Холодное блюдо

Когда они наконец-то вышли на лужайку возле дома, Ангус был обессилен и морально, и физически. У него не осталось даже ненависти. Ничего, кроме желания содрать с себя мокрую и грязную одежду, упасть на постель, накрыться теплым одеялом и провалиться в спасительный сон, в котором он снова здоров, силен, успешен и… имеет успех у женщин. Провалиться в сказку, одним словом.

Как Ангус умудрился не потерять кошель с деньгами и перстнями – просто чудо. Вывалился бы по дороге и все мучения стали бы совершенно бесполезны. Но не потерял. И даже нашел в себе силы раздеться, дойти до водопада и, клацая зубами от холода, смыть с себя налипшую грязь.

Удивил Леван – он не ложился спать и к приходу учителя приготовил горячее вино с пряностями, а еще – густую мясную похлебку, пахнувшую так вкусно, что у лекаря заурчал живот и поднялось настроение. Скоро они все сидели за столом, пили горячее вино, хлебали густое варево, и Ангус вдруг с удивлением ощутил искреннюю благодарность к этим двум парням, которые на самом-то деле, не задумываясь, его убьют, если им прикажут. Но что теперь поделать, работа у них такая – убивать. Но вообще – славные парни. Не тупое быдло, каковым Ангус раньше считал всех представителей черни, способных лишь на тяжелую тупую работу и на размножение. Возможно, происхождение – это не самое главное.

Через час он уже лежал в постели – сытый, слегка пьяный – и чему-то улыбался во сне. Ему было хорошо. Наверное, по контрасту с тем, как было плохо два часа назад.



Утром Ангус долго нежился в постели, потягиваясь и не желая вылезать из-под одеяла. Смотрел в потолок, блуждая расползающимися мыслями по выскакивающим из памяти событиям и воспоминаниям, не сосредотачиваясь ни на чем и думая обо всем сразу. О вчерашнем путешествии, о том, что с ним случилось в борделе, о прошлой жизни, казавшейся теперь совершенно нереальной, как будто это была не его жизнь. О младенце, который агукал где-то в соседней комнате, заглушаемый нарочито ласковым баритоном Левана, изображавшего из себя добрую кормилицу. Что там, впереди, – неизвестно. Но уж точно скучно не будет!

Ангус погладил ногу, изборожденную шрамами. По сравнению с ногой того, прежнего Ангуса нога усохла, стала тоньше и слабее, что и немудрено – после таких-то повреждений. Хорошо хоть позволяет ходить, и то ладно.

Ничего, восстановит ногу. Когда-нибудь. И потенцию восстановит! Он что, не лекарь? Сделает снадобья, поколдует – и восстановит! Опять же, какими бы слабыми магами ни были Леван и Хесс, через какое-то время они поднимут свой уровень и смогут лечить не только снадобьями, приготовленными учителем, но и магическими заклинаниями. И тогда Ангус восстановится как следует. Не полностью, конечно, – слишком много времени прошло после получения травм. Но магия есть магия, ей доступно такое, о чем обычный человек не может и мечтать. Жаль все-таки, что маг не может лечить сам себя! Сколько бы проблем это решило! М-да…

С кряхтением поднялся, сел на постели, натянув на плечи одеяло. Подумал секунд пять, решительно отбросил покрывало и встал, почти не покачнувшись на больной ноге. Пора заниматься делом. Любопытно все-таки, что получилось с младенцем?

На кухне возился Хесс. Пахло яичницей, компотом из фруктов, а еще – молочной кашей, которую парень помешивал деревянной ложкой, внимательно следя, чтобы варево не убежало из медной кастрюльки. Левана не было, скорее всего, отправился в город – то ли закупать продукты, то ли по своим делам. Ангус знал, что оба парня время от времени делают в городе что-то из того, что делали раньше, – как-то Леван пришел под утро, и на голове у него сидела тугая повязка, скрывающая глубокий, до самой кости порез. Ангус вылечил рану за считаные минуты, наслаждаясь своим умением, а еще – воплями пациента. Лекарь нарочно провел лечение как можно быстрее, хотя и знал, что чем быстрее вылечиваешь рану, тем болезненнее проходит лечение. Рана буквально горит, будто в нее сунули раскаленный железный пруток. Ну вот такие особенности у магического лечения, и никто не знает почему! Ангус же не мог отказать себе в удовольствии увидеть слабость одного из своих «железных» охранников, никогда не устающих и спокойных, как статуя императора.

Ангус поприветствовал Хесса, уныло размешивающего кашу, съел яичницу со свежей лепешкой, запил компотом и отправился в лабораторию – ему не терпелось заняться делом. И первое, что он собирался сделать – это создать амулет, определяющий уровень магических способностей. Сложное заклинание высшего уровня, доступное только такому магу, как Ангус, да и то с большими затратами энергии и с жуткой головной болью. Но что делать? Дожидаться, когда ребенок подрастет, и тогда узнать – маг он или нет? После того, как тот подожжет дом, случайно выпустив из себя поток магической энергии! Как Ангус когда-то…

Кстати сказать, это тоже загадка магии – почему в первую очередь проявляются способности к огненному чародейству? Ведь на самом деле Ангус совсем не был боевым магом – каких, по большому счету, совсем немного. Человеку мало подвластны стихии, его участь – мелкое колдовство да лечебная магия. Редкий маг обладает способностью к управлению даже двумя стихиями. И практически никто не управляет всеми четырьмя. А вот лекарей, как ни странно, хватало – на девяносто процентов довольно-таки слабеньких, недотягивающих до уровня такого магистра магии, как Ангус. Но все-таки хватало.

И вот что интересно: чтобы выпустить из себя заряд огненной магии, ребенку не нужно никакого заклинания. Ну вообще никакого! Ррраз! И готово! И пожар!

Кстати, погасить магическое пламя очень трудно. Это Ангус знал наверняка – по своему опыту. Печальному опыту.

Ну да ладно – воспоминания воспоминаниями, а делом нужно заниматься. Кроме дела и не осталось-то ничего, никакой другой жизни. Хорошо хоть он всю свою жизнь любил магию, просто обожал ее – иначе умер бы от тоски в эдакой глухомани, вдали от бурной столичной жизни, вдали от ярких, веселых балов и вообще от столицы, в которой провел всю свою осмысленную жизнь.

Ангус любил столицу – суматошную, упрямую, безумную столицу, со всеми ее бунтами, карнавалами и бойцовыми аренами, на одной из которых он впервые стал победителем турнира «Серебряный меч». Награду ему вручал сам император, весь амфитеатр встал и рукоплескал победителю, покрытому кровью – своей и противника.

Впрочем, своей тогда было совсем мало – царапина на щеке, а вот противнику досталось. Ангус рассек ему ухо и проколол плечо, после чего тот сдался, удовольствовавшись вторым местом в турнире. Но… второе – не первое, и это понимали все!

М-да, это было хорошо… ох как хорошо!

Ангус тряхнул головой, отгоняя картинки воспоминаний, и сосредоточился на зеленом камешке, вправленном в серебряное кольцо. Крупный изумруд, чистой воды – как красиво переливается под лучами утреннего солнца! Ангус разбирался в камнях, это точно. Маг обязан разбираться в камнях. Одни камни, истолченные в порошок, идут для изготовления снадобий, другие служат накопителями магической энергии. Вот как эти два камня, например.

Кстати сказать, накопителями могут служить практически любые камни, но… если взять кусочек гранита и попробовать напитать его магической энергией, то через минуту обнаружишь, что напитался этот камень так, как ребенок напитывается материнским молоком – чуть-чуть, и больше не лезет! Гранит, как и многие другие камни, неоднороден по составу, и эти все составляющие конфликтуют между собой, мешая принимать энергию в максимальном объеме. А чистейшие драгоценные камни могут принять столько энергии, что, если сумеешь ее освободить, она разнесет все вокруг, как если бы на месте камня вдруг открылось жерло вулкана. Такие случаи описывались в научной литературе. По понятным причинам Ангус ни разу не проверил – так это, как было описано, или не так. Гарантированная гибель!

Впрочем, освободить сразу всю энергию амулета может, опять же, только такой сильный маг, как Ангус, и поплатится за это (если выживет!) выжженными мозгами. Такой выброс магии вблизи восприимчивого человека, то есть мага, гарантированно уничтожит его мозг с такой же вероятностью, с какой огонь уничтожает дубовое полено. Только за долю секунды.

Итак, пора! Ангус сосредоточился и начал начитывать заклинание, освобождающее магическую энергию и направляющую ее в зеленый кристалл. Голова загудела, и, как всегда бывало в таком колдовстве, Ангусу явственно привиделось что-то вроде мерцающей веревки, соединяющей амулет и его мозг. Скорее всего, это иллюзия, и ничего больше. Мозг человека пытается придать форму тому, чего не может осознать. Например, той же магии, недоступной, неощутимой, не имеющей ни вкуса, ни запаха. Вот захотел мозг Ангуса увидеть ее в виде потока – значит, так тому и быть. Другие видят волны, третьи… третьи вообще ничего не видят. Многие чувствуют запахи, у других эти запахи проявляются в реальности – как у тех же кузнецов. Проявления магии индивидуальны, и это тоже загадка и особенность магического воздействия на объект.

Время шло, энергия изливалась из Ангуса, и камень впитывал ее с жадностью пустынного песка, стосковавшегося по животворящему дождю. Сколько может принять этот камень? Какова его емкость? И это тоже загадка. Зависимость величины емкости накопления от чистоты камня заметили давно, еще тысячи лет назад. Но также было замечено, что емкость всех камней – даже одного размера, цвета, огранки и чистоты – неодинакова. Один камень может принять весь запас энергии мага, а потом еще три таких запаса. Другой – хорошо, если четверть магической энергии. Каким будет этот камень, Ангус, само собой, не знал.

Камень начал светиться, и Ангус почувствовал волну жара, исходящую от этого зеленого «светлячка». Еще чуть-чуть, и серебряная оправа начнет плавиться, не выдержав температуры раскалившегося изумруда. Хорошо, что заранее положил перстень на каменную подставку для сковородок и тиглей. Иначе бы…

Цвет теперь будет не таким зеленым, послабее, зато равномерным. Редко встречаются изумруды равномерной расцветки, в основном такими бывают только самые маленькие камни. Этот большой, с ноготь большого пальца. Не самый большой, конечно, изумруды бывают просто огромными, но… очень, очень солидный камень, и продали его дешевле, чем следовало ожидать.

Начала болеть голова – вначале заломило затылок, резко, будто в него воткнули нож. Потом заныли виски и на лбу выступил пот – крупные капли потекли в глаза, их защипало, а затем соленая мутная жидкость потекла по губам и закапала на штанины. Но Ангус не отвлекался, он продолжал напитывать камень, не обращая внимания на то, что его одежда сделалась мокрой, как тряпка в брызгах водопада. Его уже потряхивало от слабости, но энергия все шла, и камень ее все еще принимал. И пусть! Чем больше примет, тем лучше – работа камня будет более эффективной, долгой и уверенной. Его можно будет использовать не только и не столько для тестирования потенциальных магов, но и для подкачки энергии, когда своя уже начинает исчезать. А еще… для самоубийства – если увидит, что другого пути для него нет. Больше он в пыточную камеру не вернется!

И вот когда Ангус уже был готов упасть в обморок, выдавив из себя остатки магической энергии, камень закрылся, отказавшись ее принять.

Все! Процесс окончен!

Оставил камень лежать на столе, побрел к кровати и плюхнулся на нее, тяжело дыша, будто пробежал от города до дома. И остался лежать, глядя в потолок, раскинув ноги и руки в позе морской звезды. Рубашка неприятно прилипала к телу, хотелось переодеться в сухое, но сил ни на что уже не было. Он мог только лежать и смотреть в дощатый потолок.

Незаметно для себя уснул и проснулся уже к вечеру, удивившись необычной для последних дней тишине. В доме ни звука – не слышалось шагов, звяканья посуды, детского плача, указывающего на то, что младенец либо обделался, либо хочет есть. Или все вместе и сразу. Уже как-то и попривык к такому вот шуму! А теперь – мертвая, непривычная тишина.

Впрочем, относительная тишина. Водопад шумит, птички за окном тоже не молчат, но все уже привычный фон, мозг его не замечает. А в доме тихо!

Встал – настороженный, готовый к любым неожиданностям. Может, его оставили в покое? Ушли? Не-ет… глупо даже думать об этом! Вон они – сидят на травке, на солнышке греются! Вернее, сидит один Хесс, младенец то спокойно лежит, то пытается сбежать, активно переворачиваясь и отползая, как здоровенный белый таракан. Хесс тогда ловит его за ногу, подтягивает к себе, и младенец почему-то улыбается. Даже не плачет.

Ангусу вдруг стало завидно – сам не знал почему. Вот маленькое существо, которое ничего не знает о мире, и вот – здоровенный угрюмый убийца, способный мгновенно расправиться с двумя парнями вдвое его шире и массивней. И по взглядам этой странной парочки можно понять – они любят друг друга. Ангуса вот никто не любит. Никому он не нужен. Впрочем, нужен, но только для того, чтобы кто-то добился своих целей. Чтобы он, Ангус, делал для Братства работу, которую никто, кроме него, сделать не может. Раб! Вот кто он такой!

Взяв со стола изумруд, который слегка поблек в цвете, но не стал менее красивым, Ангус пошел на лужайку, туда, где сидел Хесс со своим питомцем. Лекарь старался двигаться как можно тише, но… убийца его услышал, обернулся – настороженный, держа руку за пазухой. Увидев подходящего учителя, расслабился и, поднявшись с земли, слегка поклонился:

– Привет, учитель. Как прошло колдовство?

– Нормально прошло, – чуть сварливо ответил Ангус, раздосадованный тем, что позавидовал какому-то там убийце, едва владеющему магией. А конкретно – тому, что этот самый убийца, вероятно, имел слух, как у охотничьей собаки. Или как у волка.

Ангус подошел к младенцу, всмотрелся в розовую физиономию, будто ища в ней признаки чего-то, указывающего на происхождение мальчика и на то, является он магом или нет. Ничего особого не увидел, кроме очень светлых, практически белых волос при темных, просто-таки угольно-черных глазах. Что, впрочем, совсем не редкость для юга. Темными глазами тут не удивишь. А волосы… ну что – волосы? У всех младенцев светлые волосы, и потом они темнеют. Ну… почти у всех.


Младенец вдруг улыбнулся, обнажив беззубые десны, и Ангус слегка опешил, чувствуя, как душа дрогнула непонятно отчего. Ему вдруг представилось, что это его сын – от той же императорской дочери. Его сын – наследник престола.

И Ангусу стало горько, досадно и грустно. Нет, не будет у него сына – наследника престола. И скорее всего – вообще не будет сына.

Лекарь нахмурился, наклонился к младенцу и, выпустив несложное заклинание, активирующее амулет, прикоснулся камнем к ножке ребенка. Тот еще шире улыбнулся и потянулся ручкой к Ангусу, цепко, как обезьянка, уцепился за палец мужчины. Тот снова вздрогнул, но остался на месте, с недоверием и замиранием сердца наблюдая, как засиял и поменял свой цвет изумруд, сделавшись вдруг ярко-голубым.

– Ух ты! – только и сказал Ангус, убрал перстень от младенца, осторожно освободив палец из захвата, и тут же, не предупреждая, дотронулся до щеки сидящего на траве Хесса. Тот покосился на мага расширенными от удивления глазами, но ничего не сказал. Надо – значит надо!

Камень едва засветился. Чтобы увидеть его свет, пришлось заслонить рукой от солнца, но и тогда сияние было совсем слабым и цвет свой изумруд не поменял.

Ангус хмыкнул и приложил камень к своей руке. Камень засветился довольно-таки ярко, не пришлось даже делать искусственную тень. Но не изменил цвета!

– Что?! Что, учитель? – Хесс недоуменно посмотрел на взволнованного лекаря, вскочил, посмотрел на камень, сияющий даже в свете дня. – Это что значит?

– Это значит, что этот мальчик является магом невероятной мощи! Пугающей мощи. Даже я слабее его, понимаешь?

– Не понимаю, – Хесс недоуменно помотал головой. – Как это он может быть – сильнее тебя, если это всего лишь младенец?! Сильнее тебя, всю жизнь посвятившего занятию магией!

– Я не совсем точно выразился, – поморщился Ангус. – Он потенциально сильнее меня. Сейчас он – никто. Зародыш мага. Но если его учить магии – это будет один из самых сильных магов в истории мира! Теперь понимаешь?!

– Понимаю… – Хесс с недоверием покосился на улыбающегося и размахивающего ручками младенца. – Только… не понимаю. Ничего не понимаю! Ты вот так притронулся к нему кольцом и определил, что это великий маг? Так просто?!

– Болван! Чтобы сделать это кольцо, мне понадобилось все мое искусство! И то я едва не упал в обморок! Секрет такого кольца утерян в веках, и только я его знаю! Никто больше не умеет делать такие кольца! И никто не сможет повторить! Так что не болтай ерунды про «легко» и тащи ребенка в дом. Дождь собирается. Кстати, его как-то надо назвать. А то все «младенец» да «младенец».

– А-а… мы придумали ему имя! – слегка смущаясь, сказал Хесс, заворачивая ребенка в чистое полотно. – Мы назвали его Конор. Конор Ханар.

– Почему именно так? – Ангус слегка поднял брови, но потом вздохнул: – Да какая разница, по большому счету. Конор так Конор. Пусть будет Конор.

Ангус чуть усмехнулся – интересно, как бы отреагировал его учитель магии, если бы знал, что два убийцы из Братства дали найденышу непонятного рода-племени фамилию его древнего рода!

Впрочем, от мастера Ханара можно было ждать любой неожиданности – он был и остается приверженцем очень широких взглядов на социальный строй империи. Всегда был против рабства, всегда говорил, что если как следует прочесать империю в поисках потенциальных магов, то среди простолюдинов и даже рабов их будет не меньше, чем в аристократических семействах. Это считалось ересью, потому мастера Ханара недолюбливали в кругу аристократов. Он считался вольнодумцем, хотя и очень умелым магом-учителем. Ангус не поддерживал его ересь, но… просто потому, что ему было наплевать. На всех наплевать – на чернь, на аристократов, на рабов и вообще на всех – кроме самого себя. У него была цель, и он к ней шел. Остальное все не важно и второстепенно.

– Ну что же, попробуем из тебя сделать настоящего мага? – Ангус усмехнулся, глядя в глаза смотрящего на него из свертка младенца. – Если получится, конечно. Не все потенциальные маги становятся настоящими магами. Не все…

– Этот станет! – вдруг откликнулся Хесс и широко улыбнулся, прижав сверток к себе. – Я уверен в этом!



Ночь прошла тревожно. Снилось что-то страшное – бесформенное, черное, отвратительное. Оно вылезало из земли, тянуло руки к Ангусу, а он пытался убежать, спрятаться, избежать неминуемой гибели! Но не мог. Ноги его прилипли к земле, тяжелые, будто чугунные гири. Кости трещали, мышцы лопались, связки звенели от страшной нагрузки, и Ангусу хотелось лечь и умереть – пусть жрет, мерзкая тварь! Сил на бегство не осталось! Конец!

И он проснулся. В холодном поту, трясущийся, как от желтой лихорадки. Минут пять лежал недвижимо, глядя в темный потолок и прислушиваясь к шуму водопада, потом сел на край кровати, посидел еще минуту, утихомиривая головокружение, и побрел в лабораторию. Похоже, что головная боль и головокружение – следствие огромной нагрузки из-за усиленного колдования на высшем уровне. Нельзя так себя перегружать, организм ослаблен травмами, телесными и душевными, так что нужно поосторожнее. Не стоило вечером еще и наколдовывать алмаз от ядов.

Кстати сказать, а ведь можно продавать такие алмазы через Левана или через Хесса! Отнесут камень ювелиру, продемонстрируют способности амулета – и пожалуйста! В два раза больше золотых, чем за него отдал!

Тьфу! Глупости! Ювелир знает свой камень, и, когда Хесс придет в лавку и предложит камень, парня точно возьмут в оборот. По крайней мере, попытаются это сделать. Решат, что он ограбил покупателя и забрал с его трупа драгоценный перстень. Если ювелир не очень честен и не гнушается скупкой краденого и награбленного – предложит треть цены, а то и четверть. Закупочной цены, само собой. Если честный – вызовет стражу и попытается задержать «грабителя» до прихода патруля. Первый вариант еще куда ни шло – можно повернуться и уйти. Второй вариант хуже – Хесс всех поубивает и уйдет, оставив за собой несколько трупов.

Кстати, может быть и третий вариант. Объединяющий первый и второй. И он ничуть не лучше того и другого.

В общем, глупость несусветная! Раньше бы Ангус, не задумываясь, отбросил бы этот вариант. Да он просто не пришел бы ему в голову! А теперь… он будто поглупел!

Кто-то застонал в другом конце дома, в комнате парней – тоже что-то снится? Кошмары? У этих-то какие кошмары? Они-то в пыточной не были! Хотя… у них своя пыточная. Вся их жизнь пытка. Не позавидуешь! Фактически рабы Братства. Жениться нельзя, делать нужно все так, как скажет начальство, и никак иначе, в противном случае – смерть. Это что, жизнь? Чушь собачья!

Снова стон. Протяжный, длинный, будто кому-то вырывали ногти или нарезали из спины ремни. Как ему, Ангусу. Если бы кто-то знал, как страшно видеть эти тонкие белые полоски, которые только что были твоей кожей! Белые – с одной стороны, с другой – красные. Ты отключил боль, но разум отключить не смог. И понимаешь, что это все кусочки твоей плоти, что тебя понемногу кромсают на части и что никто не придет, не остановит мучения! И что ты теперь – калека…

Ангус до последнего надеялся, что император остановит пытку. Что он придет, скажет, что это была ошибка, что инквизиторы перестарались и что первый лекарь может вернуться к своим обязанностям. Но император пришел только для того, чтобы задать вопросы преступнику и полюбоваться его муками. Мерзкая тварь, сидящая на троне! Незаслуженно сидящая на троне!

Нет, в самом деле – чего парень так стонет? Кто стонет? Леван? Надо посмотреть.

Ангус отправился в комнату к парням, там же стояла и колыбель младенца. Потом ему можно выделить отдельную комнату – их в доме хватало. Но пока он спал рядом с парнями – и покачать можно, если заплакал, и, чтобы покормить, не нужно выходить из комнаты. Да и пеленать, не выходя, проще. Парни дежурили у кроватки младенца по очереди.

Ангус тихонько приоткрыл дверь, прислушался… стонали оба. И Хесс, и Леван. Они будто задыхались, как если бы кто-то душил их, вцепившись в глотку.

Лекарь присмотрелся – в комнате было очень, очень темно! Просто невозможно темно, и это в ясную, безоблачную ночь. Он выглянул в окно – светло, хоть иголки собирай. Полная луна! А здесь – чернее черного!

Присмотрелся и вдруг увидел, что тьма имеет некие очертания, – это не просто тьма, это… колдовская, магическая тьма! Из темного тумана, заполнившего комнату, тянулось что-то вроде рук или щупалец, которые упирались в головы парней!

У Ангуса даже дыхание перехватило – это еще что такое?! Почему?! Откуда?! Кто напустил проклятие?! И что это за проклятие такое?!

И тут ему стало не до размышлений – из черного облака выскочило еще одно щупальце и вцепилось в мозг. Это было похоже на вспышку – только не света, а черноты, тьмы! Ангус сразу потерял зрение, стал слепым, как новорожденный котенок. А следом в голове вдруг заныло, загудело, завопило на разные голоса: «Ты наш! Ты мой! Мой! Мой! Ты уйдешь с нами! Жертва! Вы принесли жертву! Жертва! Ты уйдешь с нами! Уйдешь! Уйдешь! Ты наш, наш, наш!»

В голове гудело, вопил хор голосов: взрослые – женские и мужские, детские – их было много, очень много – десятки и десятки, а может, и сотни! Сознание Ангуса стало уплывать, он почувствовал, как растворяется в Великом Темном, теряет индивидуальность, теряет свою личность, сливаясь с хором призраков, уносясь из своего тела туда, где не будет больше ничего, кроме вечного страдания души, кроме вечной жажды напиться чужой жизненной энергии!

В страшное темное Нечто, обосновавшееся здесь, на склоне горы с незапамятных времен!

Вот оно, то, о чем говорили люди!