Крылья бабочки

Если бы ее сейчас же бросили на пол и начали бить ногами, Трейси не испытала бы настолько оглушительного потрясения. Вот почему его лицо показалось знакомым, только снимки в интернете совсем не отражали действительности, да и не всматривалась она, не собиралась встречаться с Мариотти, а зря. Но в любом случае Трейси и представить не могла, что может столкнуться с преступником в резиденции мэра, что он будет по-дружески беседовать с главой управления по борьбе с наркотиками. Нет, к такому она не была готова. Она попыталась сосредоточиться, ухватить за хвост нить разговора, но слова ускользали, вспыхивая яркими всполохами и гаснув, так и не запомнившись. Финансист, инвестиции, строительство, мост Рузвельта.

Хотелось уйти прямо сейчас, вот только это было бы не просто невежливо, но и может расцениваться как поспешное бегство, а привлекать к себе лишнее внимание не стоит. Она и так отличилась этим вечером. Трейси вполуха следила за беседой, вставляя ничего не значащие реплики, но взгляд, как и мысли, то и дело возвращался к Марко Мариотти.

«Это и есть мафиози-наркоторговец?» — задалась вопросом Трейси, когда Марко широко улыбнулся, явно разделяя энтузиазм мэра Стеклера по реконструкции старого моста. А кого она, собственно, ожидала увидеть? Майкла Корлеоне* в шелковом итальянском костюме, с набриолиненной прической? В Марко Мариотти в принципе итальянского, того, что точно могло бы отнести его к этой этнической группе, осталось немного. Даже глаза были не черными, а темно-синими. Разве что густые темные волосы, подстриженные не слишком коротко, и кожа приятного бронзового оттенка. Походами в солярий такого эффекта не добиться. Конечно, может, он десять месяцев в году загорает на Боро-Боро, в перерывах между поставками наркотиков.

— Мост реконструируют и откроют, — закончил мэр Стеклер, все улыбнулись, Трейси тоже, но с опозданием.

«Теперь можно уходить!» — Она уже открыла рот, чтобы вежливо попрощаться, как оркестр заиграл проникновенную композицию, а молчавшая до того Анжела, мягко заметила:

— Пуччини… То́ска — моя любимая опера.

— Неужели? — отозвался Адам и галантно протянул ей руку. — Позволите?

Анжела бросила взгляд на мужа, ожидая одобрения, Марко едва заметно кивнул, затем, как по команде, к Трейси повернулся и он, и мистер Херриген. Она, растерявшись, замерла, мужчины рассмеялись.

— Дорогу молодым, — весело произнес Энди Херриген и, хлопнув Марко по плечу, удалился. Именно в этот момент Трейси решила, что ничего ему передавать не будет. Слишком дружеские у него отношения с Мариотти.

Марко второй раз за вечер протянул ей руку, но теперь вкладывать в его широкую ладонь свою она не хотела.

— Нет, — отказалась Трейси, — я… я ужасно танцую.

— Ни за что не поверю, — лениво отозвался он и, взяв ее за руку, увлек к танцующим парам.

Впервые в жизни находясь в объятиях привлекательного мужчины, Трейси мечтала поскорее вырваться из них. А ведь Мариотти понравился ей. Но, по всей видимости, шестое чувство у нее развито даже лучше, чем она предполагала. Ведь что-то опасное, отталкивающее Трейси почувствовала еще там, в уборной, встретившись с его сосредоточенным изучающим взглядом. Неужели кроме нее никто этого не замечает? А может, он так действует исключительно на женщин?

Трейси вздрогнула, вспоминая Меган Палмер. Возможно, ее убили по его приказу? Возможно, его люди в эту самую минуту ищут чертов чип! Чип, который находится в ее сумочке, на расстоянии вытянутой руки. Просто открой и возьми.

— Что с вами? — Марко чуть крепче сжал ее талию, но не приближая к себе, а привлекая внимание. — Вы так напряжены.

Трейси подняла голову, заглядывая ему в глаза и коря за мысли, так не вовремя посетившие. Которые могут выдать ее с головой.

— Вы боитесь меня? — изумился он.

«Значит, двуногие хищники тоже чувствуют страх», — подумала она, выдавливая непринужденную улыбку.

— Нет-нет, что вы, — поспешно отозвалась Трейси, — просто как-то неудобно получилось. — Марко продолжал изучать ее, непонимающе сведя на переносице темные брови. — В уборной, — уточнила она.

— Ах, это! Я хотел быть джентльменом и не вспоминать, но раз уж вы заговорили… Не беспокойтесь, это самая неожиданная и самая приятная встреча из всех, что у меня были в туалете. Так, значит, вы адвокат? — спросил он, направляя разговор в нейтральное русло.

— Да, специализируюсь на семейном и гражданском праве, — скупо проговорила она. О себе рассказывать не хотелось, но то, что Мариотти ничего о ней не знал, немного успокаивало. Значит, о ее участии во всей этой истории ему неизвестно.

— Значит, мне ваши услуги не понадобятся.

— Вы верите, что брак — это навсегда? — заинтересовалась Трейси. С первого взгляда Марко Мариотти производил впечатление мужчины, не слишком чтившего брачные обеты. Он флиртовал с ней в уборной, или нет? А может, ей просто показалось? Скорее всего, показалось.

— Нет, я верю, что брак — это не только муж и жена. Это семья.

«Семья», — про себя повторила Трейси. Ощущение, что он имел в виду что-то, выходящее за рамки обычного толкования этого слова, повисло в воздухе.

И это действительно так. Анжела Мариотти была урожденной Гамбино, младшей дочерью Луки Гамбино — босса самой влиятельной из пяти мафиозных семей Нью-Йорка. Их брак — залог мира и доверия между двумя влиятельными итальянскими семьями. Никакой романтики, чистый бизнес. Этот договор их отцы заключили давно, а когда пришло время выполнять, дети были не против: Анжела сразу же влюбилась в высокого смуглого красавца, который предназначался ей в мужья. Марко уважал волю старших, а невеста была привлекательна и мила. Пять лет они прожили вместе, и оба казались довольными жизнью.

Последние аккорды отзвучали, объятия разомкнулись, но музыка все еще дрожала на кончиках ресниц, заставляя забыть о страхах и волнениях. Последние пару минут они танцевали молча, не пытаясь возобновить беседу. Марко уверенно вел, и Трейси против воли расслабилась в его руках, просто наслаждаясь проникновенной мелодией.

Она тряхнула головой, отгоняя печальное послевкусие трагической арии, и улыбнулась, намереваясь скоро распрощаться со своим кавалером, но он опередил ее: взял за руку и увел из центра зала.

Возле камина Марко сделал знак официанту и через мгновение вручил Трейси бокал с шампанским. Она сделала маленький глоток и поставила напиток на каминную полку. К ним уже шел мэр под руку с миссис Мариотти. Пора бежать.

— Спасибо за компанию, мистер Мариотти, и приятного вечера.

— Уже уходите?

— К сожалению, да.

— Рад был знакомству и, надеюсь, это не последняя наша встреча, мисс Полански.

Трейси снова почувствовала это: от Марко словно исходили электрические волны, будто он сдерживал часть своей сущности, которая постоянно стремилась вырваться из-под контроля, просачивалась огненными искрами наружу, оставляя невидимые ожоги. Это пугало и будоражило.

— Конечно, — сдержанно улыбнулась она, надеясь, что больше никогда не окажется рядом с этим мужчиной.



Майкл Корлеоне* - один из центральных героев романа "Крестный отец" и снятой по его мотивам одноименной трилогии.


О шпагах, мороженом и сигаретах

Истекали последние минуты боя. Счет был равным, и это не устраивало одного из фехтовальщиков. В фехтовании на шпагах не бывает ничьей: ты либо выиграл, либо оба потерпели поражение, а проигрывать Марко не привык. Он сделал очередной выпад, лязгнула сталь, противник отбился, затем пошел в атаку, тесня к боковой границе дорожки. Марко ушел в защиту, ожидая удачного момента — соперник сделал пируэт, пытаясь вывести его из равновесия и раскрыть оборону, затем быстро кинулся вперед, целясь в голову. Марко ловко уклонился и бросился в контратаку: молниеносно пригнулся и нанес удар в грудь.

— Стоп! — услышали противники. — Контратака засчитана. Бой окончен. Марко поздравляю, — с явной гордостью закончил мужчина.

Соперники убрали оружие и пожали друг другу руки. Марко снял маску, по-мальчишески рукавом вытер пот со лба и довольный победой направился к судье этого поединка.

— Ты в отличной форме, — похвалил Чак Мадден — тренер по фехтованию, — затем сокрушенно покачал головой. — Такую карьеру просрал! — Марко громко рассмеялся: Чак всегда был прямым человеком и за двадцать пять лет их знакомства повторял эти слова не единожды!

Марко ведь был десятилетним мальчишкой, когда отец привел его в школу фехтования и поручил нежной заботе тренера. Только нежности в молодом сухопаром Чаке Маддене оказалось столько же, сколько в натасканном на убийство питбуле. Изнурительные тренировки, кровавые мозоли, от которых не спасали даже перчатки, лиловые синяки от многочисленных ударов шпаги на щуплом детском теле — тогда Марко считал, что живет в аду. Позже, когда появились первые успехи и родилась любовь к этому спорту, он начал получать удовольствие от каждой минуты, проведенной в зале.

Антонио Мариотти, отдавая сына в фехтование, не преследовал целей сделать из него чемпиона, он руководствовался другим: хотел направить его энергию в мирное русло, взять под контроль агрессию, которая начала буйно проявляться в драках со сверстниками. Последняя такая выходка стала последним сигналом для старшего Мариотти. Сын учился в элитной школе, но дети везде одинаковы: они жестоки по своей природе, потому что пока не понимают, какой силой обладают слова и к каким последствиям может привести то или иное обидное выражение. В тот день Марко бросился на сына крупного финансового туза, который презрительно назвал его даго. Антонио в свое время за такое разбивал головы, но оно прошло, а его сыну расти и жить среди этих людей, значит, нужно учиться самообладанию, потому что всегда найдутся те, кто будет считать тебя хуже их.

Марко, пусть не сразу, но оценил этот поступок. Этот спорт тренировал не только тело, он развивал выносливость и терпение, учил быстро принимать решения и доказывал, что даже из самой сложной ситуации можно найти выход. Фехтование закалило его волю и характер, а еще успокаивало. Марко оно всегда успокаивало. Он чувствовал, что в нем тоже живет жажда насилия, которая есть в каждом уличном хулигане. Она постоянно искала выход и требовала свой фунт плоти. Марко старался сбрасывать напряжение, удовлетворять животные инстинкты здесь, в зале — на матовой фехтовальной дорожке. И ему это всегда удавалось. Почти всегда.

Чак с деланным негодованием рассматривал своего бывшего подопечного, когда-то подававшего огромные надежды, имевшего зачатки будущего чемпиона, но Марко лишь улыбался, не собираясь вступать с ним в полемику. А поспорить Чак любил.

— Ладно, — расслабился он, показывая ровный ряд белых зубов. — Пусть тебя я упустил, но, когда у тебя будет сын, я сделаю его чемпионом.

— Если доживешь, — беззлобно бросил Марко.

— Я не такой уж и старый, — обиженно пробубнил он. — А вот тебе не мешало бы поторопиться. Пора уже, — затем крикнул юным ученикам: — В позицию!

Марко не стал комментировать слова бывшего тренера, а, крепко пожав руку, пошел в раздевалку: в душ, потом в офис. Он сбросил экипировку, стянул мокрую футболку, когда услышал звонок мобильного. Сюда звонили только его ребята и только по срочным вопросам. Его нельзя было отследить или прослушать, сим-карта дублировала номер телефона ничего не подозревающего человека, рядового американца. Возможно, это было лишним, но Марко считал, что риск должен быть обоснованным, а оказаться за решеткой из-за телефонного трепа последнее дело.

— Да, — произнес в трубку он. Потом удивленно поднял брови, слушая Фила Леонелли — человека, которому он доверял и в чьей преданности не сомневался. Всего несколько слов, а Марко даже легче стало дышать. Версия, что женщина Кастелло просто припрятала чип, чтобы потом использовать, становилась все реальнее. Вот только сдохла раньше, чем пустила в ход. Как и ее любовник.

Он немного расслабился: вопрос с ее убийством снят и опасений с этой стороны быть не может, а схема нигде не засветилась. «Тайна, которую миссис Палмер унесла в могилу…» — задумался Марко, но его такой расклад не устраивал. Значит, могилу нужно разрыть.

— Кто был ее адвокатом? — не веря ушам, переспросил он, затем хмыкнул и сказал: — Вечером я хочу знать о ней все.

Марко сбросил вызов и порывисто взлохматил темные волосы. Это уже интересно. Он вспомнил женщину, с которой познакомился на днях: стройная, красивая, остроумная. Она ведь понравилась ему. Марко хищно улыбнулся: пора нанести визит мисс Трейси Полански.



***

В французской кондитерской, в квартале от дома, Трейси купила пару шоколадных пирожных, надеясь подсластить себе жизнь. Сегодняшний день начался с решения насущных проблем, а именно: с похода к нотариусу.

Трейси, в силу профессии, человек предусмотрительный, поэтому завещание составила еще несколько лет назад. Недвижимости или другого особо ценного имущества у нее нет, разве что машина, но на банковском счету кругленькая сумма, а если есть документ, то проблем становится в разы меньше. Сегодня Трейси внесла изменения в завещание. Чип она спрятала в банковской ячейке, а ее содержимое завещала окружному прокурору — Роджеру Холдеру. Будет ли в этом толк? Сможет ли прокурор здраво распорядиться поступившей в его распоряжение информацией? Она не знала и очень надеялась, что не узнает. Что микросхема будет похоронена в железной ячейке.

Трейси неспешно шла по Перри-стрит, умело лавируя среди множества спешащих людей. В воздухе витало тепло и разливался свежий аромат блестящей молодой листвы. Пояс легкого лилового плаща был распущен, а полы слегка расходились от прохладного ветра. Сегодня ласковое дыхание весны ощущалось особенно ясно, и это радовало, в последнее время Трейси казалось, что она постоянно мерзнет и некому, совершенно некому ее согреть. Она гнала от себя мысли о Брендоне. Очевидно, что между ними всё закончилось. Они оба ошиблись. Жестко ошиблись, решив, что из них может получиться пара. Но она не жалела, что попробовала. Попробовала стать единственной для самого непостоянного мужчины в этом городе. Пусть не получилось, но они хотя бы попытались. Сейчас Трейси надеялась, что они смогут перешагнуть через обиды и все-таки сохранят чуточку тепла друг другу. И в будущем, возможно, будут вместе покупать подарки для Мэтти, пусть всего лишь как друзья. В нынешнее время настоящие друзья — это немало.

Трейси так сильно погрузилась в собственные переживания, что не обратила внимания на припаркованный прямо напротив ее парадной черный джип, задняя дверь которого распахнулась, как только Трейси поравнялась с ней.

— Добрый вечер, мисс Полански.

— Добрый, — обескураженно протянула она. Рассуждая рационально, Трейси понимала, что к ней могут нагрянуть недобрые гости, но это было где-то на задворках сознания. Она до конца так и не осознала, куда влезла. А теперь перед ней стоял Марко Мариотти собственной персоной. Неужели он приехал, чтобы собственноручно убить ее?..

— У меня скоро разовьется комплекс, — обеспокоенно проговорил он. — Я вас так пугаю?

— Нет, — взяла себя в руки Трейси, — я просто удивлена. — Мариотти явно был настроен миролюбиво: улыбался и вежливо рассматривал ее. — Вам понадобилась юридическая консультация?

— Нет, — покачал головой он. — Я хотел увидеть вас.

— Именно поэтому вы дежурите под моими окнами?

— Это романтично, не находите? — улыбнулся Марко. Автомобильная дверь все так же была открыта, он галантно придержал ее и предложил: — Давайте перенесем нашу беседу в более подходящее место, вы ведь не откажетесь поужинать со мной?

— Откажусь, мистер Мариотти. Если помощь адвоката вам не нужна, то…

— А если все-таки нужна? — настаивал он.

— А если нужна: мой рабочий день начинается в восемь и заканчивается в пять. — Трейси порылась в сумочке и, достав визитку, вручила ему. — Позвоните мне, и мы договоримся о встрече в более подходящее время.

Марко сначала посмотрел на гладкий кусок белого картона, затем на нее. Его взгляд заметно потяжелел, а в голосе ощутимо проступили стальные нотки.

— Вы, наверное, не поняли…

— Нет, это вы не поняли. Я не встречаюсь с клиентами в нерабочее время.

Трейси нюхом чуяла: нужно быть смелей и уверенней! Марко Мариотти старается держать маску цивилизованного человека, и она должна воспринимать его именно таким, и уж тем более не бояться. Если она покажет свой страх, если будет дрожать перед ним, как кролик перед удавом, он заметит, а дальше Трейси и думать не желала, что может произойти.

— Прощайте, мистер Мариотти. — Она направилась к лестнице, гордо вскинув голову, хотя внутренне вся сжалась от собственной резкости.