Крылья бабочки

Марко просто смотрел, понимая, что когда-нибудь она захочет уйти. Захочет большего: семью, детей, а он не мог дать ей всего этого. Мог подарить ей весь мир, но только не это. Он женат и не может развестись, а отдать Трейси другому мужчине — исключено. Вот они, превратности судьбы. Впервые в жизни он хотел только одну женщину для себя, никакие другие ему были не нужны, и именно в этом ему отказано.

Он подхватил Трейси на руки и понес в постель.

— Марко… — нехотя попыталась вразумить она.

— Тише. Ни слова больше, — он опустился вместе с ней на кровать. — Ты нужна мне. Очень нужна.

***

— Уходишь?! — разочарованно воскликнула Анжела, когда Марко вытер руки салфеткой и поднялся.

— Прекрасный ужин, — похвалил он вместо ответа и вышел из столовой.

— Ты ведь только сегодня вернулся, — она поспешила за ним, обреченно наблюдая, как он, причесавшись, зашел в гардеробную переодеться. — Я думала, мы проведем вечер вместе. Я скучала без тебя.

Марко надел свежую рубашку и, накинув на плечи пиджак, подошел к жене. Он погладил ее по щеке и поцеловал в макушку.

— У меня важная встреча.

— С Трейси? — на одном дыхании выпалила Анжела, не сдержав обуявшей разум обиды.

— Анжела. — Имя тяжёлым камнем упало с его губ, и она притихла. Анжела всегда замолкала, если ей было велено. Она молча, не смея задержать или окрикнуть, смотрела, как любимый муж уходит к любовнице.

Анжелу воспитывали в строгости и уважении к мужчинам. Мужчина — глава семьи, добытчик. Жена принадлежит мужу; она принадлежала Марко. Она так любила его, была предана душой и телом и так страдала. Ее учили снисходительно относиться к мужским слабостям, и так она и делала. Но сейчас Анжела в полной мере осознала, насколько жгучей и болезненной бывает ревность, как она выедает изнутри, поглощающая все чувства кроме одного — ненависти.

Анжела всей душой ненавидела Трейси, а после поездки на Сицилию ей хотелось собственными руками задушить ее. Трейси заняла ее место в сердце мужа. Владела той его частью, в которую ее, Анжелу, он никогда не допускал.

Она вошла в огромную гардеробную, провела рукой по висевшим на вешалках рубашкам, которые любовно развешивала по цветам, чтобы Марко было удобнее выбирать, и взяла одну, ту, что он бросил в корзину. Сладковатый, с резкими хвойными нотками парфюм впитался в ткань — Анжела опустилась на пол, вдыхая аромат, впитывая в себя запах самого важного для нее человека. Она ведь старалась, всё делала, чтобы Марко было уютно и комфортно в доме; была готова на любые эксперименты, чтобы он не скучал в постели. Что она сделала не так? Где ошиблась? Почему так и не смогла завоевать его любовь?

В последнее время Марко приходил домой практически каждый день на рассвете и был настолько сытым, что ни о какой близости и речи быть не могло. Только утром, когда просыпался, брал ее. И Анжела не была уверена, что он делал это, потому что хотел именно ее. Он просто хотел, а его шлюхи не было под рукой.

Слезы потекли из глаз непроизвольно, и она не стала их вытирать: никто не увидит, никто не застанет ее в таком неподобающем виде. Марко вернется на исходе ночи. Если вернется. Анжела боялась. Каждую ночь боялась, что когда-нибудь он не придет.

Трейси повернувшись на бок, удобно устроила локоть на подушке и прикрыла наготу тонким одеялом, наблюдая, как одевается Марко. Четыре утра, а спать отчего-то совсем не хотелось. Нет, хотелось. Хотелось попросить его остаться, заснуть в его объятиях, как это было в Италии, но она не смела, поэтому не проронила ни слова.

— Завтра я улетаю в Мексику, — обронил он, застегивая запонки.

— Надолго? — встрепенулась Трейси, расстроенная неожиданным расставанием.

— На неделю, может чуть больше. — Он спокойно улыбнулся, словно это была самая обычная деловая поездка. И это было так, но визит в Мексику обычным не был. Крупнейшая сделка с мексиканским наркокартелем состоится буквально через пару недель, и Марко необходимо было лично гарантировать безопасность нового канала поставки и обсудить с их боссом детали и спорные моменты.

— Я буду скучать, — тихо произнесла Трейси. С собой он ее не звал, а она в любом случае не смогла бы поехать — слишком много работы. Марко подошел и присел на край кровати.

— Эдди останется в городе, — Трейси передернуло, — и если тебе что-то понадобится — звони ему.

— Я даже не знаю, что мне может понадобиться от Эдди, — нервно заметила она. Эдди Ликозе на инстинктивном уровне вызывал у нее оторопь. Из всех людей Марко его она действительно боялась. Единственный, кто не вызывал у нее отторжения — молчун Том Ган. С водителем Марко они более или менее научились общаться.

— Я просто хочу, чтобы ты знала: если что-то произойдет, пока меня нет, Эдди решит. — Он погладил ее по щеке.

— Да что может произойти? — Трейси потерлась о его руку, затем поцеловала ладонь. Марко потянул за край одеяла, обнажая грудь, живот, потом сдернул его и медленно провел пальцами вверх по ноге, замирая на округлом бедре.

— Том ждет, — прошептала она, когда пальцы нырнули меж ее ног, ласково поглаживая и заново возбуждая.

— Подождет, или ты хочешь, чтобы я ушел?

— Не хочу, — тихо ответила Трейси, притягивая его к себе, целуя горячо, вкладывая себя в простое касание губ.

Марко резко подхватил ее под спину и, устроив у себя на коленях, серьезно спросил:

— А чего ты хочешь? Скажи мне?

И она ответила, поставила его перед выбором, чего раньше никогда себе не позволяла.

— Останься со мной, — она обсыпала его лицо короткими поцелуями, искренними, исступленными. — Останься. — Трейси выдернула рубашку из брюк. — Останься хотя бы до утра.

Марко перевернул ее, подминая под себя и сбрасывая рубашку. Этой ночью он не вернулся к жене. До утра сжимая в объятиях любовницу.

Сложный выбор, или возвращение домой

В закусочной с неброским названием «Вкусно» на Мертл-авеню в девять утра было многолюдно. Трейси застыла возле входа, рассматривая посетителей и разыскивая нужный столик. Запахи кофе, блинчиков и жареного бекона смешались в причудливую ароматную композицию, навязчиво оседая в темных волосах и впитываясь в одежду. Заметив выбеленные, сухие волосы Лоретты Росс, она двинулась через стройные ряды красных кожаных диванчиков, мысленно пообещав себе, что больше не пойдет на поводу у клиентки и будет встречаться с ней в офисе, как и со всеми.

— Лоретта, что случилось? — ошеломленно спросила Трейси, присев напротив клиентки.


— Это Джек. Он ночью вломился ко мне, требовал денег. Я не дала.

— Вы обратились в полицию? Его ищут? — Лоретта кивнула, а Трейси сочувственно пожала ей руку, рассматривая ужасные побои: синяки, кровоподтек на щеке, перебитый нос и ссадины.

Трейси, как и все адвокаты, пару раз в год содействовала государству и оказывала юридические услуги на благотворительной основе. С просьбой помочь Лоретте Росс к ней обратилась Сара Кристи — агент социальной службы, с которой Трейси познакомилась год назад при схожих обстоятельствах и с которой поддерживала приятельские отношения. История Лоретты была вполне обыденной: социальные службы отобрали у нее материнские права и забрали сына. Естественно, на это были причины: прошлое Лоретты, мягко говоря, далеко от образца подражания. Наркотики, пьянство, бродяжничество. Год назад она обратилась за помощью, и Сара, курировавшая процесс реабилитации, с жаром уверяла, что Лоретта преодолела кризис и ничего не желает больше, чем вернуть сына. Она устроилась на работу, ведет законопослушный образ жизни. Вот только сейчас перед Трейси сидело недвусмысленное доказательство, что прошлая жизнь не завязала с самой Лореттой. Слушание по делу состоится через неделю, а ее лицо просто кричало о неблагополучности. Судья в первую очередь будет думать о ребенке, и сейчас все было против них: запятнанное прошлое и весьма туманное будущее.

— Я теперь не верну Микки? — жалобно прошептала Лоретта, смахивая слезы.

— Я не волшебница, — правдиво ответила Трейси. Не в ее правилах было обманывать клиента, если шансы на успешный исход таяли на глазах. — Миссис Росс, не все потеряно, если вашего бывшего мужа схватит полиция, мы сможем гарантировать безопасность Микки. Это очень весомый аргумент. А еще я постараюсь добиться переноса слушания, через пару недель побои частично сойдут, и у нас появится шанс. — Она ободряюще улыбнулась.

— Спасибо, мисс Полански, — горячо поблагодарила Лоретта. — Мне нужно идти на работу.

— Конечно, — кивнула Трейси и решила, что выпить еще кофе не помешает. Она подозвала официантку, сделала заказ и огляделась: кофе был неплох, поэтому она решилась на блинчики с сиропом — теперь придется подождать.Трейси рассеянно скользила взглядом по посетителям, пока не наткнулась на знакомый профиль. Том Ган сидел в глубине зала, беседуя с каким-то мужчиной, и когда тот поднял голову, Трейси его узнала. Энди Херриген — директор управления по борьбе с наркоторговлей. Тот, которому она хотела отдать чип.

— Странно, — вслух проговорила она. Что простой водитель делает рядом с таким человеком? Да и вид у мистера Херригена необычный: старая бейсболка, закрывавшая половину лица, потрепанная куртка, седоватая щетина — если бы он не поднял глаз, она ни за что не узнала бы его. Возможно, он и хотел остаться неузнанным? Трейси, заинтригованная неожиданной встречей, наблюдала, как мужчины еще пару минут что-то обсуждали, потом распрощались. Том махнул рукой, показывая, что ему нужен счет, развернулся к выходу и замер, столкнувшись с любопытным взглядом Трейси. В этот момент она поняла, что здесь что-то не так: лицо водителя Марко окаменело.

Если бы Трейси умела читать мысли, то не любопытство отражалась бы на ее лице, а страх, потому что Том рационально прикидывал, что с ней теперь делать.

Шесть лет опасной работы. Шесть лет он балансировал на краю пропасти. И все пошло по ветру. Неужели он каждый день рисковал жизнью, чтобы ничего не добиться? Неужели все зря? Управление совместно с ФБР и властями Мексики готовили операцию долгое время, собирались накрыть сразу две организации. Сделка, которая должна состояться с мексиканским наркокартелем — крупнейшая за последние годы. Если они смогут довести дело до конца, то возьмут с поличным боссов самой влиятельной преступной организации страны, обезглавят чудовищный конвейер по сбыту наркотиков и замуруют канал, по которому они текут из Южной Америки в Штаты.

Том понимал, если сейчас выйдет из игры, пропадет — это вызовет подозрения и многолетняя борьба закончится ничем, кроме ареста шелухи. Разве ради этого он рисковал жизнью? Если внезапно исчезнет Трейси — Марко перевернет небо и землю, разыскивая ее. И помоги тогда им всем Бог. Том поднялся, направляясь к ней. Единственное, что ему оставалось — сделать Трейси соучастницей и предложить ей свободу от Синдиката.

— Здравствуй, Том, — улыбнулась она на приветствие и просьбу присесть, озадаченно разглядывая его. Трейси не могла объяснить, но уловила перемены: манеры, походка, даже речь, хотя он сказал всего несколько слов. Он молчал, но молчание его было тяжелым, выжидающим, и Трейси заговорила: — У тебя высокопоставленные друзья. Это ведь мистер Херриген, или я обозналась? — с искренним недоумением поинтересовалась она, до сих пор недопонимая, что за сцену увидела или же подсмотрела.

Том какое-то время молчал, подбирая и взвешивая слова. Он не мог позволить себе бросить все на самотек, сказав, что она обозналась, а потом в страхе оглядываться, боясь, что Трейси случайно сболтнет Марко Мариотти об этой встрече.

— Мисс Полански, — начал он, — вам следует забыть, о том, что вы только что видели.

— Том, я не совсем понимаю…

— Вам не нужно понимать, вам нужно просто не вмешиваться, — мягко прервал он, что совершенно не вязалось с его взглядом, цепким и твердым. — Это не ваша борьба.

— А чья это борьба?

— Закона и людей, его преступивших.

Брови Трейси взлетели вверх, а догадка, посетившая мгновением ранее, обрела четкую форму. Том Ган был не тем, кем она его считала. Но кем тогда?

— Том ты… ты…

— Это неважно, — покачал головой он. — Важно другое: в полиции считают, что ты работаешь на мафию. — Трейси обескураженно молчала, переваривая услышанное, а Том продолжал: — Но я знаю, что тебя никто не покупал. Знаю, почему ты с Мариотти. Я могу дать тебе свободу: от него и от Организации.

Знаю почему ты с Мариотти…

«Не знаешь», — подумала Трейси. Раньше, может, и знал, но теперь все по-другому. Она с Марко по собственному желанию.

Вот оно, слепое правосудие, беспристрастная леди положила на чашу любовь и жизнь. Разве может она, Трейси, предать мужчину, которого полюбила вопреки всему? А выдать человека, обрекая на смерть? Собственной рукой подписать приговор? Выбор, в котором не было правильного ответа. Трейси в любом случае проиграет. Она ведь малодушно отбросила в сторону, не брала в расчет кто такой Марко и чем занимается помимо легальной деятельности. Ее это не касалось, и она забыла о наркотиках, убийствах и других преступлениях.

Трейси верила, что Марко найдет выход из ситуации, разберется с полицией и отодвинет от себя жесткий пресс Фемиды. С его-то деньгами и связями! Но если она только заикнется о Томе… Марко прикажет убить его, и вина будет на ней, Трейси.

— Ты прав, это не моя борьба. — По глазам она поняла, что намек он считал безошибочно, а еще поняла, что они теперь повязаны: если с ним что-то случится — у полиции будут вопросы к ней. Он ведь доложит о изменившихся обстоятельствах. — Том, ты играешь в очень опасную игру.

Он криво улыбнулся:

— Разве не это мой долг: служить и защищать.

Трейси сжала губы в тонкую линию, предчувствуя, что все это плохо кончится. Том тоже знал это, но не мог отступить.

Тем же вечером Трейси, закопавшись в бумаги, сидела дома и всеми силами гнала от себя мрачные мысли. Она постоянно думала о Марко: за ним охотятся спецслужбы, а она знает об этом и молчит. Но что она ему может сказать? Что его водитель на самом деле федеральный агент под прикрытием? Затем предупредить Тома, чтобы он успел скрыться? И что тогда будет с ней? Трейси успела неплохо изучить Марко: для него это тоже предательство, а с предателями он разговаривает только на языке силы. И ФБР за срыв операции по голове не погладит: ее привычную жизнь просто уничтожат.

Ее мучили сомнения и противоречия, привязанность к мужчине боролась с инстинктом самосохранения. Она ведь всего лишь человек: не святая и не мученица, просто женщина, обычная и ни черта не самоотверженная. Трейси вздрогнула, когда звонок домофона, словно выстрел, разорвал тишину, сваливая в кашу гнетущие мысли.

— Ваша пицца, — донеслось из устройства.

— Вы ошиблись, я не заказывала пиццу, — удивилась Трейси.

— Хм… — протянул мужской голос. — У меня записан адрес: Перри-стрит 66, С12. Пепперони с двойным сыром. — Голос мужчины ощутимо отдавал тревогой и нежеланием платить за пиццу самому.

— Ну раз с двойным, — буркнула она, нажимая на кнопку. Стук в дверь, секунда промедления и Трейси пораженно воскликнула: — Питер? О! Это вы? — Она пораженно закусила губу, рассматривая Питера Трумэна — мужчину, который пытался ухаживать за ней в Аспене. Футболка с эмблемой пиццерии, рваные джинсы и большая коробка — он действительно походил на разносчика пиццы, только серьезное интеллигентное лицо не вязалось с образом. — Питер, я не ожидала вас увидеть, да еще и в таком виде. — Трейси в первый раз за сегодняшний день искренне заулыбалась, правда недолго.

— В вашем доме больше не рады представителям закона — отсюда и маскарад. — Он сказал это с укором, не явным, но больно кольнувшим.

— В моем доме всегда рады представителям закона, — прохладно ответила Трейси, отступая от двери. Похоже, им предстоял разговор, не предназначавшийся для чужих ушей. — Что-то случилось?

Питер бросил коробку на стол, не деликатно, но и без вызова.