Локумтен
Часть 22 из 43 Информация о книге
— А мы уже испереживались, такое горе, такое горе! Но продолжали надеяться, ведь вы не умерли, а мало кто остается в живых, коснувшись осеннего Сотериса. Вам повезло, что вас отшвырнуло, а не затянуло внутрь, хальмстемский эмпарот нам всё рассказал. Он неделю просидел у вашей постели, пытаясь понять, как вас так угораздило. Вас даже пытались поить из кубка Локи, который был у хозяйки, а вы всё не приходили в себя. Ах, господин, как нам тогда стало страшно! Потом приехал сам императорский секретарь, злой, будто демон, долго глядел на вас, забрал кубок и уехал. Он оставил хозяйке приказ сообщить ему сразу, как вы встанете. Вы же там тоже что-то натворили, не правда ли? Мальчику сделалось тоскливо, он на секунду зажмурился. Не было сомнений, что император получил счет на восемнадцать золотых и собирается предъявить его. Хотя тут можно поспорить, ведь в результате он получил, что хотел. Куда хуже было, что Филь невольно выдал эмпароту, кто изготовил подделку, а отсюда и у кого может находиться настоящий кубок. Ведь не зря эта крупная башка провела целую неделю у его постели! Оставалось непонятным, зачем Флаву понадобилась подделка, которую он, как пить дать, вскоре унес обратно. — А где я? — сипло спросил Филь, услышав, что хозяйка потратила состояние на его лечение, и узнав, что девушку зовут Брендой. — В Катаоке, а то где же! — удивилась Бренда. — Куда вас еще было девать? Мастер Флав отправил вас сюда со своим эмпаротом утром того самого дня, когда вас обнаружили в Хранилище! За окном в кустах сирени послышался треск. Румяная Эша с пышными волосами до плеч порывисто шагнула к подоконнику. — О! — сказала она, увидев Филя, сидящего в постели. — А я думаю, что за необычное оживление в этой юдоли скорби? Наш беглец бросил витать в эмпиреях и спустился на бренную землю! С прищуром разглядывая мальчика, она согнала кошку с подоконника и, подтянувшись на руках, уселась на него сама. — Ну, здравствуй, братец… Ты знаешь, что выглядишь как восставший из ада? Русые волосы Эши были растрепаны, на щеке краснела свежая царапина. Выглядела девочка живее, чем в Хальмстеме. Филь заметил, что она заметно подросла. Он скованно кивнул, уставившись на свои руки-палки. — Не вешай нос, — сказала Эша, — Руфина тебя откормит. Может, хоть от меня отвяжется! По доскам пола простучали голые пятки, и Руфина влетела в комнату, глянув на Филя так, словно вокруг него бушевал пожар. Следом за ней вбежала Габриэль. Заметив их, Эша тихо соскользнула с подоконника и привидением скрылась в кустах. Оттеснив Бренду, Руфина кинулась к Филю и прижала его к себе, осыпая поцелуями и слезами, стеная и приговаривая: — Что ж ты, бессердечный, с нами делаешь, как ты мог! Что за демоны потащили тебя в Хранилище? Ночью, по хальмстемской дороге, солгав почтовым! Эти изверги в конвое не подарок, но своей багажной кибиткой они покалечат кого угодно! Что приспичило тебе искать в Хальмстеме на деньги казны, неужели кубок Локи? Так он здесь был, у нас! Матушка договорилась с Флавионой на подмену, пока Эша не выздоровеет, а потом Флавиону убили. А если бы ты сорвался с купола? Желая ничего более, только чтобы его перестали обливать слезами, Филь сказал: — Я хотел сделать Открывающий Путь. Руфина притихла. — Из чего?! — потрясенно спросила она, отпустив мальчика и опускаясь перед ним на кровать. Стоя за ней, Габриэль растерянно хлопнула длиннющими ресницами. Как и Эша, она здорово похорошела за прошедшее время. — Ой, Филь, ты что, добыл раковину из озера Максат? — воскликнула она. Пришла очередь Филя растеряться. Заметив это, Руфина сказала: — Ты упал туда, когда бежал в тумане… Только там у берега их никогда не находили. Где ты взял нужную раковину? — Нашел в Сенном озере, — пробормотал Филь. Руфина охнула, поцеловала его в макушку и сказала: «Бедный ребенок!». Габриэль вытаращила на него черные глазищи. — Ой, Филь, какой ты глупый! — рассмеялась она. — Раковина нужна именно из озера Максат, и то не всякая. А еще потом её нужно ини… иници… — Инициализировать, — пришла Руфина ей на помощь. — Бренда! — обратилась она к девушке, уважительно внимавшей у стены. — Принеси сердарский настой, который доставили матушке на прошлой неделе. Ты вновь поступаешь в её распоряжение, твоя работа здесь закончена. Теперь, — сказала она Филю, — когда тебя вытащили из небытия, осталось поставить тебя на ноги. И пусть Сотерис повернет вспять, а я это сделаю! Стараниями Руфины на следующий день Филь, пусть неуверенно и шатко, вышел на улицу. Припекало майское солнышко. Легкий ветерок играл листвой высоких стройных кленов, в обилии растущих вокруг господского дома. Дорога, начинающаяся от него, утыкалась в бревенчатый мост, перекинутый через узкую быструю речку, и, петляя далее, исчезала в березовой роще. Дом был каменный, двухэтажный, почерневший от старости. Крыша выглядела так, словно её сто лет не перебирали. Над центральной верандой крыльца находился мезонин с тремя большими окнами. Ступени лестницы двумя крыльями огибали веранду, сбегая вниз. Позади дома слышались удары молотка, видимо, там располагались хозяйственные постройки. Не желая заходить обратно в дом, Филь направился на зады в обход. С принесенным Брендой завтраком он получил указание повидаться с госпожой Фе, однако вместо этого собирался забиться куда-нибудь, чтобы его никто не нашел. Как уже случалось с ним в Хальмстеме, в голове мальчика царил кавардак. За домом скрывалась небольшая конюшня, рядом с ней притулился старый дощатый сарай. Он просвечивал насквозь. Под одной крышей с ним находилась крошечная кузня, дверь в неё была открыта. На пороге стояла Лентола, она строго выговаривала кому-то. За конюшней начинались возделанные поля, за которыми виднелось селение в три дюжины скромных домов. Прятаться здесь было негде. Филь пожалел, что сразу не сбежал на речку, когда Лентола обернулась и заметила его. Меньше всего на свете он хотел говорить сейчас с этой девицей. По словам Руфины, его выздоровление стоило семье годового дохода, затраты, которые не сумели покрыть деньги из его кошелька. Таким образом, он угодил в худшую ситуацию, чем был прошлой осенью. Требовалось что-то срочно придумать, а в этом месте и спрятаться негде. Губы Лентолы были плотно сжаты, словно наглухо прибиты одна к другой. С тем же выражением лица она посетила мальчика вчера. В одной руке девушка держала исписанные листы бумаги, пальцы другой были заляпаны чернилами. — Почему ты еще не у матери? — спросила она. — Зачем? — хмуро ответил Филь. — Мне и здесь плохо. — С чего бы? — ровно произнесла Лентола. — Руки-ноги у тебя на месте и даже дом есть. В твоем возрасте с твоим характером это уже немало. Филь выпалил: — Это не родной мне дом! В его голосе было столько невысказанных эмоций, что лицо девушки неуловимо изменилось. Она задумчиво прикусила нижнюю губу. — Филь, — сказала Лентола, — к твоему сведению, этот дом мне также не родной. Моей родиной стал 2-й легион тайдерской когорты, чей квестор крутил любовь с нашей матерью. Младенческие годы я провела в солдатском обозе. Ты провел детство в море, я провела его среди солдат. Она пошла на конюшню, Филь ошарашено смотрел ей вслед: Лентола впервые обратилась к нему по имени. Когда мальчик, забыв постучаться, отворил дверь в кабинет на втором этаже мезонина, г-жа Фе стояла у окна, сжав на груди руки, и смотрела на уходящую от дома дорогу. Убранство её кабинета было бледным подобием хальмстемскому. Знакомые вещи и книги были все здесь, но стол был старый и пошарпаный, а стулья — потертые. Да и сама госпожа выглядела измотанной. Филь приписал причину себе и ему стало так тошно, что он готов был провалиться сквозь землю. — Рада видеть тебя снова на ногах, — повернувшись к нему, сказала хозяйка. Она смотрела на него, словно не зная, то ли плакать, то ли смеяться. — Хочу заметить, без малого год тому назад, когда мы нашли тебя, ты выглядел похоже. Прошу, не превращай это в традицию! Для Филя это прозвучало: «Еще один раз, и ты лишишь нас средств к существованию». Опять испытав желание забиться куда-нибудь, чтобы придумать, как им выбраться из долгов, мальчик потупился. Это женское общежитие, по-видимому, было напрочь лишено деловой хватки, но выход был наверняка. Вздохнув, он решил выпытать у Лентолы, как тут на самом деле обстоят дела. Беседовать с госпожой Фе на эту тему он боялся. — Как ты знаешь, после несчастья с тобой нас посетил г-н Клемент, — сказала она. — Он сообщил, что ты нанялся личным вестником к императору, получив жалование. У меня вопрос к тебе… От нас ты сбежал без гроша в кармане, но, когда тебя нашли, в твоем кошельке оказалось значительно больше денег. Ты ничего не натворил на рынке? — спросила она осторожно. — Видишь ли, что ты делал, мы знаем из протокола допроса, но эмпарот редко слышит слова — он чаще видит образы и считывает эмоции. А у тебя было очень хорошее настроение, когда ты покидал рынок. — Я там втридорога загнал Арпонис мертвого сердара, который незадолго до этого купил, — кратко объяснил Филь. — Просто повезло! Г-жа Фе, казалось, удовлетворилась этим. Она сдержанно улыбнулась и, достав из ящика стола блеснувший золотом империал, придвинула его к Филю. — Чтобы удача тебя не покидала… Я сохранила твой единственный золотой. Мальчик не удержался и радостно улыбнулся: это было неплохое начало. Госпожу Фе его реакция заметно оживила. — У меня есть еще кое-что для тебя, — сказала она. — То, за чем ты полез в Сотерис, хотя я не могу понять, для чего он тебе понадобился. Она придвинула к мальчику кожаный кошелек, в котором оказалась маленькая коническая витая раковина. Мгновенно догадавшись, что это такое, Филь повертел её в руках, удивляясь внешней невзрачности, ну разве что перламутровый слой внутри был необычно ярко-синий. — Это мой Открывающий Путь, забирай его себе, он мне не нужен. Он неинициализированный, так что ты будешь его первый хозяин. Вот только… ты не мог бы открыть мне свои карты? Я потерялась в догадках. Не видя смысла скрывать то, что успело потерять цену, Филь поведал о своей идее заработать на разнице золотого курса по обе стороны границы. Хозяйка выслушала его с большим интересом. — Не по себе ты собирался сук рубить, — вздохнула она вроде как с сожалением, — хотя это уже в прошлом. Дело, однако, в том, что тебе придется давать ответ на это в столице. У меня указание секретаря Клемента на отправку тебя в Кейплиг первым продуктовым обозом сразу, как ты встанешь. Поэтому вот что тебе следует знать и учитывать… Лицо её сделалось как в почти забытый день, когда она впервые увидела Филя за чертой Внутренней Границы, доброе и чуть настороженное. Глянув на мальчика своими красивыми карими глазами, она сказала: — У императора сложный характер, это у них семейное. Но он разумней, чем его брат. Поэтому спорить с ним можно, если есть убедительные доводы. Что с ним делать нельзя, это ставить его в смешное положение, он этого не прощает. Пожалуйста, будь с ним вежлив! Помни, что ты носишь теперь нашу фамилию, и твои проделки отражаются на нас. Нам следует быть осторожными, влияния у нас теперь никакого, и мы никогда больше не будем жить так, как жили в Хальмстеме. Давая понять, что всё понял, Филь кивнул. Однако, поворотив к выходу, он не удержался. Крепко зажав в кулаке свой наличный и оборотный капитал, он улыбнулся широченной, до ушей, улыбкой и сказал то, что вертелось у него на языке. — Это мы еще посмотрим! — заявил он, обернувшись. — 17 — «Умение слушать и подмечать — полезная черта для того, кто собирается обставить других…» Янус Хозек, «Как это было», 57-е издание, Анастасийская Центральная Библиотека Лиловая туча поднималась из-за леса, следуя за серыми облаками, грозя проливным дождем. Деревья вокруг дороги тревожно качались и перешептывались. Умирая от скуки, Филь пялился в утреннее небо, лежа на тюках соломы, закрывающей бочки с соленой и вяленой рыбой. Они тащились по этой дороге уже второй день. Большая половина вчерашнего дня была потеряна за починкой сломавшегося колеса у одной из телег. Филь обрадовался перерыву в однообразной езде, желая помочь, но трое мужиков из Катаоки, сопровождавшие обоз, оказались крайне неприветливы и совсем неразговорчивы. Всё, что они хотели, это доехать до столицы без происшествий, сдать груз и вернуться назад. Два коня-тяжеловоза, по одному на телегу, тянули обоз, ритмично позвякивая сбруей. Их монотонный шаг выматывал душу. Сейчас Филь согласился бы, пожалуй, даже на почтовую кибитку, чтобы разогнать одолевшую его скуку. Да и долго страдать бы не пришлось: от окрестностей Кейплига их отделяли от силы полчаса хорошей скачки. Вздохнув, он перевернулся на бок, рассеянно разглядывая проплывающие мимо кусты и перелески, уже знакомые ему по предыдущему пешему путешествию, думая, что обвели его вокруг пальца с этой раковиной. Франт у Сенного озера не рассказал главного, что только раковина из озера Максат может стать при удаче Открывающей Путь, и почему это так. Полную историю Филю поведала Руфина. Оказывается, девять веков назад, когда сердары пришли сюда из лесов Северной Европы, никакого Сотериса здесь не было. Тогда тут вообще ничего и никого не было, кроме озера Максат, в котором водились раки, таскающие на себе те самые раковины. С их помощью они передвигались, исчезая в одном месте и появляясь в другом. Сердары получили выжимку из раковины и, взяв дельфина, превратили его в кита, который чуть не сожрал самих сердаров, когда они захотели его убить. Что оказалось непросто, потому что кит тоже оказался способен то исчезать, то появляться где угодно. Покончив с китом, сердары нашли в его черепе серебристо-голубую жидкость. Собрав её в каменный бассейн, они построили над ним купол, а вокруг выстроили замок Хальмстем. Жидкость они назвали Сотерисом. Тогда в окрестных лесах и появились диковинные существа-демоны. Они нападали на сердаров, и тем пришлось придумать против них оружие — Арпонис. Но Арпониса было мало, и сердары собрали армию из окрестных племен. Победив демонов, они начали думать, что произошло, и обнаружили, что появилась дорога в другой мир, мир демонов. Потом Сотерис её закрыл, когда стал вращаться. Заодно он закрыл её в старый мир сердаров и Филя. Пересечь границу стало можно только через исчезающую стену в пещере под Хранилищем или с помощью Открывающего Путь. Сколько лет ушло на то, чтобы сделать самый первый Открывающий Путь, уже никто не помнил. Еще труднее заставить работать раковину, то есть инициализировать, как сказала Руфина. В семье Фе было два человека, кому это удалось, а именно Лентола и Эша. А если брать Хальмстем, к ним можно прибавить погибшего г-на Фе. Во всей Империи Открывающий Путь был у многих, но почти ни у кого он не работал. Это была печальная новость для Филя. Лучиком надежды служило лишь то, что сердары знали какой-то дополнительный секрет, как зажигать раковину — у них Открывающий Путь работал всегда.