Мотив для исчезновения

Эйвери дождалась шести утра, чтобы позвонить Слоан, и, услышав ее голос, с облегчением поняла, что та уже давно проснулась. Она находилась в кофейне, когда ответила на вызов, и с радостью согласилась встретиться с Блэк, когда придет в офис.

Так, спустя полчаса, Блэк оказалась в кабинете Миллер с кофе и маффином в руках, которые психолог купила для нее в магазине. Слоан положила свои вещи на стол, включила ноутбук и села.

– Итак, чем я могу помочь тебе? – спросила она.

– Я застряла на месте в том расследовании, где убийца сжигает тела своих жертв, – ответила Эйвери.

Она сидела в кресле, предназначенном для пациентов, и поедала свой мини завтрак. На минуту ей даже показалось, будто она просто болтает с близким другом.

– Я пытаюсь рассмотреть его глазами кого-то, кто мог бы использовать огонь в исключительно символическом значении без излишней заинтересованности и влечения к поджогам.

– Что ж, это, конечно, интересно, – сказала Слоан. – Но я не уверена, что ты найдешь кого-то, подходящего под это описание. Думаю, это возможно, но маловероятно.

– Почему ты так считаешь?

Слоан задумалась, отпивая кофе из стаканчика.

– Как мы уже обсуждали ранее, даже маленький ребенок, смотрящий на костер и, возможно, держащий хот-дог или зефир над огнем, понимает его мощь. Это своего рода уважение к силе природы. То, что, по сути, делает поджигатель, это смещение увлечения и того же уважения к понятию власти. Они хотят видеть, как полыхает этот мир, и не понимают проблем с использованием огня для этих целей, так как это позволяет им показать свою власть. Понимаешь?

– Пока да, – ответила Эйвери.

– Теперь давай предположим, что кто-то сжигает тела с определенной целью. Конечно, это явно символизирует нечто и это прекрасно. Но любой, кто использует огонь в качестве средства для разрушения или избавления от чего-либо, работает над аналогичными чувствами внутри себя. Они понимают абсолютную власть огня и направляют его силу. Возможна даже ситуация, что убийца не осознает своего пристрастия к поджогам. По сути, его мышление развито также, как и у поджигателя, даже если говорить о начальной стадии.

«Получается, это может быть кто-то вроде Филлипа Бейли, – подумала Блэк. – За его очевидными проблемами с психикой скрывается практически примитивное понимание того, что огонь является самым простым и обычным способом разрушения. Черт, да даже Джордж Лутц понимает больше».

– То есть, ты считаешь, что было бы ошибкой исключить типичного поджигателя? – спросила Эйвери.

– Я бы не стала делать этого. По факту, я бы искала где-то между ними. Среди подозреваемых есть человек, обвинявшийся ранее в поджогах, и в то же самое время имеющий какое-то особое отношение к огню, которое можно отнести к символизму?

«Стал бы поджигатель работать в крематории или на мусороперерабатывающем заводе? – задумалась Блэк. – И, если так, понимал бы он почему поступает так? Был ли он уверен в своей заинтересованности огнем?»

Эйвери кивнула, осознав, кого нужно искать. Но мешал лишь вопрос Говарда Рэндалла. Неужели он целенаправленно дал ей неверную информацию? Неужели специально сбил с толку, потому что ему надоело быть ее ведущим наставником?

«Символизм против цели, – прикидывала она. – Я слишком много времени потратила на это. Что, если оба замешаны? Что, если мы ищем человека, который не только в курсе собственной одержимости огнем, но и мыслит как убийца?

Не стоит разделять эти черты, раз совместно они могут привести к садисту.

И опять же, возможно, Говард был прав с самого начала. Может убийца использовал огонь лишь в качестве оружия, а не от любви к поджогам. Иногда огонь мог быть просто огнем».

– Помогло? – спросила Слоан.

– Думаю, да. И, учитывая, как я не люблю убегать, когда меня угощают кофе…

– Беги, – сказала Миллер с понимающей улыбкой. – Поймай этого плохого парня, детектив Блэк.

Кивнув в знак признательности, Эйвери вышла из кабинета Слоан с закрутившимися в голове шестеренками. На полном автопилоте она вернулась к себе, начиная раскладывать все по полочкам.

К тому времени, как она добралась до своего стола, Блэк была уже полность уверена, что знала, кого ищет. В частности, две папки на ее столе почти идеально подходили.

Во время поиска Блэк получила множество данных о людях, имеющих связанное с поджогами прошлое, а также список тех, кто работал в крематориях и был уволен за сомнительные действия. Пытаясь совместить их ранее, она не особо продвинулась, так как старалась не поддаваться идее о поджигателе.

Эйвери достала две папки, которые выглядели наиболее многообещающе для проведения сравнения. Первой была пожилая женщина, которая работала в крематории в период с 1989 по 2006 год. Ее не увольняли, она ушла из-за проблем со здоровьем. Затем она вернулась обратно, устроившись рецепшионистом, и проработала там еще несколько лет до окончательного ухода в 2012 году. В ее деле была пометка о поджоге, но она датировалась 1986 годом, когда женщину арестовали за хранение марихуаны и других наркотиков. Поджог, о котором шла речь, предположительно был случайным пожаром, начавшимся на заднем дворе ее друга и чуть не спалившим весь дом.

Второй архив был намного интереснее. В нем говорилось о парне по имени Рузвельт Томс. Он работал в крематории «Братья Эверетт» в период с 2006 по 2012 год. Официально уволен за «расхождение в профессиональном мнении с владельцем». Эйвери снова взглянула на папку и не нашла его имени в других документах. Зато в его дело из крематория был добавлен дополнительный информационный лист. Это была справка о том, что в 2001 году Рузвельт был арестован за умышленное причинение вреда. Позже, в этот же год, его девушка обращалась в полицию из-за его суицидальных наклонностей, когда он заперся на чердаке собственного дома.

Небольшая пометка в конце отчета привлекла внимание Блэк и даже заставила ее встать из-за стола.

Заперевшись на чердаке, Рузвельт взял с собой лишь две вещи: зажигалку и маленькую канистру с бензином, стоявшую во дворе и предназначенную для заправки газонокосилки.

«Бинго», – обрадовалась Эйвери.

Она сложила документы и набрала номер крематория «Братьев Эверетт». Блэк уже вышла из кабинета и направилась по коридору к парковке, когда телефон еще даже не начал звонить.





ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ





Эйвери сразу заметила, как смутился Чарльз Эверетт, когда детектив вошша на территорию его бизнеса. Она не совсем поняла причину, хотя само здание было намного приятнее и не вызывало таких болезненных ощущений, как похоронный дом Уоллеса. Она сообразила, что сейчас было лишь 8:40 утра и вряд ли он планировал начать свой день именно так.

– Спасибо, что так быстро согласились встретиться со мной, – сказала Блэк.

– Без проблем, – ответил Чарльз, – но, честно говоря… Я надеялся, что больше не услышу имя Рузвельта Томса до конца своих дней. Здесь все называли его Рози… Он ненавидел эту кличку и это отталкивало. Его нельзя было назвать приятным.

– Можете рассказать мне немного о нем?

– Конечно. Его нанял мой брат, который уже пять лет, как не с нами, царствие ему небесное. По началу я видел в Рози то же, что и он. Парень был трудолюбив и, казалось, искренне заботился о телах, поступающих сюда. Помимо этого, если мы находились в затруднительном положении и нуждались в ком-то, кто работал бы на приеме гостей во время поминок, то он всегда был готов помочь и отлично справлялся с утешением. Но, откровенно говоря, в нем вегда ощущалось нечто, что лично мне было не по душе. Томс был одним из тех, кто наводит жуть, находясь постоянно рядом.

– Каким образом? – уточнила Эйвери.

– Точно не могу объяснить. У него иногда был настолько пустой взгляд, будто он размышлял о чем-то, о чем другим знать не следовало. И бывали моменты, когда я находил его наблюдавшим за покойными. Он смотрел на них как-то… не с грустью, но… даже не знаю, как сказать. Почти также, как смотрит любопытный школьник на лягушку перед тем, как положить ее на лабораторный стол. Понимаете, о чем я?

«Или как на кота в подвале Филлипа Бейли», – подумала Блэк.

Объединяя всех этих людей у себя в голове, Эйвери ощутила, как ей становится не по себе.

– Почему его уволили? – спросила она. – В деле значится расхождение в профессиональном мнении с владельцем.

– Это было самым странным… как только у него появлялся шанс поговорить с клиентами, он очень активно пытался отговорить их от кремации. Рози объяснял это тем, что похороны являются более естественным способом прощания с телом. Он был просто озабочен данной проблемой.

«Новая ниточка для изучения, – подумала она. – Кто-то использует огонь не только в качестве оружия, но и как агрессивный способ наказания. Кто-то, кто, по сути, не особо любит сам огонь».

– Есть идеи, почему он начал делать это? – поинтересовалась Блэк.

– Нет, но это сильно раздражало. Он даже нам стал рассказывать о правильности выбора. В какой-то день я не выдержал и его уволили.

– Он сильно разозлился на ваше решение?

– Не особо, – ответил Чарльз. – На самом деле, все прошло вполне спокойно. Через несколько месяцев он даже сам позвонил и извинился.

– Вы сказали, что в нем было нечто неприятное, – добавила Эйвери.

– Да. Даже во время того звонка, когда он пытался извиниться, от его голоса мурашки разбегались по телу. Он был ровным и монотонным. Выглядело так, будто он что-то скрывал от нас и получал огромное удовольствие от этого.

«Может он хотел вернуться, – подумала Блэк. – Может что-то, связанное с огнем, заставило его одуматься… может он понял, что подобная работа идеально подходит, учитывая его извращенные планы».

– Мистер Эверетт, Вам известно, где я могу найти Рузвельта Томса? В досье нет его текущего адреса.

– Последний актуальный адрес у нас был, когда он еще работал здесь. Но я точно знаю, что он переехал незадолго до увольнения.

Эйвери думала об информации в досье. Она размышляла о человеке, которого только что описал ей Чарльз Эверетт. О человеке, закрывшемся на чердаке с зажигалкой и бензином. Этот факт, в сочетании с тем, что она узнала, наконец, заставил ее ощутить себя на верном пути.

– Как насчет ближайших родственников или контактов на экстренный случай? – поинтересовалась она.

– Я могу их достать, но поймите, что они как минимум четырехлетней давности.

– Спасибо, мистер Эверетт. Для начала этого будет достаточно.

– Конечно, – ответил он, стуча по клавиатуре своего ноутбука.

Чарльз работал очень быстро, периодически поглядывая на Эйвери. Менее, чем через тридцать секунд он получил всю необходимую информацию. Открыв файл на экране, он пустил его на печать на старый принтер, загудевший на полке за столом. Затем он взял распечатанный лист и передал его Блэк.

– Вот, держите. Надеюсь, это поможет, – Эверетт на мгновенье замолчал, глядя на Эйвери с задумчивым выражением. – Могу я спросить Вас кое о чем, детектив?

– Конечно.

– Прошлой ночью я смотрел новости… история об убийце, который сжигает тела своих жертв чуть ли не до того же состояния, что и крематории. Рози подозревается в этом?

– Боюсь, что я не могу обсуждать с Вами детали расследования, – ответила Блэк.

– Понимаю, – произнес Чарльз.

В его глазах действительно было понимание. Они говорили ей, что своим стандартным ответом она подтвердила его догадки.

– Удачи в расследовании.

– Спасибо.

Блэк вышла из кабинета, крепко держа в руках файл с данными. Лишь покинув крематорий «Братьев Эверетт» и выйдя на свежий воздух, она поняла как тяжело ей было дышать. Даже учитывая, что это место было более легким, чистым и намного приятнее предыдущего, Эвери решила, что никогда не ступит ногой ни в один похоронный дом или крематорий, пока ее собственное тело не пора будет там размещать.