Каждому своё 4 Цикл «Каждому своё»

– Мы попали сюда в самом начале эвакуации, – вопреки ожиданиям Антона, Порфирьев всё-таки снизошёл до объяснений без дополнительных понуканий. – Сейчас всё происходит тихо, мирно и спокойно. Потому что все надеются на то, что войны не будет, и эта эвакуация не более чем неприятное злоключение. Я тоже на это надеюсь.

– Хочешь сказать, что, если начнется паника, тут будет опасно? – уточнил Антон.

– Обезумевшая толпа отличается от стада охваченных паникой животных тем, что она хуже, – без тени иронии ответил амбал. – Если наверху случится что-нибудь такое, из-за чего порядок мгновенно рухнет, желающие выжить рванут сюда любой ценой. Эскалаторы выходят прямо на платформу, которая всех не вместит. Начнётся давка, и первое, куда хлынет толпа, это открытые вагоны. Оттуда можно и не выбраться.

– Тогда, может, пойдем на станцию «Плющиха»? – предложил Антон. – Она транзитная, выхода на поверхность не имеет, он сейчас закрыт на ремонт, и места там больше.

– Толпа набьётся туда очень быстро, – возразил Порфирьев. – Напирающие со стороны входа просто выдавят туда тех, кто попал сюда раньше. Лучше в тоннель, так надёжнее. Из-за стоящих на платформе составов вход туда узкий и тёмный, плюс стереотип в сознании обывателя, запрещающий лазать по тоннелям и контактным рельсам. В случае паники сюда ломанётся народа намного меньше, чем в хорошо освещенный и лежащий на виду переход на транзитную станцию. Раз в глубине тоннеля стоят ещё составы, то лучше добраться до следующего.

– Мама! – Амина испуганно смотрела на приближающийся полумрак тоннеля. – Не хочу туда! Там прячутся монстры! Они всех съедят!

– Нет там никаких монстров, зайка! – Дилара отпустила Давида и подхватила Амину на руки. – Держи сына! – велела она Антону и принялась успокаивать дочурку.

– Может, в таком случае разумнее пройти как можно дальше? – предложил Антон, сжимая ладонь Давида. – В самый последний состав? Если их несколько!

– Слишком далеко лучше не уходить, – уклончиво буркнул Порьфирьев и следом за впередиидущей семейной парой спустился на дно тоннеля.

– Мы пойдем по рельсам! – оказавшийся на рельсах Давид с довольным видом пнул ногой контактный рельс. – Круто! Как в игрухе про ядерную войну! – Он со знанием дела осмотрел полутёмный тоннель, слабо освещенный тусклыми плафонами: – Тут должны быть всякие двери, по бокам! – Он посмотрел на сестру и скорчил жуткую рожу: – И гигантские крысы-вампиры!

– Мама! – захныкала Амина, прижимаясь к Диларе. – Давид сказал, что тут монстры!

– Давид, перестань сейчас же! – рассерженно одёрнула сына Дилара. – Зачем ты её пугаешь? Хочешь, чтобы она ревела на всё метро? Сам будешь её успокаивать!

Сын недовольно скривился, но пререкаться не стал, и Дилара принялась успокаивать дочурку.

– Смотри под ноги, Давид! – строго заявил Антон, бросая на сына укоризненный взгляд. – Не споткнись о шпалы, здесь темно. Давай сюда свой чемодан!

Видимость в тоннеле действительно была слабой, если бы не свет прожекторов стоящих на путях составов, без фонарей двигаться по шпалам было бы небезопасно. Антон скептически поморщился, глядя, как идущие по железнодорожным путям люди то и дело спотыкаются и мучаются от неудобства тащить за собой багаж. Метрополитен мог бы и позаботиться о дополнительном освещении заранее. Они же должны иметь программы для действий в нештатных ситуациях! Или опять всё разворовали и забросили, и всё это есть, но не работает? Как обычно, до первого скандала! А потом бросятся устранять недостатки и наказывать стрелочников!

Второй состав обнаружился в десятке метров от первого, возле него дежурили несколько представителей метрополитена и пара полицейских. Они встречали идущих по шпалам людей и направляли в узкий проход между вагонами и стеной тоннеля, призывая людей не торопиться заходить в ближайшие вагоны, а следовать дальше. Порфирьев молча шагал в глубь тоннеля, занимая своей тушей весь проход, и взгляд Антона упирался в его рюкзачище. Понять, что имеется там, дальше, в глубине тоннеля, не получалось. Миновав три вагона, амбал неожиданно начал взбираться по приставленным к распахнутым дверям аварийным мосткам внутрь четвертого. Антон вновь недовольно скривился. Мог бы и предупредить! Он помог Диларе с Аминой на руках забраться в вагон, дождался, когда заберется сын, и с трудом влез следом, едва втащив за собой нелёгкий чемодан. Порфирьев добрался до закутка между последней дверью вагона и его окончанием, снял рюкзачище и бесцеремонно взгромоздил его на пол, практически перегораживая проход. Дилара, с дочуркой на руках протиснулась в оставшееся пространство и сразу же уселась на ещё не занятое сиденье, оставляя место между собой и торцевой стеной вагона.

– Давид! Садись сюда! – она ткнула сыну пальцем на оставленное место.

Антон помог сыну протиснуться с детским чемоданчиком мимо рюкзачища амбала и уселся рядом с женой. Убедившись, что Порфирьев возится в кармане своего багажа и не слышит, он тихо прошептал на ухо жене:

– Обнаглевший жлоб! Он бы ещё поперек прохода своё барахло бросил и заставил ребёнка через него перелезать! Надменный неадекват, как твой дядя его терпит? Наверняка с начальством он более любезен!

– На работе он всё время молчит, – прошептала в ответ Дилара. – Перестань тупить! Он сделал очень удобно! Перегородил проход, теперь лезть в этот тупичок никто не захочет. Поставь наши чемоданы на оставшееся место, чтобы вообще прохода не было! Это будет наш угол! А, если что, то все претензии к нему, он сидит ближе всех!

Пока Антон выполнял приказ жены, Дилара попыталась позвонить отцу, но не смогла.

– Сети нет, – она хмуро терзала сенсоры персонального коммуникатора. – Я думала, что в метро есть связь, особенно в двадцать втором веке!

– Она и есть, – хмыкнул Антон, поднося к глазам запястье с коммуникатором. – Странно. Нет сети. Наверное, сотовую станцию отключили. Может, тоже перегрузка, как с интернетом? Столько народу в метро спустилось, и все звонят куда-нибудь, как на Новый год.

– Пап! Дай планшетник поиграть! – Давид оставил в покое собственный коммуникатор. – С кома без инета гамать стрёмно!

– Сколько раз говорить, чтобы ты не использовал такие слова?! – возмутился Антон, извлекая электронный планшет из кармана чемодана. – Учись излагать свои мысли цивилизованно!

Сын немедленно поклялся больше никогда не делать этого, схватил планшетник и углубился в геймерскую возню. Дилара развлекала капризничающую Амину, Порфирьев молчал и вёл себя, как замерзшая во льдах каменная глыба. Лишь его зрачки иногда двигались, окидывая то ли внимательным, то ли злобным взглядом окружающих людей. Народа вокруг становилось больше, и ещё пару минут назад полупустой вагон уже не имел свободных сидячих мест. В окно было хорошо видно, как идущие мимо люди бросали взгляд на заполненные сиденья и двигались дальше в глубь тоннеля. Некоторые из них были с маленькими детьми, и Антон пришёл к выводу, что места в составах, стоящих на платформах станции, закончились. Наверняка такие же составы стояли и на платформе станции «Плющиха», переход на которую находился в конце платформы «Смоленской». Но, раз люди с маленькими детьми появились здесь, значит, там тоже закончились места. Наиболее вероятно, что туда, на станцию «Плющиха», прибывающий с поверхности людской поток направляли в первую очередь. Ведь Антон с семьёй спустился в метро в числе первых, но всё же не самый первый, очередь к метрополитену в тот момент уже была. А это значит, что на станции сейчас должно было скопиться немало людей.

Минут пятнадцать ничего особенного не происходило, лишь плотность тянущейся мимо их вагона человеческой вереницы заметно выросла. Внутри вагона кроме Амины и Давида других малолетних детей не имелось, поэтому атмосфера была относительно негромкой. Люди, невольно разбившись на группы по принципу ближайшего соседства, обсуждали дальнейшие перспективы, и Антон с интересом прислушивался к разговорам. Кто-то считал, что всех продержат в метрополитене сутки, пока правительство принимает меры по решению вспыхнувшего кризиса. Недаром же министр МЧС рекомендовал брать с собой сухой паёк. Другие возражали, упирая на то, что подобное требование вполне естественно, так как заложено во все руководящие документы МЧС, посвященные катастрофам и прочим экстренным происшествиям, и потому не является показателем. ООН сделает всё, чтобы погасить международный конфликт в течение нескольких часов, и всех выпустят отсюда не позже полуночи. Одна одиозного вида не особо взрослая парочка, в каких-то готических тату с головы до ног, вообще утверждала, что конфликт полностью подстроен мировыми финансовыми воротилами с целью подхлестнуть продажи товаров и услуг для выживания по всей планете. Потому что устраивать настоящую ядерную войну никто не будет, это попросту невыгодно.

С утверждением на тему мировых финансовых воротил Антон с удовольствием бы поспорил, если б не сидел на отшибе, так далеко от основных дискутирующих, а вот насчёт невозможности глобальной ядерной катастрофы он был полностью согласен. Те, кто могут её начать, обладают властью и богатством, и лучше других понимают, что в ядерной геенне сгорит и то, и другое. Зачем им это? Так что высшие политики всегда тонко чувствуют грань, которую нельзя переступать. Даже если флоты противоборствующих сил обменялись ядерными ударами, дальше акватории Шельфа это не выйдет. Просто правительство обязано учитывать все, даже самые катастрофические варианты, что оно и делает. На их месте в подобной ситуации Антон тоже бы объявил эвакуацию. Впрочем, нет, на их месте он бы ситуацию до такого не довёл. Его действия как на внутренней, так и на внешней политической арене были бы более правильными. Жаль, что отключили интернет, сейчас бы на эту тему получилось отличное глобальное обсуждение…

Какой-то шум, пришедший снаружи, отвлек его от мыслей, и Антон встрепенулся. Неясный гул доносился из тоннеля, и он не сразу понял, что слышит гвалт множества человеческих криков.

– Что это? – Дилара прислушивалась к быстро возрастающей какофонии криков. – Что-то случилось в тоннеле?

– Это со станции! – заявил кто-то из сидящих у дверей. – Звук отражается от стен тоннеля! На станции что-то произошло!

Все, кроме Порфирьева, бросали в окна обеспокоенные взгляды. Амбал с ничего не выражающей физиономией лениво расстегнул свой рюкзачище и принялся вяло копаться где-то внутри него. Антон подумал, что ничего другого от недалёкого мизантропа ожидать не приходится, и в этот момент ситуация за окнами резко изменилась. Идущие вдоль состава люди бросились бежать, кто-то на ходу запрыгивал в распахнутые двери вагонов, но основная толпа рвалась дальше, быстро увеличиваясь в размерах. Двое мужчин и женщина заскочили в их вагон, не обращая внимания на отсутствие свободных мест, побросали на пол сумки, и женщина попыталась выглянуть наружу.

– Чемодан! – Она вытянула голову, пытаясь разглядеть что-то под ногами у бегущей толпы. – Не топчите мой чемодан! – Женщина обернулась к одному из спутников: – Сделай что-нибудь! Я останусь без вещей! Они сейчас его растопчут!

Мужчина сделал шаг к дверям, но тут же отпрянул. Из бегущей вдоль состава толпы буквально выпрыгнул человек с туристическим рюкзаком за плечами и вцепился в поручень, пытаясь влезть в вагон. Бегущие мимо люди сталкивались с его рюкзаком, грозя сбросить человека вниз, и он едва не сорвался. Спутники лишившейся чемодана женщины ухватили его за руку и помогли забраться внутрь. Внизу, под дверьми, кто-то споткнулся об её чемодан и упал, мгновенно оказываясь под ногами бегущих. Раздался крик боли, переходящий в надрывный вопль, и маленькая Амина заплакала. Побледневшая Дилара попыталась её успокоить, и копающийся в рюкзачище Порфирьев, наконец, обратил внимание на происходящее.

– Двери! – судорожно выдохнул человек с туристическим рюкзаком. – Как закрыть двери?!

Он попытался закрыть дверные створы, но те не поддались.

– Что происходит?! – нервно спросила оставшаяся без чемодана женщина, отпрянув подальше.


– Не знаю! – Тяжело дышащий человек сбрасывал с себя рюкзак. – В метро началась давка! Толпа хлынула по эскалаторам напролом! Люди сверху катились даже по панелям между эскалаторов, разбивая собой лампы, многих сбили с ног, на платформах творится ад, все рвутся в глубь метро прямо друг по другу! Я видел, как человек десять затоптали за секунды!

Ему удалось снять рюкзак, и он забился в угол у противоположных открытому входу запертых дверей. В его руках оказался электрошокер, и окружающие резко посторонились, стараясь отступить на безопасное расстояние. Но человек не стал проявлять агрессию. Он отгородился от всех рюкзаком, словно занимая оборону, и пытался унять нервное перевозбуждение. В тоннеле со стороны платформы донеслись множественные выстрелы, видимо, полиция применяла оружие, и в вагоны начали запрыгивать новые люди. Аварийную лестницу, приставленную к входу, толпа снесла в первые же секунды паники, и Антон видел, как из бегущего вдоль состава людского потока то один, то другой человек пытается запрыгнуть в высокий вагон. Но ухватиться им было не за что, и бегущая толпа сбивала человека, наполовину находящегося вне вагона, утягивая его наружу, под ноги. Кому-то всё же удалось забраться внутрь, и Антон невольно содрогнулся, увидев порванную одежду и исцарапанное в кровь лицо.

– Помогите! – выдохнул новичок, отползая от распахнутых дверей, но снаружи в вагон запрыгнул кто-то ещё и схватил его за ногу, пытаясь влезть внутрь. Исцарапанный человек судорожно задергал ногами, стряхивая вцепившегося, и лягнул его в лицо, выталкивая из вагона.

– Что вы делаете?! – панически воскликнула лишившаяся чемодана женщина. – Вы спихнули его!

– Он хотел вытащить меня отсюда! – зло прохрипел исцарапанный, вскакивая на ноги и оглядываясь совершенно безумными глазами. Увидев, что никто не собирается ни помогать, ни атаковать его, он метнулся к дверям, у которых засел человек с туристическим рюкзаком, и замер в свободном углу возле противоположной от него дверной створы.

– Что там случилось? – нервно взвизгнула женщина. – Что это за безумие?! Почему стреляют?!

– Я был на улице, – хрипло ответил человек, пытаясь вытереть кровавые капли, текущие по лицу из глубоких царапин. – Стоял в очереди в метро. До входа оставалось метров десять, когда в небе, далеко на горизонте, засверкали вспышки. Их было много, и сразу везде. Кто-то закричал, что это ПВО сбивает ракеты, и началась давка. Полиция била электрошоком, и толпа вроде успокоилась, но тут что-то полыхнуло со стороны набережной. За домами было не видно что. Наверное, это произошло далеко, потому что грохот пришёл секунд через пять. Ударило оглушительно, и все бросились в метро, давя друг друга. Меня сдавило так, что ноги от земли оторвались, и чемодан из рук вырвало, только ручка в кулаке осталась. Я вдохнуть не мог, в глазах поплыло. Меня толпой в метро внесло! На эскалаторах давка, все орут, под ногами тела в агонии бьются, кто-то стре…

В следующую секунду состав содрогнулся, раздался громкий хруст, и Антон увидел, как стена тоннеля рванулась в окно, сминая стену вагона, будто бумажную. Оконное стекло брызнуло тысячей трещин, вылетая внутрь, он почувствовал, как его срывает с сиденья. Освещение вагона пропало, погружая всё во тьму, Антон врезался во что-то очень твёрдое, голова ощутила тупой удар, и наступило ничто.





Часть первая




«…подытоживая всё вышеизложенное, можно утверждать следующее: углеводородные ресурсы на целевом объекте исчерпаны. Экономика местной цивилизации находится на пороге глобального кризиса, который неизбежно повлечёт за собой переход объекта на более совершенные виды энергии и способы её добычи. Что, в свою очередь, неизбежно вызовет последующий за рецессией научно-технологический рывок, в результате которого объект получит выход в глобальный космос, и как ресурсная база будет нами потерян. Марионеточное правительство, осуществляющее контроль над местными государствами, сообщает о невозможности дальнейшего сдерживания научно-технологического развития в силу наступившего отсутствия примитивных энергоносителей, являющихся основой поддерживаемого на объекте примитивного научно-технологического базиса. Недовольство аборигенов сложившимся уровнем жизни и высококонтрастным неравенством достигло значений, близких к максимальным. В случае выхода объекта на межгалактическую политическую арену существует угроза утечки информации относительно нашей роли в функционировании объекта. Шансы на возникновение у аборигенов жажды мести оцениваются как высокие. Шансы на конфликт интересов с цивилизацией Сияющих оцениваются как угрожающие. Учитывая приближение объекта к пространству Сияющих, сохранение негласного контроля над объектом становится всё более затруднительным. Продолжать дальнейшую разработку объекта чрезмерно опасно. В целях недопущения возникновения перечисленных угроз рекомендуется скорейшее свертывание всех процессов на объекте и максимально тщательная зачистка следов нашей деятельности. Особое внимание уделить полной нейтрализации марионеток в связи с их высокой информированностью и отсутствием ценности после потери объекта».

Из секретного донесения, направленного в Галактику Юр из системы звезды Ярило, перехваченного разведкой цивилизации Сияющих





День первый




20 километров от Нижнего Новгорода, окраина дачного посёлка, 29 августа 2111 года, вечер

Небольшой бревенчатый домик с резными наличниками на окнах и крохотной террасой у входа на фоне видневшихся вдали современных дачных коттеджей больше походил на избушку из русской глубинки девятнадцатого века, нежели на жилище цивилизованных людей века двадцать второго. Если бы не спутниковая тарелка, установленная на стилизованной под черепицу крыше, и небольшой электромобиль, стоящий во дворе у решетчатой ограды, то издали сходство вполне могло быть полным. Особенно если учесть, что вряд ли теперь найдётся много наблюдателей, досконально разбирающихся в сельских строениях далёкого прошлого. К тому же особо разглядеть бревенчатый домишко вряд ли получится: лес, на опушке которого он располагался, поглотил совсем маленькое дворовое пространство почти целиком. Деревья не росли вплотную к ограде лишь потому, что вдоль её внешнего периметра шёл неглубокий противопожарный ров метровой ширины, в районе ворот перегороженный нехитрым мостом из старой бетонной плиты, уложенной сверху и утопленной заподлицо с уровнем земли. От мостка до ближайшей асфальтированной дороги, заканчивающейся на окраине дачного посёлка, шёл узкий просёлок, поросший травой со следами давней активности газонокосилки. Сам противопожарный ров был недавно вычищен, и вдоль него кое-где виднелись неубранные кучки сосновой хвои, извлеченные со дна. По стволу ближайшего к одной из таких кучек дерева спустилась белка и замерла в полутора метрах от земли, внимательно изучая торчащую из кучки шишку. Одна из трёх нарядно одетых молодых девушек, сидящих за чайным столиком на террасе, осторожно подняла руку с голограмматором, стремясь сделать снимок.

– Какая прелесть! – заявила жгучая брюнетка, щелкая камерой. – Это будет милое фото! Ин, у тебя белки ручные? Можно, я покормлю её с ладони, а ты сфоткаешь?

– Света, я же просила, – мягко сказала сидящая рядом с ней сероглазая подруга с длинным хвостом волос почти белого цвета. Она шутливо нахмурила столь же белесые брови, – не называй меня Ин. Как-то коряво звучит.

– Думаешь, Ингеборга звучит плавно? – прыснула в ответ брюнетка, бросая весёлый взгляд на третью подругу, шатенку в дорогом платье с тщательно уложенной причёской.

– По крайней мере, это моё имя, – не сдавалась блондинка, подхватывая улыбку. – И оно мне нравится. А белки не мои, они лесные, людей боятся. Из рук они только у папы лакомство брали…

Она на миг запнулась, и её белесые ресницы поникли. Шатенка, явно старшая по возрасту из них троих, заторопилась перевести разговор на другую тему:

– Мне тоже нравится имя Ингеборга, – она мельком бросила на брюнетку укоризненный взгляд, – звучит необычно и очень нестандартно! Но произносить слишком долго. Может, Инга подойдёт?

– Это уже другое имя, – вновь улыбнулась блондинка. – Но лучше так, чем Ин.

– А как тебя мама называла, я имею в виду, ласково? – поинтересовалась брюнетка.

– Света! – одернула её шатенка. – Перестань!

– Извини, – до брюнетки дошло, что она задевает болезненную тему, и стушевалась.

– Всё нормально, Кристина, – заступилась за неё блондинка. – Жизнь продолжается. Нельзя бесконечно горевать о бедах, о них нужно помнить, но не упиваться ими. Так папа говорил. – Она перевела взгляд на брюнетку и улыбнулась: – Мама всегда называла меня Ингеборга. Это она дала мне такое имя и очень любила его произносить. Папе тоже нравилось.

– А, ну да, – спохватилась брюнетка, – твои родители же из Прибалтики! Как вы попали в Москву?

– Мама из Прибалтики, – уточнила блондинка. – Папа из-под Красноярска. Они познакомились на соревнованиях по спортивному ориентированию. Папа тогда уже был мастером спорта, а мама только начинала, у них большая разница в возрасте была. Соревнования проходили в лесу, и где-то на середине дистанции мама упала и получила травму. Легкое растяжение, но завершить состязание самостоятельно она уже не могла. Надо было сходить с дистанции, и она очень расстроилась, что подвела всю команду. Тут на неё наткнулся папа, их команда в этот момент тоже соревновалась. Он наложил маме простенькую повязку и повёл дальше. Так они вдвоем все контрольные точки и прошли. Папа соревнования, конечно же, проиграл, но всегда говорил, что в тот день выиграл свой самый главный приз. С тех пор они почти не расставались, и мама переехала к нему в посёлок под Красноярском. Потом отцу предложили работу в Нижнем, так они сюда и перебрались. Я уже здесь родилась. В Москву мы не попадали, я там учусь, а живу здесь.

– Как это – здесь? – удивилась шатенка. – Ты хочешь сказать, в Нижнем Новгороде?

– Здесь, – блондинка негромко рассмеялась, указывая на входную дверь позади себя. – Прямо тут! Это мой дом. Могу показать прописку.

– Офигеть! – брюнетка изумлённо подняла брови. – Я думала, это дача! Эко-посёлок и всё такое, поэтому так далеко от Москвы! А квартира в Москве не твоя?

– Квартира съёмная, – подтвердила блондинка. – Родители арендовали её для меня, когда я поступила в универ. Они были категорически против общежития, а из Москвы сюда каждый день не поездишь. И долго, и дорого.