Частный детектив

– Ну, знаете!.. – возмущенно задохнулся Дюпон, покачав ногой, висящей в воздухе. – По-вашему, я настолько глуп, что не понимаю сказанного?

– Дело вовсе не в глупости.

– А в чем же, смею спросить?

– Вы толкуете сказанное на свой лад, вкладываете в слова робота смысл, которого в них нет, а понимать следует так, как он говорит.

– Что вы имеете в виду? – Дюпон все больше и больше ощущал, как проваливается в какие-то хитрые казуистические дебри.

– Биф, поясни.

– Охотно, Густав, – дернул головой Биф. – Дословно я сказал: «На этот вопрос я не могу вам ответить». Если бы я не знал, то ответил по-другому. Например: «Я не знаю, как это случилось».

– Ага, – крякнул Дюпон, до которого дошло, в чем тут суть. – Понимаю, но почему ты не можешь ответить?

– Мне бы не хотелось касаться этого вопроса, мистер Дюпон,– глухо отозвался робот.

У Дюпона брови взлетели вверх.

– Даже так? Получается, ты знаешь, почему погиб мистер Блэр, но не желаешь говорить?

– Не могу, – поправил его Биф, переступив с ноги на ногу. Пол под ним скрипнул. Что бы у него ни творилось в голове, но робот явно ощущал некое подобие неловкости, как отметил про себя Дюпон. – Именно не могу, хотя и хотел бы.

– Что значит, не можешь? Я не понимаю.

– Мне категорически запрещено это делать.

– Кем же?

– Мистером Блэром.

– Твоим бывшим хозяином?

– Именно.

– Вот теперь я окончательно ничего не понимаю, – нахмурился Дюпон. Он протянул руку к своей бутылке, оставленной на столе, сделал из нее пару больших глотков и, опустив на колено, постучал по ней пальцами. – Как твой хозяин мог запретить тебе говорить о его убийстве, если он уже был мертв?

– В вашем вопросе нет логики, мистер Дюпон, – важно заключил Биф. – Но я отвечу на него: он категорически запретил мне жаловаться на причину моих промахов по мишени. Я пытался объяснить ему причину, но он ничего не желал слышать и отдал четкий приказ никогда не говорить об этом.

– Процитируй этот запрет, чтобы мсье Дюпону все стало ясно, – подал голос Карстен.

– Как пожелаете, Густав, – глаза робота блеснули, когда тот повернул голову чуть влево. – Мистер Блэр в очень резкой форме сказал следующее: «Забудь обо всем, Биф, и не смей никогда мямлить о своих мелких проблемах».

– И ты действительно забыл? – уточнил Дюпон, поднимаясь со стола и приближаясь к роботу. Страх перед этой говорящей махиной у него несколько ослаб. Робот уже не казался Дюпону таким уж ужасным созданием.

– Я ничего не могу забыть. Но приказ хозяина я обойти не могу.

– Какая прелесть! Да ты, Биф, настоящий ходячий сейф для хранения конфиденциальной информации.

– Благодарю вас, мистер Дюпон.

Карстен расхохотался, закинув голову далеко назад.

Дюпон еще больше нахмурился.

– Что вам показалось столь смешным, мистер Карстен? – поинтересовался он у представителя «Меркьюри Роботикс».

– Ваша попытка сыронизировать, мсье Дюпон. Робот не понимает шуток и воспринимает все исключительно буквально.

– И вас также, подозреваю, смешит, что этот ходячий металлолом пудрит мозги мне, вашей конторе и полиции, не желая выдавать крайне важных данных, необходимых для ведения следствия по данному делу?

– А вот это как раз совершенно несмешно, – мгновенно посерьезнел Карстен. – Но одновременно и неважно – ни один суд не примет доказательств, предоставленных роботом.

– Почему же?

– Робот – это не система видеонаблюдения, а очень тонкий прибор, копирующий мышление человека. К тому же он не обладает правами, чтобы выступать в роли свидетеля.

– Возможно, но он владеет информацией, могущей сильно продвинуть следствие по этому делу. Почему вы не отмените этот дурацкий запрет?

– Увы, это невозможно. В Бифа заложено беспрекословное подчинение своему владельцу.

– Но ведь вы должны были предусмотреть какую-нибудь кнопку или не знаю, что там у вас встраивается для исключения подобных ситуаций.

– Если бы это было так, то никто никогда не стал окупать роботов в личное и не только пользование. Столь сложная система, способная не только запоминать разговоры и все увиденное, составляющее личную тайну владельца, но и анализировать, должна обладать совершенной защитой этой информации, и никто не смеет без ведома самого владельца пользоваться этой конфиденциальной информацией.


– Глупость какая-то! А если, как в данном случае, хозяин мертв?

– Тут уж ничего не попишешь, – угрюмо отозвался Карстен, отставляя на стол пустую бутылку и разглаживая морщинку на штанине безупречно отглаженных брюк.

– А почему бы в таком случае не поместить его на какой-нибудь стенд и не считать эту информацию? – никак не унимался Дюпон. Он не мог взять в толк, почему какая-то электронная штуковина сопротивляется воле своих создателей и водит за нос столько народу.

– Вы не совсем верно представляете себе, мсье Дюпон, как он функционирует. Повторюсь: это не система видеонаблюдения. Биф не записывает изображение, как это происходит с обычными следящими системами. В противном случае его память очень быстро переполнилась бы. То же самое происходит и со звуком. Биф анализирует получаемую информацию, преобразовывая ее в конкретные объекты, символы, образующие новые связи в его мозгу. На расшифровку этой мешанины может понадобиться не один год. Но, даже расшифровав эти связи, мы не сможем восстановить изображение или звук.

– Все настолько скверно? – Дюпон с плохо скрываемым раздражением окатил Бифа ледяным взглядом.

– Все настолько сложно и в то же время просто. К примеру, он, как и человек, не сохраняет изображение стола, когда смотрит на него, а отмечает лишь его признаки: объект является столом, имеет такие-то габариты, форму, текстуру, находится в окружении таких-то предметов и прочее и прочее.

– Благодарю за разъяснения, я понял, – удрученно покачал головой Дюпон. – Но ведь ваша компания также является владельцем робота? – сделал он последнюю попытку.

– В интересующий нас момент времени его владельцем являлся Гарри Блэр, и этим все сказано.

– Мда-а… – безнадежно протянул Дюпон. Он отнес пустые бутылки в мусоропровод и вернулся за стол, тяжело опустившись в кресло. – А нельзя ли отменить связь, отвечающую за запрет, наложенный мистером Блэром?

– Сначала ее необходимо обнаружить, а на это, как я уже сказал, может уйти несколько месяцев и более. К тому же для этого необходимы санкции следственных органов, ведь дело касается тайны, составляющей личную жизнь человека.

– Неужели прокурор не заинтересован в получении этой информации?

– Понимаете ли, – Карстен поерзал в кресле, будто ощутив некое неудобство, и задумчиво потер переносицу, – здесь сложилась довольно сложная ситуация. Общество и без того настроено в отношении человекоподобных роботов не столь радужно, а тут еще и человек погибает от руки машины. Прокурор и следователи прежде всего люди, и потому склонны примешивать к своей работе чисто человеческие чувства. По крайней мере мне так показалось. Тем более, наша компания никогда не даст стопроцентной гарантии, что блокировку удастся снять. Да и сколько времени на это потребуется.

– Понимаю. А эту блокировку не может отменить, к примеру, кто-либо из членов семьи мистера Блэра?

– Увы. Здесь налицо приоритетность запрета: Гарри был, так сказать, главным владельцем робота – договор оформлен именно на него. Остальные члены семьи вписаны ниже, и соответственно…

– Так что же вы в таком случае ждете от меня? Я тем более не смогу разговорить этого робота.

– А вдруг? Да и не в этом дело, – печально отмахнулся Карстен. – Мы заинтересованы именно в тщательном параллельном расследовании.

– Но что я смогу выяснить в этом деле такого, чего не смогла выявить полиция? Вы не боитесь впустую потерять свои время и деньги?

– В любом случае это лучше, чем сидеть сложа руки и ничего не делать, ожидая приговора. Вы представляете, какие убытки может понести компания, если суд вынесет решение о виновности робота? Если бы речь шла исключительно о финансовых потерях от данного инцидента, то, возможно, наша компания не проявляла столь сильного беспокойства. Но здесь речь идет о самом ценном, что есть у «Меркьюри Роботикс» – ее репутации. А потеря репутации может обойтись компании несравнимо дороже любых сопутствующих этому делу потерь.

– Согласен. Ну что ж… – Дюпон еще раз прочел документ, все еще открытый в голообъеме. – Кстати, у вас здесь сказано, что робот прошел все тесты без сучка и задоринки. А вы не тестировали его, случайно, на способность управляться с бейсбольной битой?

– Зачем? – недоуменно моргнул Карстен. – Все рабочие параметры, включая координацию и ориентацию в пространстве у него в норме.

– Вы не против, если мы это проверим?

– Что угодно, – почему-то обрадовался Карстен, вскакивая из кресла. Возможно, ему просто уже порядком наскучила пустая болтовня, а может, он принял это предложение за разновидность следственного эксперимента и возможность еще раз доказать уникальность своего робота.

Так или иначе, задор и заинтересованность его казались неподдельными, и Дюпон решил не затягивать с экспериментом. Пройдя в кладовую дома и порывшись там некоторое время, Дюпон наконец отыскал обшарпанную биту для крикета и пару мячей.

Вернувшись в кабинет, где его в нетерпении ожидал Карстен, Дюпон протер тряпочкой пыльную биту и вручил ее роботу.

– Я думаю, для данного эксперимента совершенно неважно, какую биту использовать. Тем более, бейсбольной у меня все равно нет.

– Согласен с вами – это не столь неважно.

Биф тем временем взвесил в руке биту, пристально оглядел ее и опустил руку, вопросительно уставившись на хозяина кабинета.

– Ну как, Биф, справишься? – подмигнул роботу Дюпон.

– Без проблем, мистер Дюпон, – кивнул тот тяжелой головой. – С этой битой даже проще – она практически плоская, с небольшой кривизной поверхности. Но я бы хотел посмотреть мяч, – протянул Биф руку.

– О, разумеется, – Дюпон кинул мяч роботу.

Тот, растопырив пальцы, ловко поймал его, оглядел со всех сторон, помял в ладони, провел по нему пальцами.

– Ну как?

– Мяч имеет незначительные несущественные отличия от бейсбольного.

– Это не помешает тебе?

– Нет.

– Тогда брось его мне.

Биф мгновенно подбросил мяч так, что тот лег точно в ладонь Дюпона. Тому осталось только сжать пальцы.