Идеальное искажение

– Артемис, – выдохнула я.

«Яна, я послал своего человека на помощь, – не унимался тот. – Он уже сутки находится в Саратовской области, но не может вас найти. Пожалуйста, никуда не уходите, он рядом, он поможет вам».

– Да, пожалуйста, – выдохнула я. – Я ушла от преследователей и теперь понятия не имею, куда мне идти.

«Я помогу, – моментально отозвался Артемис. – Сейчас же свяжусь с ним и отправлю его к тебе».

Чёрт с ней, с мыслью, тут дело гораздо важнее. Я вдохнула поглубже, выдохнула, стараясь унять бешено колотящееся от волнения сердце. Всё. Ещё немного – и всё будет в порядке. Артемис поможет, уведёт меня в безопасное место, и…

«Мы думаем, что это Артемис», – навязчиво закрутилось в голове воспоминание.

Я опустилась на песок и попыталась сосредоточиться на связи с Артемисом. Бесполезно. Казалось, голос Саши меня загипнотизировал, начал проигрываться в голове по кругу раз за разом, раз за разом. Мы думаем, что это Артемис, Яна, не унимался он. Мы думаем, что это Артемис…

– Яна Семак? – послышался совсем близко незнакомый мужской голос, и я подскочила на месте. Резко обернулась. – Меня зовут Магомед, я пришёл за вами.

Я отскочила в сторону и обернулась. Магомед обнаружился возле дерева – мужчина среднего роста, темноволосый, с трёхдневной щетиной, он был одет в простую чёрную футболку и синие джинсы. Посмотришь на него – и кажется, что обычный прохожий.

– Вы от Артемиса? – выдохнула я и принялась обуваться.

– Да-да, – кивнул он. – Пойдёмте быстрее! Со мной ещё двое, мы доставим вас в безопасное место.

Я кивнула и опустила взгляд, зашнуровываясь. Заметила краем глаза, что на песке начали появляться какие-то надписи, запоздало поняла, что ветер начал стихать. В стороне послышалось шипение, затем кто-то быстро что-то сказал, и его голос был искажён, как будто доносился через рацию.

– Принял, – коротко ответил Магомед. Я оглянулась на него – он не сводил с меня глаз. – Нам надо торопиться, за вами следят.

Я даже не успела оглянуться и хотя бы взглянуть на надписи на песке – Магомед схватил меня за руку и потянул за собой. Вместе мы вышли с пляжа на узкую просёлочную дорогу и направились к находившемуся в отдалении рынку. Мой спутник был напряжён, оглядывался по сторонам, но делал это… профессионально, что ли. Если бы я случайно встретила его на улице, даже не подумала бы, что он ищет тех взглядом тех, кто охотится на меня.

Рация в его кармане снова ожила.

– Соболев припёрся, – неожиданно ясно проговорила она.

Чуть тише послышалась ругань, затем снова помехи.

– Сказал же, что нехер здесь делать! – в сердцах бросил Магомед.

Я застыла. Магомед прошёл на несколько шагов вперёд прежде, чем понял, что я остановилась.

– Вы не от Артемиса, – дрожащим голосом сказала я.

Магомед развернулся ко мне, взял за руку.

– Да какая разница уже, – быстро сказал он. – Тебя на мушку взяли, дура. Или бежим, или убьют.

Словно в подтверждение его слов где-то вдалеке послышался хлопок, до боли похожий на выстрел. Рядом со мной небольшим фонтаном вскинулась земля. Я отскочила и растерянно оглянулась на Магомеда. Он схватил меня за руку и ринулся с места, потянув меня за собой.

Впереди безумием ярких красок пестрел небольшой базарчик. Здесь продавали фрукты и овощи, полотенца и пляжные принадлежности, плавательные круги и купальники, и море всякой всячины, способной заинтересовать приезжих отдыхающих. Я быстро перестала понимать, что происходит, потерялась в этом мельтешении ярких пятен. Всё, что у меня оставалось – мой спутник, тянувший меня за руку, чужие голоса, доносящиеся со всех сторон и редкие комментарии от рации. Хлопков больше не было, как будто неизвестные не решились стрелять там, где было много людей.

«Соболев, твою мать, сказано же было!..» – возмущалась рация одним голосом.

«Бак пробит, – вторил другой голос. – Требую машину у местных?»

– Отставить! – рявкнул Магомед так громко, что я вздрогнула. – Найдите преследователей, потом отчитаетесь мне. Ещё не хватало панику поднимать.

«Но…»

– Нейтрализуем искажением! – прорычал Магомед и оглянулся на меня. – Ты же сможешь?

Мы успели пройти несколько метров прежде, чем до меня дошло, что он спрашивал меня.

– Не знаю, – выдохнула я. – Ветер есть?

– Слабый, – бросил Магомед и снова посмотрел вперёд. – Потом разберёмся…

Впереди виднелись какие-то постройки – кажется, временные, ярморочные, они не выглядели крепкими, больше походили на ларьки, в каких продают всякую ерунду вроде чипсов или сигарет, только просторнее. В один из таких «ларьков» меня затолкал Магомед, сам заскочил следом и захлопнул дверь.

Я быстро осмотрелась. Мы оказались в помещении, очень похожем на жилую квартиру – две комнаты, одна из которых походила на кухню благодаря столу и нескольким шкафам, во второй стоял высокий шкаф и диван. Магомед остановился у двери, чуть приоткрыл её и всмотрелся вдаль.

Через рацию послышался хлопок, искажённый помехами.

– Какого чёрта? – выдохнул Магомед и достал рацию из кармана. – Иваченко? Ну?

Рация молчала. Я осторожно подошла к Магомеду, поколебавшись, коснулась его плеча. Сама не знаю, что хотела сказать этим… предложить помощь? Или…

Неожиданно он развернулся и резко оттолкнул меня.


– Прячься, – велел он.

Я метнулась в комнату и растерянно огляделась по сторонам. Ни одного места. Ничего. Попыталась открыть шкаф – бесполезно. Ни окон, ни дверей, ни запасного выхода…

– Эй, какого?.. – послышался голос Магомеда.

Хлопок, похожий на выстрел.

Я закрыла рот ладонями, чтобы не завизжать, спряталась за шкаф.

В кино обычно в таких случаях тебя не могут найти. Ты просто укрываешься куда-то, а преследователи, осматривающие все возможные закоулки, проходят мимо и даже не заглядывают туда, где скрываешься ты. А если и заглядывают, то останавливаются всего в сантиметре от тебя, а потом что-то случается, и они уходят. Просто уходят. По всем законам жанра меня не должны были найти, но это помещение было слишком маленьким, чтобы не осмотреть его полностью.

Я слышала, как тяжёлые шаги прошлись налево, на «кухню», затем зашли в комнату. Увидела двоих высоких мужчин в одежде, похожей на униформу спецназа, державших в руках пистолеты. Я даже не успела вздохнуть, как меня уже схватили и поволокли прочь из комнаты. Тот, у кого были свободны руки, на ходу достал из кармана шприц; державший меня на секунду замер, позволяя второму с силой вогнать иглу мне в руку. Пока они всё это делали, у меня появилась возможность увидеть лужу вишнёвой жидкости, растёкшуюся на полу.

А потом меня снова подхватили на руки и потащили вперёд. И на этот раз я не могла пошевелиться не потому, что ужас вогнал меня в ступор, а потому, что это снова был тот препарат, что не просто блокировал искажение, но погружал тело в состояние паралича.

Фильмы жестоко обманули. Мой личный сюжет не только не сложился так, как бывает там, но и, похоже, не закончится ничем хорошим.





Неизвестное место, неизвестное время. За окном темно





Не осталось чувств. Не осталось мыслей. Я снова оказалась на заднем сиденье автомобиля, снова ехала куда-то неизвестно куда. Я задрёмывала, просыпалась, снова задрёмывала. Пару раз мы останавливались, меня сопровождали до кустиков, позволяли выпить воды и съесть что-то безвкусное. Потом снова укол и снова забытье.

Иногда я ненадолго выныривала из этого странного состояния и думала о чём-то. О том, как несправедливо всё сложилось не только для меня. О том, были ли эти двое причастны к тому, что случилось с Дариной и Денисом. О том, что Магомед, наверное, пришёл из того института, что упоминал Саша – вряд ли в погоню за мной могли ввязаться два Соболевых. О том, что я зря не пошла с ним с самого начала – кто знает, сколько жертв это помогло бы избежать. И о том, жив ли сам Саша, если рация тогда молчала…

Искажение было заблокировано, а значит, я не могла даже увидеть привычный сон и поговорить со своим двойником. В минуты просветления я вспоминала и пыталась сложить воедино всё то, что она говорила – по крайней мере, то, что я помнила. Хоть что-то связное на этих качелях полузабытья и пустоты…

«Мне не нравится твоё потребительское отношение», говорила она. В некотором роде оно так и было – всё, что меня волновало в последнее время, так или иначе было связано с парнями и отношениями. Ни учёба, ни что-то действительно важное, только…

Накатившая волна дрёмы смыла все мысли, оставив за собой только пустоту. Приходилось собирать всё заново по кусочкам, по осколкам, по песчинкам и крупинкам памяти.

«Собираться заново всегда больно», говорила моя копия, когда я была «разбита» во сне. Но теперь я начала задумываться о том, что это могло бы быть и реальностью – в конце концов, что у меня есть? Я пошла учиться на психолога только потому, что мне это посоветовала Вероника. Я так и не нашла дело всей своей жизни; будь оно у меня, я бы не думала сейчас, что дотянула до этого момента без смысла, без страсти, а только потому, что мне повезло. Я не только не нашла «своих» людей, но потеряла даже тех, кто никогда не был моим; Катя, Фёдор, Денис, Дарина, даже незнакомый мне Магомед, чью фамилию я так и не узнала, да и его самого не узнала тоже. Может быть, даже Дима и Алиса; и будет ли у них всё в порядке, я, наверное, так и не узнаю…

Если бы только у меня было что-то, о чём можно было бы вспоминать в эти секунды с мыслью, что если это было в моей жизни – значит, всё было не зря!..

Новая волна забытья накатила с такой силой, что мне на какое-то время даже показалось, что я утону в ней. Мир растворился, звуки растворились, мысли растворились; осталась только безграничная серая пелена, мягкая, обволакивающая. Не хотелось выныривать из неё. Здесь было хорошо и тепло, не было тревог, не надо было вспоминать имена… имена?

Те, кто погиб из-за тебя, навязчиво крутилась мысль в голове. Те, кому твоё искажение доставило одни проблемы…

Я резко вынырнула, обнаружив себя на всё том же заднем сиденье всё той же машины. Всё те же провожатые остановились ненадолго, чтобы перекусить; видимо, пока я была без сознания, меня даже накормили – во рту остался привкус хлеба и колбасы.

– Ты окна закрыл? – слышался приглушённый мужской голос, высокий, холодный.

– Ага, – отозвался другой мужской голос. – Не хочется последовать за Сомовым.

Они помолчали немного. Я попыталась пошевелиться – бесполезно.

– А потом-то что? – спросил первый. – На что гонорар потратишь?

– На Соньку, – мечтательно протянул второй. – Она хочет на Бали, иначе не соглашается со мной спать. Так что…

К горлу подкатила тошнота. Я зажмурилась и снова пошла ко дну забытья, с трудом цепляясь за остатки мыслей, чтобы не утонуть в нём окончательно.

А ведь этим невероятным делом всей моей жизни могло бы стать…

«Танцуй, как будто тебя никто не видит», – тихо пронеслось на краю сознания.

И я неожиданно поняла, прочувствовала с новой силой. Я ведь в сознании, правда же? А искажение – часть меня. Пока в сознании я, не дремлет и оно. Мы можем быть скованы, мы можем быть под присмотром, но пока…

Только бы не упустить эту мысль, это понимание, это чувство! Теперь я знала, как обрести свободу, как отпустить искажение на волю, обратно к своему создателю. Только бы…

– Приехали, – вмешался грубый мужской голос в мои размышления. – Давай ещё дозу и тащи верёвки.

– Да она никакая, – отозвался другой голос. – Не жалко тебе?

– Жалко будет, если она вступит во взаимодействие с контактом и размажет тебя, дебил…