Дети времени

Народ Порции уже ушел от тех первобытных времен, когда самки, как правило, поедали своих самцов после спаривания, – однако, пожалуй, ушел не слишком далеко. Убийство самца, находящегося под покровительством чужого дома, – это преступление, которое требует расплаты, неоправданное убийство любого самца вызывает достаточно сильное общественное осуждение и потому редко практикуется, а виновницы обычно сторонятся, считая расточительной и не владеющей драгоценным достоинством – самообладанием. Однако убийство самца по уважительной причине или после совокупления по-прежнему считается приемлемым, несмотря на изредка возникающие споры по этому вопросу. Просто так повелось – и сохранение традиций на данном этапе в Большом Гнезде считается важным.





* * *


Большое Гнездо – громадный лесной город. Сотни квадратных километров огромных деревьев усеяны косыми ткаными жилищами народа Порции. Они постоянно расширяются и перестраиваются по мере того, как тот или иной дом добивается успехов или приходит в упадок. Величайшие кланы пауков живут на среднем уровне: они защищены от капризов погоды, но достаточно удалены от презренной почвы, где самкам, не вошедшим в группу, приходится сражаться за пространство с роем полудиких хищных самцов. Между домами располагаются мастерские ремесленников, которые производят все уменьшающийся ассортимент тех предметов, к изготовлению которых не удается приспособить специально выведенных муравьев, студии художников, которые ткут, плетут и сооружают изящные узловые тексты, и лаборатории ученых, работающих в паре дюжин направлений. Под землей, среди корней, ползают связанные друг с другом команды муравьев, причем каждое гнездо выполняет свое особое задание. Другие, более крупные муравьиные гнезда расходятся во все стороны за пределами города и заняты производством древесины, горным делом, выплавкой и промышленным производством. И порой войной. Каждая муравьиная колония в случае необходимости вспоминает, как надо сражаться с чужаками, хотя Большое Гнездо, как и его соперники, имеет и специализированных солдат.

По дороге в Храм Порция чувствует, как фрагменты текущих дел встают в ее разуме на место. Да: возникали новые трения с соседями Большого Гнезда. Меньшие гнезда – Семь Деревьев, Речной Каньон, Горящая Гора – снова испытывают на прочность границы территории, завидуя территориям города Порции. Скорее всего, будет новая война, но ее результат Порцию не тревожит. Для грядущих сражений ее сторона сможет собрать гораздо больше муравьев – и их конфигурации будут гораздо более удачными.

Внушительные размеры Большого Гнезда потребовали создания системы общественного транспорта на верхних уровнях. Центральный храм, где властвует Порция, находится на некотором расстоянии от места ее линьки. Она знает, что перевозка разных вещей – это удел Бога, а в число беспокоящих, трудных для понимания планов Бога входят различные способы перемещения с места на место на большой скорости, но пока ни одному дому или городу не удалось осуществить хоть какой-то из этих планов. Тем временем пауки нашли свое собственное решение, хоть и стыдливо сознают его ущербность по сравнению с Божественным Планом.

Порция садится в цилиндрическую капсулу, подвешенную на толстом плетеном канате, и та на огромной скорости несет ее по древесному великолепию, в котором она живет. Движущая сила отчасти берется из шелковых пружин (достижение макроинженерии на основе самой структуры паучьего шелка), а отчасти – из искусственно выращенных мышц, безмозглого куска сокращающейся ткани, проложенного по спинному ребру капсулы и бессмысленно передвигающегося все дальше и дальше: такая мышца имеет высокий коэффициент полезного действия, способна самовосстанавливаться и неприхотлива в питании. Большое Гнездо создало сложную систему таких пересекающихся капсульных дорог, паутину внутри паутины, так же как и еще одну, из нитей вибрационной коммуникации, которые протянуты повсюду, поскольку невидимые пути радиоволн Храм жестко монополизировал.

Вскоре Порция уже входит в Храм, тщательно отслеживая реакцию всех, кого там видит, вынюхивая возможных соперниц.

«Какова позиция Посланника?» – спрашивает она.

Ей отвечают, что голос Бога сейчас в небесах, хоть и невидим из-за дневного света.

«Дайте мне с Ней говорить».

Младшие жрицы убираются с ее пути немного обиженно: ведь целый месяц здесь всем заправляли они. Старый кристаллический приемник неуклонно совершенствуется с того момента, как послания Бога стали понятными: это стало первым уроком Бога, и одним из самых успешных. Теперь это сложное устройство из металла, дерева и шелка, которое служит центральным узлом огромной и невидимой паутины вселенной. Эта паутина объединяет все подобные установки, позволяя Порции говорить напрямую с другими храмами через полмира, и говорить с Богом, слыша Ее слова.

После того как Бог начала разговаривать, великие умы нескольких поколений трудились над тем, чтобы наконец выучить божественный язык – или, возможно, сторговаться с этим языком, встретив понимание Бога на полпути. Даже сейчас определенная часть того, что говорит Бог, остается чем-то, что ни Порция, ни кто-то еще не могут понять. Однако все это регистрируется, и порой особенно проблемный кусок писания поддается усилиям более поздних богословов.

Однако постепенно предшественницы Порции налаживали связь с божеством – и таким образом была поведана история. В результате этого народ Порции получил миф о творении на довольно позднем этапе развития своей цивилизации, после чего их дальнейшая судьба стала диктоваться существом, чья мощь и происхождение недоступны их пониманию.

Посланник – последняя представительница предыдущей эпохи вселенной, так им было сказано. В момент агонии той эпохи именно Посланник решила прийти в этот мир и зародить жизнь на пустой земле. Посланник – Богиня зеленой планеты – переделала этот мир так, чтобы он дарил жизнь, а потом засеяла его растениями и деревьями, а потом – меньшими животными. В последний день прошлой эпохи Посланник отправила в этот мир далеких предков Порции и успокоилась в ожидании их голосов.

И после многих поколений молчания, когда только голос Посланника трогал невидимую охватившую мир паутину, храмы начали петь в ответ – и теперь оставшаяся часть Божественного плана выдается в виде отдельных откровений, которые пока почти никто не в состоянии понять. Посланник пытается научить их, как надо жить, а это включает в себя создание машин для осуществления таких целей, какие народ Порции не может усвоить. Они включают в себя опасные силы – такие как искра, которая отправляет сигналы по нитям эфира, – но несравненно более мощные. Они включают в себя странные, рвущие мозг идеи гнездящихся колес и глаз, огней и укрощенной молнии. Посланник пытается им помочь, но ее народ пока не достоин – так проповедует Храм: иначе с чего бы ему так часто не разочаровывать своего Бога? Им надо совершенствоваться и стать такими, как планировала их Бог, но их образ жизни, конструкции и изобретения совершенно не соответствуют тому, о чем сообщает им Посланник.

Порция и ее сестры часто контактируют с храмами других городов, но тем не менее они постепенно отдаляются друг от друга. Бог говорит с каждым из них: каждому храму отведена его собственная частота – но послания по сути одинаковы (Порция уже подслушивала указания Бога другим храмам). Каждый храм переводит благую весть по-своему, интерпретирует слова и принимает, встраивая в существующие ментальные структуры. Что еще хуже, некоторые храмы вообще теряют веру, начиная считать слова Посланника отнюдь не божественными. Это – ересь, и конфликты уже возникали. В конце концов, эта крошечная точка движущегося света остается их единственной связью с обширной вселенной, которая, как им внушают, предназначена им судьбой. Выражать сомнения и вызвать отчуждение этой быстрой звезды – значит рисковать остаться одинокими и покинутыми в космосе.





* * *


К концу дня, благодаря докладам и Пониманию, которое ей даровал самец, Порция уже входит в курс всего, что происходило в ее отсутствие. Трения с отступническим Храмом Семи Деревьев очень сильны – и имело место серьезное нарушение границ месторождений. Требования Бога привели к повышенному спросу на сырье, в особенности на металлы. Большое Гнездо монополизировало все богатые жилы железа и меди, золота и серебра вблизи от своих все расширяющихся территорий, но другие города постоянно протестуют против этого, отправляя собственные отряды муравьиных колоний для налета на места добычи. Это – война, в которой оружием пока остается выведение более совершенных добытчиков, а не более свирепых воинов, но Порция понимает, что так продолжаться не может. В одной из философских диатриб, к которым так склонна Бог, Она сама заявила, что конфликт всегда заканчивается одинаково, если ни одна из сторон не готова отступиться.

Пауки всегда убивали себе подобных. Изначально этому виду был свойствен каннибализм, в особенности у самок по отношению к самцам, а еще они часто сражались за территорию и за доминирование в данном месте. Однако такие убийства никогда не были немотивированными или распространенными. Нановирус, который живет в каждом пауке, формирует еще одну паутину связей, напоминая каждому о разумности другого. Это распространяется и на самцов: даже их мелкие смерти имеют смысл и значение, которых нельзя отрицать. И, уж конечно, пауки никогда не опускались до того, чтобы практиковать массовые убийства. Их войны были ограничены защитой от угрожающих им иных видов, таких как та давняя война против муравьиной сверхколонии, которая в итоге способствовала рывку их технологий. Виду, которому естественно думать в рамках связанных сетей и систем, идея войны ради завоевания и уничтожения, а не как кампании по перестройке, совращению и кооптации, дается с трудом.

Тем не менее у Бога иные идеи, а превосходство Божественных идей стало важным догматом Храма – иначе зачем вообще кому-то может понадобиться Храм?

Когда Порция наконец полностью входит в курс всех изменений, политических и теологических, она отправляется в капсуле за городскую черту, чтобы посетить божественные мастерские, в которых инженерожрицы бьются над тем, чтобы воплотить в жизнь что-то – что угодно – из непонятных схем Бога. Только теперь у нее находится время для личного дела. Для Порции личное и жреческое почти всегда тесно переплетены, но в данном случае она делает себе подарок, встречаясь с одним-единственным умом из множества. Тем не менее этот ум – настоящая жемчужина ясности. Несколько ключевых моментов озарения, когда послание Бога удалось хоть немного распутать, возникли именно в этом удивительном мозге. И все же Порции немного стыдно, что она тратит время на дорогу в эту малоизвестную лабораторию, где ее непризнанный протеже получил возможность экспериментировать и строить вне того жесткого контроля, который обычно устанавливает Храм.

Она входит незаметно и обнаруживает, что объект ее любопытства изучает последние результаты – сложную запись химического анализа, автоматически сплетенную в одной из муравьиных колоний города. Заметив ее присутствие, ученый поворачивается и машет педипальпами в сложном преклонении: в танце уважения, покорности и мольбы.

«Фабиан», – обращается она к нему, и самец дрожит и приседает.

Перед тем как прийти сюда, Порция побывала во внешних лабораториях, чтобы проверить ход исполнения Божественных планов, и осталась им недовольна.

История взаимодействия Посланника с Ее избранными – это история воплощения некого плана. Как только языковая преграда была преодолена (а она все еще преодолевается от сообщения к сообщению), Бог не тратя времени заявила о Своем месте в космосе. В тот момент среди ученых возникли споры, однако что скептики могли противопоставить голосу со звезд, обещающему им немыслимо великолепную вселенную? С фактом существования Бога не поспоришь.

Порция прекрасно понимает, что Храму было выгодно встать на сторону Бога. Она знает, что первое воззвание к Богу было сделано вопреки Храмовым постановлениям того времени. Теперь же она гадает, что может случиться, если Храм Большого Гнезда еще раз восстанет против Бога.

К сожалению, самый очевидный ответ таков: Бог просто будет одаривать своими посланиями другие храмы, а не Большое Гнездо. Единая религия привела к конкуренции и расколу среди гнезд. В течение всей своей долгой истории они работали совместно: родственные узлы на охватывающем мир континууме. Теперь божественное внимание стало ресурсом, из-за которого им приходится соперничать. Конечно, Большое Гнездо стоит первым в списке любимцев Бога: у города есть собственный узел частот, с помощью которого он может присваивать значительную часть послания. Паломникам из других гнезд приходится умолять поделиться с ними словом о том, чего желает Бог.

Однако те, кто входит в ближний круг Храма, с беспокойством осознают, что распространяемое этим паломникам послание – всего лишь догадки. Высказывания Бога одновременно конкретны и туманны.

Порция проинспектировала результаты усилий лабораторий высокой степени риска, расположенных за городом. Они вынесены подальше из-за необходимости противопожарной полосы. Бог обожает ту же силу, что горит внутри радио. Тамошние муравьи выплавили громадные отрезки меди, которые несут биение этой прирученной молнии точно так же, как паутина переносит обычную речь. Вот только молнию не так просто приручить. Часто одной искры достаточно, чтобы породить пожар.

Ученые Храма пытаются создать сеть молний в соответствии с планами Бога, но это ничего не дает – только иногда уничтожает своих создателей. Порция опасается, что где-то есть сообщество, которое подошло к осуществлению Божественного намерения ближе, чем Большое Гнездо.

Божественную работу не следует поручать самцам, но Фабиан особенный. В течение последних нескольких лет Порция стала удивительно много полагаться на его способности. Он – химический архитектор непревзойденного таланта.

Ограничивающий фактор всегда один и тот же: муравьи медлительны. Научные достижения каждого паучьего гнезда основаны на возможности приучить муравьиные колонии выполнять необходимые операции: производство, конструирование, анализ. Хотя каждое следующее поколение становится более умелым, раздвигая границы органической технологии, для каждого нового задания требуется новая колония или же изменение уже устоявшегося поведения существующей колонии. Такие пауки, как Фабиан, создают химические тексты, которые формируют для муравьиной колонии цель и сложную цепочку инстинктов, позволяющих выполнять данное задание. Хотя, по правде говоря, нет никого, кто был бы равен Фабиану, который добивается большего более изящно и быстрее, чем все остальные.


Фабиан имеет все, о чем только может мечтать самец, – и все же он несчастлив. Порция считает его странным: самца, чья ценность сделала его настолько решительным, что порой ей кажется, будто она имеет дело с самкой-соперницей.

Перед тем как Порция отправилась линять, он намекал, что находится на пороге огромного достижения, однако по прошествии месяца не заговаривал об этом ни с кем из ее подчиненных. Она гадает, не придержал ли он все лично для нее. У нее с Фабианом сложные взаимоотношения. Он один раз танцевал для нее, и она приняла подношение его генетического материала, чтобы, соединив со своим собственным, одарить потомство их объединенным гением. С тех пор он познал очень многое – и не передал это по наследству. На самом деле ей следовало бы дождаться его обращения, но теперь, когда она здесь, тема возникла сама по себе.

«Я не готов, – отвечает он небрежно. – Узнать надо еще многое».

«Твое важное открытие», – подсказывает она.

Фабиан – гений с неустойчивым характером. Он требует бережного обращения, каким обычно самцов не балуют.

«Позже. Оно не готово». В ее присутствии он беспокойный, дерганый. Ее рецепторы говорят, что он готов к спариванию, так что препятствием служит его разум.

«Давай сделаем это сейчас, – предлагает она. – Или, может, просто выделим твои новые Понимания? Хотя мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось, несчастные случаи бывают».

Она не намеревалась угрожать, но самцы всегда опасаются самок. На секунду он застывает неподвижно – только педипальпы беспокойно дергаются в той неосознанной мольбе о пощаде, которая уходит в то далекое прошлое, когда их вид еще не обрел язык.

«Озрик мертв, – сообщает он ей то, чего она не ожидала. Она не опознает это имя, так что он добавляет: – Он был одним из моих помощников. Убит после совокупления».

«Скажи, кто это сделал, и я вынесу ей выговор. Твои самцы слишком ценны, чтобы так их потреблять».

Порция искренне недовольна. В Большом Гнезде сохраняется узкий кружок ультраконсерваторов, считающих, что у самцов не может быть никаких особых качеств, которые не являлись бы простым отражением окружающих их самок, но такая твердолобая позиция начала вымирать со времен мора, когда из-за простого уменьшения численности самцы стали брать на себя всевозможные роли, прежде отводившиеся только представительницам сильного пола. Другие города-государства, например Семь Деревьев, пошли еще дальше, в связи с гораздо большим ущербом от мора. Большое Гнездо, создавшее лечение, объединило культурное доминирование с меньшей социальной гибкостью.

«Усовершенствованная архитектура рудодобычи завершена, – рассеянно выстукивает Фабиан. – Ты понимаешь, что меня самого могут убить в любой из дней?»

Порция каменеет.

«Кто осмелится навлечь на себя мое недовольство?»

«Не знаю, но это вполне может случиться. Если убийство даже самой низкой из самок – это повод для расследования и наказания, как если бы кто-то повредил общественную площадь города или высказался против храма. Если убьют меня, то единственное преступление содеявшей – это то, что она вызвала твое неудовольствие».

«А я буду очень недовольна, поэтому такого не произойдет. Можешь не бояться», – терпеливо объясняет Порция.

Мысленно она отмечает: «Самцы бывают такие нервные!»

Однако Фабиан кажется странно спокойным.

«Я знаю, что этого не случится, пока я остаюсь у тебя в фаворе. Но меня тревожит, что это вообще возможно, что такое дозволено. Знаешь, сколько самцов каждый месяц убивают в Большом Гнезде?»

«На нижних уровнях они умирают, как дикие животные, – говорит ему Порция. – От них нет никакого прока, кроме как в качестве самца, – и, как правило, даже в этой роли. Тебе об этом не нужно думать».

«А я думаю».

Она видит, что Фабиан хотел бы добавить еще многое, но он останавливает свои лапы.

«Ты боишься потерять мое расположение? Продолжай работать все так же – и тебе по-прежнему будет доступно все, что может дать Большое Гнездо, – заверяет Порция хрупкого самца. – Тебе не откажут ни в одном предмете обихода или деликатесе. Ты это знаешь».

Он начинает формировать ответ – она видит, как он усмиряет свои дрожащие педипальпы, душа и убивая рвущиеся на свободу мысли. Секунду ей кажется, что он намерен перечислить все то, что ему недоступно, несмотря на все покровительство, или что собирается напомнить (опять!), что все, что ему доступно, он может получить только от нее или какой-то другой доминирующей самки. Она испытывает досаду: что конкретно ему нужно? Разве он не понимает, насколько удачливее столь многих своих собратьев?

Не будь он настолько полезен… но тут дело не только в этом. Фабиан удивительно привлекательный малыш, даже если не учитывать его достижений. Это сочетание Пониманий, нахальства и ранимости делает его таким узелком, который ее постоянно занимает. Ей когда-то придется либо его развязать, либо перерезать.





* * *


После неудачного разговора с Фабианом Порция возвращается к своим официальным обязанностям. В качестве старшей жрицы ей нужно допросить еретика.

Благодаря радиосвязи с другими храмами она знает, что в других гнездах демонстрируется различная степень терпимости к открытой ереси, в зависимости от силы местного жречества. Имеются даже такие гнезда – некоторые в тревожной близости, – где Храм сохранил лишь тень прежней силы, а управление города осуществляется сговорившимися еретиками, жрецами-отступниками и независимыми учеными. Само Большое Гнездо остается оплотом правой веры, и Порция знает о существовании планов по насильственному переубеждению инакомыслящих соседей. Это нечто новое, однако послания Бога можно интерпретировать как поддержку подобных действий. Посланник раздражается, когда Ее слова игнорируют.

В самом Большом Гнезде семя ереси уже пустило корни в тех ученых, на которых так полагается Храм. Ворчание самок-мастеровых, лишившихся расположения Храма, или бродячих самцов, опасающихся за свои никчемные жизни, легко игнорировать. Однако когда великие умы Большого Гнезда начинают ставить под сомнение диктат Храма, приходится действовать важным лицам – таким как Порция.

Бьянка относится именно к ним: ученый, член дома Порции, бывшая союзница. Видимо, еретические взгляды она питает уже давно. Бьянку упомянул другой заблудший ученый, и проведенный без предупреждения обыск лабораторий Бьянки показал, что ее личные исследования отклонились в область астрономии – науки, которая особенно располагает к возникновению ересей.

Пауков непросто арестовать, но Бьянку заперли в камере в системе туннелей специализированной муравьиной колонии, выведенной именно для этой цели. Тут нет запоров и замков, но при попытке ухода без определенного запаха, который ежедневно меняется, она будет разорвана насекомыми на куски.

Стражники-муравьи у входа в колонию получают от Порции нужный кодовый феромон и обливают ее сегодняшним пропускным веществом. Ей надо уложиться в определенный срок, иначе по его истечении она станет такой же заключенной, как Бьянка.

Она ощущает укол вины из-за того, что собирается сделать. Бьянку уже должны были приговорить, но Порция полна воспоминаний об общении и сотрудничестве с сестрой. Потерять Бьянку – значит потерять часть собственного мира. Порция злоупотребила своей властью, чтобы получить возможность вернуть еретичку в лоно Храма.

Бьянка – крупный паук, ее педипальпы и лапы украшены абстрактными узорами в синем и ультрафиолете. Эти пигменты редкие, их изготовление требует немалого времени и затрат, так что их нанесение демонстрирует немалую влиятельность (нематериальную, но неоспоримую валюту), которая до недавнего времени находилась в распоряжении Бьянки.

«Привет, сестра. – Поза и четкие движения лап придают сообщению колючую вескость. – Пришла попрощаться?»