Каждому своё 4 Цикл «Каждому своё»

– Отец сказал собирать детей и ехать к нему! – в дверях гостиной появилась сильно взволнованная Дилара. Она с тревогой смотрела на мужа. – Мультфильм прервали и объявили о введении осадного положения! В доме отца надёжный цокольный этаж, там будет безопасно, пока семья договаривается с МЧС на тему серьёзного бомбоубежища. Поехали быстрее, пока пробок нет!

– Сейчас толпа рванёт в торговые центры, закупаться! – Антон вскочил с дивана. – У многих паника, в сети призывают готовить неприкосновенные запасы. Основные торговые центры находятся на МКАДе и дальше, мы можем встать так, что не доберёмся и до утра! Может, аэротакси? Обычно до них проще доехать!

– По дороге решим! – заявила Дилара. – Если пробки образуются, то поедем к аэротакси. Не стой как баран, одевайся и поехали! А то точно застрянем! И включи пробки на планшетнике!

– Что брать с собой? – Антон торопливо вызвал на экран планшетного компьютера сервис дорожных пробок. – Кроме документов? Черт, дороги уже жёлтые! Многие побежали по магазинам ещё до объявления военного положения! Детскую одежду собирать? У твоего отца тряпок Давида и Амины полно! Мы свою одежду брать будем?

– Доставай чемоданы и собери документы, чтобы тут ничего важного не оставлять! Вещи я сама возьму! – жена выбежала из комнаты и принялась собирать детей.

Объявление о правительственном сообщении застало Антона у входных дверей с чемоданами в руках. Он собирался нести вещи в припаркованный во дворе дома семейный электромобиль, когда центральный новостной канал вывел на экран изображение государственного флага, сменившееся физиономией Премьер-министра. Антон вбежал в зал, катя за собой чемоданы, и остановился на пороге, не сводя глаз с голографической панели. Премьер с каменным выражением лица лаконично сообщил об объявлении в стране военного положения, призвал к соблюдению спокойствия и недопущению паники, назвав это вынужденной временной мерой, и правительственное сообщение закончилось.

– И это всё?! – Антон опешил, выпуская из рук чемоданы. – Соблюдать спокойствие?! А делать-то что?! И где Президент? Почему нам показали Премьера?!

– Какая разница?! – из детской выскочила Дилара с Аминой на руках. Следом за ней с детским чемоданом спешил насупившийся Давид, которому во время сборов попало от матери за попытку взять с собой игровую приставку. – Поехали! Пробки уже красные!

– Подожди! – решился воспротивиться Антон. Он выхватил из чемоданного кармана планшетник. – Ты что, не понимаешь? Если вместо Президента нам показали Премьера, то это может означать, что Президента прямо сейчас срочно эвакуируют из Кремля! Почему не было дано никаких объяснений? Может, в нас уже летят ракеты! А мы собираемся завязнуть в бесконечной пробке!

– Я позвоню отцу! – Дилара испуганно схватилась за персональный коммуникатор, велела детям стоять возле папы и убежала в другую комнату.

Тем временем Антон торопливо просматривал интернет. Соцсети паниковали, мысль о причинах, помешавших Президенту выйти в эфир, посетила не только его. Все наперебой советовали бежать в бомбоубежища, вот только мало кто знал, где они расположены, а множество людей и вовсе находилось на дачах и за городом по случаю выходных. Первое, что приходило на ум жителям крупных городов, было метро. И это правильно! Антон подумал, что относительно недалеко от дома есть сразу две станции метрополитена, обе носят название «Смоленская», одна на Синей ветке, другая на Голубой. Подземного перехода между ними нет, но это неважно, главное, что близко.

– Отец сказал идти в бомбоубежище или метро и ждать там его звонка, – насмерть перепуганная Дилара вернулась из гостиной. – Он скажет, когда можно будет ехать к нему. Он пытался вызвать для нас аэротакси, но они не принимают заказы…

Очередное экстренное включение новостей центрального канала оборвало её на полуслове. На экране возникло изображение министра МЧС. Генерал объявил о начале эвакуации и назвал это временной мерой и необходимой предосторожностью. Он тоже призвал граждан соблюдать спокойствие и не поддаваться панике. После чего велел всем явиться к ближайшему объекту Гражданской Обороны и при себе иметь смену одежды, комплект постельного белья и сухой паёк на каждого. Список объектов ГО с указанием их мест на карте министр обещал предоставить сразу после своего обращения. Органы местного самоуправления на местах уже получили от МЧС эти данные и в настоящую минуту готовятся оповестить население применительно к каждому населённому пункту страны.

Министр исчез с экранов, и Дилара бросилась собирать еду и постельное бельё. Антон заново распаковал чемоданы и заталкивал в них обнаружившиеся в холодильнике бутылки с водой, шипучей газировкой и детскими сладкими напитками, попутно пытаясь добиться от планшетника ответа на запрос по фразе «ближайшее бомбоубежище». Поисковик пересылал все запросы на сайт ближайшей, согласно данным геолокации, районной управы, и на экране вторую минуту висел значок загрузки с надписью «ждите». Антон даже решил вручную зайти на портал МЧС, но в этот момент загрузка сменилась вполне понятной картой района с указанием объектов Гражданской Обороны и краткими рекомендациями. Как он и ожидал, населению их квартала предлагалось спуститься в метро, на станцию «Смоленская». Рядом были ещё какие-то бомбоубежища, но из их описания было ясно, что построены они чуть ли не полторы сотни лет назад, имеют маленькую вместимость и совершенно смешную глубину заложения, являясь, по сути, хорошо укрепленными подвалами. Конечно, их реконструировали и поддерживали в должном состоянии, но в метро явно надёжнее. К тому же, если движение поездов не остановят, можно будет добраться до ближайшей к загородному дому тестя станции, откуда их заберут на машине родственники Дилары, как только появится возможность. Все эти соображения Антон изложил предельно перепуганной жене, Дилара с ним согласилась, и даже стала ощутимо меньше паниковать.

На улицу пришлось спускаться пешком, лифт оказался постоянно занят. Пока шли по лестнице, Антон увидел соседей по подъезду больше, чем видел за год. Улицы были заполнены людьми, спешащими в сторону метро. Кто-то был навьючен сумками, как Антон с Диларой, кто-то шёл налегке, но с каждой минутой людской поток увеличивался. На Смоленской площади, которую необходимо пересечь, чтобы попасть к станции «Смоленская», творился какой-то кошмар. Проезжая часть была забита машинами, яростно сигналящими огромной толпе пешеходов, бесконечной рекой текущих через дорогу в сторону метро. Некоторые водители заезжали прямо на тротуары и пешеходную часть, бросали машины и торопливо вливались в толпу. Другие всё ещё пытались проехать, но людской поток не прекращался, и нервы выдерживали не у всех. Кто-то дал по газам и протаранил толпу, но вылетел на Садовое кольцо и врезался в автомобиль, стоящий там в ещё большей пробке. Разъяренная толпа выволокла водителя из салона и с бешеной яростью топтала ногами, те же, кто был умнее, воспользовались этим и спешили обогнать линчевателей на пути к метро. Самые сердобольные пытались оказать помощь пострадавшим от наезда, кто-то звонил в «скорую» и полицию, и одновременно жаловался на то, что ему отвечает автоответчик.

– Диля, держи детей крепче! – Антон вытянул шею, осматриваясь в быстро увеличивающейся толпе, и заметил полицейских, спешащих к месту самосуда от высотки МИД. – Надо успеть уйти отсюда прежде, чем полиция начнет собирать свидетелей и записывать показания! Пойдем быстро, прямо между машин, всё равно они ещё долго с места не сдвинутся! До метро недалеко! Быстрее!

Он прибавил шаг, лавируя между машинами так, чтобы не задеть дорогие авто чемоданами. Драки с психующими автомобилистами ни к чему, особенно сейчас! Дилара, держа за руки Амину и Давида, спешила следом. Многие стоящие в пробке автомобили были уже пусты, заперты и поставлены на сигнализацию, спешащая мимо них толпа часто задевала авто, вызывая срабатывание сигнализаций, что только усиливало царящий над Смоленской площадью гвалт. До остальных водителей факт того, что пробка вряд ли двинется с места, ещё не дошёл, и Антон подумал, что, когда это произойдет, спешащий в метро людской поток станет ещё плотнее. Как бы у самого метро не попасть с детьми в давку.

Но его опасения, к счастью, не подтвердились. За Смоленской площадью стекающиеся к станциям метрополитена разрозненные людские потоки встречало полицейское оцепление. Полицейских было довольно много, и Антон запоздало вспомнил, что не видел ни одного из них, пока шёл с семьёй по Плющихе, а ведь там находится отделение полиции, они проходили мимо здания. Теперь понятно, почему он не увидел там полицейских, всех сотрудников в срочном порядке вывели к метро. Наверняка ещё до официального объявления об эвакуации. Спецслужбам об этом сообщили заранее! Ну, хоть о чём-то позаботились, и то хорошо! Антон увидел, как полицейские упорядочивают прибывающую толпу в некую более-менее цивилизованную очередь, и ему стало спокойнее. Здесь, на глазах у полиции, никто не орал и не толкался, народ соблюдал приличия, кто-то даже пропускал вперёд себя одиноких женщин с детьми. Упорядоченная очередь двигалась быстро, пожалуй, даже быстрее, чем стихийные людские потоки пересекали Смоленку, и Антон уже видел знаменитый «Дом с башенкой», памятник архитектуры ещё советской эпохи, в котором вот уже лет сто пятьдесят располагался вход на станцию метрополитена «Смоленская» по Голубой ветке. Полиция направляла туда всех, идущих по внешней стороне Садового кольца.

– Уважаемые граждане! – хаотичный гвалт, гремящий над Смоленской площадью, остался позади, и стало слышно обращение какого-то полицейского чина, усиленное электронным мегафоном. – Соблюдайте спокойствие! Не нарушайте порядок передвижения и очередность! Не задерживайтесь! На станции метро выполняйте указания сотрудников метрополитена!

– Что там? – низкорослая Дилара проследила за его взглядом, но из-за плотного людского потока не смогла рассмотреть вход в метро. – Проблемы?

– Нет, там всё о́кей, – успокоил её Антон. – Очередь движется быстро, на мой взгляд, ничем не медленнее, чем по утрам в часы пик. Просто я не вижу выходящих из метро людей. Наверное, все эскалаторы работают только на вход.

– Ты ещё помнишь, как бывает в метро по утрам в час пик? – усмехнулась Дилара. Судя по интонациям, охвативший её испуг стал уменьшаться.

– Ну, я же вижу утреннюю толпу, когда еду на работу мимо метро, – объяснил Антон. – Мне кажется, что обычно она такая же. Просто сейчас многие идут с вещами, из-за этого толпа кажется больше, чем на самом деле.

Через пару минут до входа в метро оставалось метров десять-пятнадцать, и стало видно, как полиция решила проблему встречных людских потоков. Станция действительно работала только на вход, и людей, стекающихся к ней по ходу часовой стрелки, запускали в двери, которые обычно служили выходом. Встречную толпу, текущую против часовой стрелки, направляли в двери стандартного входа. Оба людских потока не пересекались, что обеспечивало непрерывное движение очереди. С места, на котором находился Антон, было хорошо видно, что по другую сторону Садового кольца полицейское оцепление действовало точно так же, и упорядоченные встречные людские потоки текли к арке, ведущей к входу на станцию метро «Смоленская» Синей ветки.

– Гражданин, вернитесь в очередь и заходите в метро! – сквозь звучание полицейских оповещений послышалось строгое требование стража порядка.

– Мне нужно на ту сторону! – ответил ему грубый голос, показавшийся Антону знакомым.

Они с Диларой одновременно обернулись на звук и увидели спорящего с полицейским человека в армейском камуфляже без знаков различия, с таким же камуфлированным громадным рюкзаком за спиной. Здоровенный жлоб нависал над совсем не хилым сотрудником полиции, уступавшем ему в росте почти на голову, и указывал рукой через Садовое кольцо, в сторону входа на станцию Синей ветки метрополитена.

– Сожалею, но это невозможно, – крепкий полицейский-кавказец с фигурой борца преградил дорогу мощному амбалу, не позволяя ему пройти сквозь оцепление на проезжую часть Садового кольца, забитую стоящими автомобилями. – Тот вход в метро отведён для граждан, проживающих внутри Садового кольца. Это сделано для вашего же комфорта, в целях исключения давки. Прошу вас вернуться в очередь!

Несколько полицейских, стоящих в оцеплении рядом, немедленно подтянулись к месту возникшей проблемы в качестве подкрепления, и один из них шагнул амбалу за спину.

– Это же Порфирьев! – Дилара смотрела на амбала и внимательно прислушивалась к разговору.

– Этот болван и здесь умудрился устроить конфликт, – недовольно скривился Антон.

Да, это действительно был Порфирьев, узнать которого было несложно даже в камуфляже уже только по росту и глупому нелепому армейскому ёжику коротких светло-соломенных, почти белых волос. Порфирьев работал охранником в офисе их фирмы и отличался на редкость нелюдимым нравом. Всё время молчал и таращился на всех взглядом исполненного подозрения параноика, причём как на посетителей, так и на сотрудников офиса. Вечно мрачная и злобная физиономия вкупе с ростом в метр девяносто пять и весом за сотню килограммов делали его похожим на маньяка, вынашивающего планы какого-нибудь жестокого убийства. Судя по записям в отделе кадров, Порфирьев отслужил в армейском спецназе лет десять или около того, неоднократно принимал участие в каких-то военных конфликтах, которых сейчас по миру столько, что за всеми не уследишь, вроде даже был пару раз ранен. Подробной информации не имелось, военная тайна и всё такое прочее, но кадровики уверенно заявляли, что выперли его из армии за экстремизм. Он был уличён в распространении среди сослуживцев каких-то запрещённых материалов, вроде бы неоязыческого характера, точно неизвестно. В общем, ничего ужасного он совершить не успел, поэтому, учитывая заслуги перед Россией, его не посадили, а просто уволили в запас и предупредили, что в следующий раз он точно сядет. Год назад кто-то из бывшего начальства устроил его в офис, предварительно договорившись с дядей Дилары. Ходили слухи, что гендиректор специально взял его в охрану, чтобы под рукой имелся здоровенный жлоб некавказской национальности, который будет в случае чего выпроваживать взашей слишком навязчивых земляков генерального. Вообще Порфирьев вёл себя тихо и мирно, но всегда зыркал на всех с ненавистью, и потому конфликту с полицейскими Антон не удивился. Со скрытыми психами рано или поздно что-то подобное обязательно произойдет, особенно в такой обстановке.

– Мне нужно на ту сторону! – Порфирьев всегда говорил грубо, такой у него голос. Вроде, голосовые связки повредило в результате ранения, и полностью восстановить их врачам не удалось. Но полицейским об этом известно не было, и Антон по их взглядам понял, что стражи порядка оценили здоровенного амбала как угрозу и сейчас примут меры.

– У меня там жена и трое детей! – продолжал амбал, буравя полицейских пронзительным взглядом серых, почти бесцветных глаз, что совсем не добавляло ему дружелюбности. – Они ходили в гости к бабушке! Я должен встретиться с ними у метро на той стороне, мы договорились, они будут ждать! У них даже нет никаких вещей, всё у меня! Могу распаковать рюкзак, там детская одежда, сами посмотрите!

Он начал было расстегивать лямки, собираясь снять свой рюкзачище, но полицейские были непреклонны и пропускать его не собирались.

– Прекратите, вы мешаете эвакуации! – потребовал один из полицейских. – Позвоните жене, если она подтвердит ваши слова, мы вас пропустим!

Порфирьев принялся засучивать рукав, высвобождая из-под него портативный коммуникатор, и Антон закатил глаза. Сейчас этому дебилу достанется от полиции. Нет у него никаких детей, и жены тоже нет, равно как и бабушки, он вообще не местный. Никуда он не позвонит. Родителей у него не стало вроде бы ещё в школьном возрасте, и он холост. Если верить офисным сплетням, у него даже девушки нет, что неудивительно. Кто захочет вступать в отношения с болваном, который почти всю зарплату отдаёт на аренду квартиры в не самом дешёвом районе Москвы. Причём только потому, что она находится относительно недалеко от офиса, а ему, видите ли, комфортнее идти полчаса пешком, чем те же полчаса провести в метро.


– Диля! Мы задерживаем очередь, – негромко произнёс Антон жене, внимательно следящей за разговором Порфирьева с полицейскими, из-за чего темп их ходьбы сильно снизился.

Дилара держала за руки детей, а Давид катил за собой небольшой детский чемоданчик, и их замедлившаяся семья уже вызвала недовольные комментарии спешащих позади людей. К удивлению Антона, Дилара неожиданно бросила ему:

– Пошли к нему! – И решительно направилась в сторону Порфирьева, выбираясь из толпы. Антон торопливо последовал за ней.

– Господин офицер! – Дилара с детьми заспешила к полицейским и кивнула Порфирьеву: – Привет, Олег! – И сразу же обратилась к стражу порядка: – Господин полицейский! Я могу подтвердить его слова! Это наш сосед! Его жена моя близкая подруга, мы пять минут назад разговаривали с ней по телефону! Она не сможет ответить на вызов, у неё аккумулятор разрядился! Мы договорились встретиться у метро на той стороне Садового! Мы с мужем взяли для них детское питание! Пожалуйста, пропустите нас! Я могу показать документы!

Увидев перед собой интеллигентную женщину с детьми и мужем, полицейские не стали спорить и разрешили всем пройти. Порфирьев прорычал «спасибо», молча забрал у Антона один из чемоданов и направился через Садовое кольцо, лавируя между намертво застывшими в пробке машинами. Дилара поспешила за ним, не отпуская руки детей, и Антон семенил следом, вновь пытаясь не задеть авто во избежание конфликта. Всё больше водителей выходили из машин, с тревогой и растерянностью оглядывая спешащие к станциям метро людские потоки. Вскоре тут, как на Смоленской площади, все начнут ставить авто на сигнализацию и уходить к метро. И очередь станет больше.

– Диля! – Антон ухитрился догнать жену и вполголоса зашептал: – Зачем ты это сделала?! Мы бы уже были в метро! Теперь придется проходить очередь заново!

– Почему он не захотел спускаться на Голубую ветку, а пошёл на Синюю? – ещё тише ответила жена, не оборачиваясь. – Он служил в ГРУ! Он что-то знает! Что-то, что не будут объявлять в новостях! И он прекрасно знает, кто я! В случае какого-нибудь конфликта он нам поможет, никуда не денется! Братьев рядом нет, а что там может случиться, в метро, набитом всякими бичами, один Аллах знает! Поговори с ним, узнай, зачем он делает это! Нас он не любит, а ты русский, тебе расскажет! И смотри, чтобы мы не потеряли его в толпе!

Но поговорить с Порфирьевым Антон смог только внутри метро. Очередь на станцию «Смоленская» Синей ветки оказалась вдвое длинней, и полицейское оцепление настойчиво требовало от людей соблюдать порядок, не создавать давку и при этом двигаться быстро. Пару неадекватов, ломившихся вперёд и расталкивавших людей, немедленно обездвижили электрошоковым оружием и выволокли из очереди, уложив прямо на грязный асфальт. Это возымело действие, и больше порядок никто не нарушал. Наконец, очередь дошла до входа на станцию, и семья Антона оказалась на ступенях эскалатора. Порфирьев стоял ступенью ниже, вкупе со своим рюкзачищем и их чемоданом занимая её всю один, и Антон решил, что момент для расспросов подходящий. Спуск будет долгим, эскалатор на этой станции очень длинный, люди стояли на ступенях плотно, что исключало возможность спускаться пешком по движущимся ступеням, так что уклониться от разговора Порфирьев не сможет.

– Привет, – на всякий случай Антон поздоровался. – Как дела? – При этой фразе взгляд Порфирьева, направленный на него, стал очень похож на взгляд охранника психушки, разглядывающего пациента-имбецила, и Антон поспешил продолжить: – Олег, зачем ты сделал это?

– Что «это»? – голос Порфирьева звучал, как всегда, грубо, но Антон уловил скрытую издёвку. Кажется, женщины в офисе что-то говорили на тему этого его заскока. Порфирьев вроде презирает американизмы и тех, кто их использует. Антон внутренне вздохнул. В таком случае придётся презирать весь мир! А это точно проблема когнитивного характера! О́кей, он, как истинный интеллектуал и интеллигент, уступит недалёкому бруталу.

– Зачем ты выбрал эту станцию? – терпеливо уточнил Антон. – Ты чуть не попал в полицию!

– Ничего бы они мне не сделали, – Порфирьев коротко скривился. – В крайнем случае, я отказался бы эвакуироваться и заявил бы, что возвращаюсь домой. Потом перешёл бы Садовое в месте попроще. Надо было сразу так поступить, но мне было не по пути, не хотелось время терять.

– Мы уверены, что ты знаешь, что делаешь, поэтому и помогли тебе, – авторитетно заявил Антон и настоял на своём: – Так почему именно сюда? Насколько я знаю, на той «Смоленской» есть вход в правительственное метро, оно наверняка надёжнее гражданского!

– Так тебя туда и пустят, – усмехнулся Порфирьев. – В том доме правительственные шишки давно не живут, и переход там столь же давно заблокирован. Те, кто входит в списки избранных, попадут в метро для таковых через здание МИДа. В смысле, те из них, кто находится в этом районе. Через гражданское метро ты туда не попадёшь.

– То есть эта станция глубже и потому надёжнее? – сделал вывод Антон. – Правильно?

– Можно сказать и так, – Порфирьев скептически поморщился. – Современные ядерные заряды, предназначенные для уничтожения объектов глубокого заложения, способны разрушать бункеры, расположенные на глубине вплоть до километра. Есть и более продвинутые разработки, но это не массовое оружие, таким по метро бить никто не станет. Я надеюсь, что и километровыми по метро бить не будут, приберегут их для стратегических объектов, иначе у нас шансов никаких, тут всего пятьдесят метров глубины. Зато этих самых стратегических объектов, вроде секретных бункеров и спецметро к ним, прямо здесь нет, а сама станция достаточно глубока, чтобы не пострадать от воздушных ядерных взрывов. Вероятность выжить больше.

– Ты уверен, что ядерной войны не избежать? – Антон невольно оглянулся на жену и детей.

– Откуда мне знать, – совершенно спокойно ответил амбал. – Но подстраховаться лишним не будет. Лучше просидеть несколько часов в забитой людьми подземке, чем оказаться на поверхности в момент, когда над головой красочно расцветает сотня ядерных взрывов.

– Сотня? – переспросил Антон. – Это гипербола? В смысле, ты преувеличиваешь?

– Это литота, – грубо поддел его Порфирьев. – В смысле, я преуменьшаю.

– То есть?.. – Антон предпочёл пропустить мимо ушей очередную издёвку.

– То есть Москва – столица России, если ты помнишь, – продолжал грубить Порфирьев. – Один из самых важных стратегических объектов. И одна из приоритетных целей с точки зрения противника. Здесь полно секретных бункеров, подземных объектов правительственных, военных и прочих силовых структур. По Москве ударят не просто прицельно, в планах ядерной атаки, выпестованных злыми врагами, город разбит на сектора, которые будут атакованы массированно и в несколько волн. Чтобы гарантированно поразить все намеченные цели с учетом противодействия ПВО, которое прикрывает Москву. На это самое ПВО все наши надежды в случае ядерной войны. До которой, как я надеюсь, дело всё-таки не дойдёт. Те, кто правит миром, не захотят остаться без него.

– Уважаемые пассажиры! – зазвучавший в динамиках голос диктора заставил Порфирьева замолчать. – Спустившись по эскалатору следуйте указаниям сотрудников метрополитена! Сохраняйте спокойствие! Во избежание краж не оставляйте без внимания свои вещи! Спасибо за ваше понимание!

Спускающаяся на эскалаторах толпа зашумела, и Антон подумал, что это реакция людей на сообщение о возможных кражах. Он окинул взглядом чемоданы, убеждаясь, что всё на месте, и ободряюще улыбнулся детям. Маленькая Амина улыбнулась в ответ, набычившийся Давид улыбки не увидел, сын с недовольным выражением лица теребил сенсоры персонального коммуникатора.

– Давид? – Антон негромко окликнул сына. – Ты в порядке?

– Интернета нет! – возмутился ребёнок, отрывая от коммуникатора полный негодования взгляд.

– Потом включат! – успокоила его Дилара, прислушиваясь к непрекращающемуся шуму.

Антон последовал её примеру. Народ обсуждал внезапное отключение интернета. Многие приняли это за плохой знак. Кто-то даже утверждал, что буквально минуту назад разговаривал с приятелем, живущем в Европе, и у них там тоже идёт эвакуация. А ещё он утверждал, что США якобы нанесли ядерные удары по Пекину и Тегерану. Слухи об этом мгновенно разнеслись по эскалаторам, сразу же нашлись скептики, и вспыхнули споры, периодически заглушаемые объявлениями диктора метрополитена. Диктор призывал сохранять организованность и сообщал о временном сбое в интернет-вещании из-за перегрузки оборудования станции, вызванной сверхнормативным количеством пользователей.

– Как думаешь, это правда? – поинтересовался Антон у Порфирьева, но тот лишь неопределенно пожал плечами.

Эскалатор достиг нижней точки, и Антон подхватил чемодан. Прибывающих людей встречали несколько полицейских и оперативники в штатском, за спинами которых сотрудники метрополитена в униформе призывали пассажиров не задерживаться и проходить дальше, следуя за своей очередью. Семьи с маленькими детьми заводили в вагоны стоящих по обеим сторонам платформы поездов и рассаживали на сидячие места. Тех, чьи дети были достаточно взрослыми, а также бездетных и одиночек призывали спускаться на рельсы и идти в глубь тоннелей, где их ожидали другие составы. Контактный рельс был обесточен, двери вагонов заранее открыты, на стенах наскоро наклеены нарисованные маркером от руки указатели. В целом всё было достаточно понятно, и Антон, взяв за руку Давида, следом за Диларой направился к центру стоящего у ближайшей стороны платформы состава.

– Пойдём дальше, в тоннель, – неожиданно заявил Порфирьев, выходя из очереди.

– Зачем? – опешил Антон. – У нас маленькие дети, нам сюда! Там специально держат места для таких, как мы! Ты же слышал объявление!

– Как хотите, – безразлично ответил амбал, протягивая ему чемодан и явно собираясь уходить.

– Мы пойдем с тобой! – немедленно среагировала Дилара, тоже покидая очередь. – Куда идти?

– В следующий состав, – Порфирьев направился к очереди, тянущейся в сторону тоннеля.

– Но почему? – Антон поспешил не отстать от амбала, стараясь не испытывать раздражения от его поведения. Дилара права, он может оказаться полезным. В конце концов, лопата для того, чтобы копать, если это необходимо, а любить или ненавидеть её при этом необязательно.

– Ты когда-нибудь видел охваченную паникой толпу? – не оборачиваясь, ответил Порфирьев.

– Только в новостях, – Антон пристроился к жене, вливающейся в очередь вслед за нагло вламывающимся туда Порфирьевым. Спорить со здоровенным амбалом и женщиной с двумя малолетними детьми никто не стал, и обошлось без скандалов, если не считать злых косых взглядов.