним затеяла.

— Никакая это не игра. Если я решила с ним порвать, так для его же блага.

Я замешкалась, пытаясь найти слова, которые смогли бы ее убедить.

— Видишь ли, я не из тех людей, кто умеет справляться с жизненными трудностями. Гордиться тут, конечно, нечем, но и себя мне не переделать. Помнишь, как я сбежала от тебя в самый трудный момент? С Брэденом я поступлю так же.

— Но ведь ты вернулась, — возразила Элли. — Просто ты пережила потрясение. А когда оправилась, пришла ко мне на помощь.

— Если бы не Брэден, я бы этого не сделала, — призналась я. — Он вправил мне мозги. Но все равно после этого случая я до жути остро осознала, что в жизни невозможно избежать бед и несчастий. Особенно мне. За мной они просто идут по пятам, и я ничего не могу с этим поделать. Рано или поздно беда случится с теми, кого я люблю. И я не могу гарантировать, что не брошусь наутек. Брэден никогда не сможет на меня положиться. Наша жизнь станет пыткой. А он этого не заслуживает. С этой сукой, своей бывшей женой, он уже пережил настоящий ад. И возвращаться в ад снова ему совершенно ни к чему.

— Джосс, тебя послушать, можно подумать, что над тобой висит какой-нибудь кошмарный диагноз. Вроде шизофрении. Но ведь это не так. Твоя единственная проблема состоит в том, что ты не можешь смириться с потерей семьи и перестать бояться жизни.

— Ты говоришь, как доктор Причард.

— Это еще кто?

— Мой психотерапевт.

— Ты ходишь к психотерапевту? Надо же, а мне даже не сказала!

— Было бы о чем рассказывать, — невесело ухмыльнулась я.