Безысходность

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ




Выходя из лифта на своем этаже, спустя два часа, Хлои услышала крики. Где-то происходила хорошая ссора на повышенных тонах с использованием нецензурной лексики. Она нахмурилась, подумав о том, сколько это будет продолжаться. Сейчас ей хотелось лишь забраться в кровать и забыть об этом дне.

Но уже через секунду Хлои поняла, что узнает женский голос.

Даниэль.

Она подбежала к квартире и распахнула дверь. В этот момент она услышала и второй голос, с которым спорила сестра. Файн замерла, остановившись в дверном проеме.

– Папа, что, черт возьми, ты здесь делаешь? – наконец выдавила она из себя, закрывая дверь.

Отец находился в коридоре между кухней и гостиной, в которой стояла Даниэль, практически прижимаясь к стене. Сестра выглядела одновременно взбешенной и перепуганной. Хлои еще никогда раньше не видела подобного страха в ее глазах.

– Хлои, я…

– Отличный вопрос, Хлои, – перебила его Даниэль. – Какого черта он тут делает? Он рассказал мне, что вы вместе обедали…

– Папа… Ты не можешь просто вваливаться сюда без всякого предупреждения, —сказала Хлои, игнорируя сестру. – Особенно в такое позднее время. Зачем ты пришел?

Она приблизилась, надеясь разрядить обстановку, и тут же получила ответ на свой вопрос. От отца сильно несло каким-то крепким алкоголем, что напоминало ей дешевый бурбон, который он некогда употреблял.

– Я просто хотел увидеться, вот и все, – пояснил он. – Приехал, а тут была Даниэль и…

– Я хочу, чтобы ты ушел, папа.

– Но я…

– Боже, почему ты не можешь просто поступить так, как тебя просят? – спросила Даниэль все еще повышенным тоном.

Эйден выглядел так, словно хотел что-то ответить, но передумал в последнюю секунду. Он отвернулся от Даниэль и на шаг приблизился к Хлои. Запах бурбона многократно усилился, что подтвердил и усталый блеск в его глазах. Отец был сильно пьян и сейчас им руководили лишь накопленные за двадцать лет эмоции.

– Папа… Что не так?

– Все в порядке, – ответил он. – Благодаря тебе я смог оплатить квартиру. Хорошо, когда о тебе есть кому позаботиться и…

– Не сейчас, пап. Пожалуйста… Мы с Даниэль хотим, чтобы ты ушел.

– Да, – выкрикнула Даниэль. – Ты не может просто врываться в нашу жизнь, когда тебе этого хочется! Я считала, что хотя бы в первое время тебе захочется побыть одному, гребанный уголовник.

Эйден нахмурился и уставился в пол. Это выражение лица вызвало у Хлои не жалость к нему, а лишь ненависть.

– Я все испортил, – происнес он. – Все, кого я люблю, не хотят обо мне даже слышать.

– Папа, ты…

– Я наберу тебя позже, – ответил он, а затем в последний раз взглянул через плечо на Даниэль. Та лишь отвернулась, чтобы он не видел ее слез.

Шаркающей походкой он вышел из квартиры и медленно закрыл за собой дверь. Услышав мягкий щелчок, Хлои обрадовалась, что он ушел. Возможно, это был первый раз в жизни, когда она искренне понадеялась, что больше никогда его не увидит. Подобное ранило сердце, но, с другой стороны, словно освобождало ее. Казалось, Хлои наконец-то удалось отпустить прошлое.

– Хлои, о чем ты только думала? – спросила Даниэль, быстро направляясь к гостиной. В какой-то момент Хлои показалось, что сестра сейчас обнимет ее, но та лишь остановилась и уставилась на нее. – Как ты умудрилась пообедать с ним?

– Потому что я сентиментальная дура, – ответила она. – Несколько дней назад он появился у моей двери, а я послала его. Потом меня замучала совесть и я предложила ему пообедать сама.

– Как… Как вообще ты могла так легко пойти на это?

– Это было не легко. Просто я думала о том, как он просидел за решеткой практически двадцать лет, возможно, сожалея о том, что понятия не имеет, как складываются наши жизни. Наверняка он мечтал увидеть нас. И мне стало его жалко.

– Ты чересчур сентиментальна, – тон сестры явно говорил о том, что это не комплимент. Скорее иначе. – И он сказал, что ты помогла ему оплатить счета или что-то там. Аренду? Хлои, ты правда одолжила ему денег?

– Даниэль… Я люблю тебя. Но это совершенно не твое дело. Это мои деньги и…

– Он помог убить маму, Хлои! Конечно, это мое дело!

– Даниэль…

Сестра лишь покачала головой и проскользнула в дальний угол гостиной, где стояла ее единственная сумка, которую она даже не распаковала. Схватив ее, она засунула внутрь еще несколько вещей, а затем направилась в сторону Хлои, глядя сквозь нее прямо на дверь.

– Куда ты идешь? – спросила Хлои.

– Домой.


– Даниэль, ты не можешь. Что если Сэм приедет туда за тобой?

– Мне легче столкнуться с ним, чем с собственным отцом. И раз он считает, что может приехать сюда в любой момент, когда пожелает, то твоя квартира для меня совсем не безопасна.

– Даниэль, не веди себя глупо.

Сестра обернулась и бросила на Хлои такой взгляд, что та невольно сжала кулаки, готовясь к обороне.

– Я прекрасно знаю, что ты была его любимицей, – сказала Даниэль. – И, честно говоря, меня это вполне устраивает. Но в данной ситуации глупо ведешь себя именно ты, Хлои.

Прежде чем она успела что-либо ответить, Даниэль открыла дверь и выскочила из квартиры. Хлои тут же дернулась за ней, но остановилась. Она видела сестру в таком состоянии бесчетное количество раз: когда она, будучи еще ребенком, не получала заветную игрушку; когда бабушке с дедушкой не нравились парни, с которыми она начинала встречаться в возрасте пятнадцати лет; когда они впервые вместе решили углубиться в детали дела об убийстве их матери.

Идти за ней не имело никакого смысла. Даже если Даниэль вернется к Сэму, Хлои ни капли не сомневалась, что сестра справится. Она была не из тех женщин, кто дважды позволит мужчине обыграть себя.

Тем не менее, возвращаясь в квартиру, Хлои почувствовала себя так, словно всех подвела. Даниэль была разочарована в ней, отец возложил какие-то немыслимые надежды, а в деле об убийстве Лорен Хилард не было ни малейшего продвижения. И даже в случае с Молтоном, хоть она и была здесь совершенно ни при чем, Хлои чувствовала себя так, словно предала его.

Завалившись на диван, она просто уставилась в пустоту. Переведя взгляд в угол квартиры, где еще две минуты назад стояла сумка Даниэль, Файн вдруг задумалась, как вообще жизнь может так быстро перевернуться с ног на голову. Ее мысли снова вернулись к Лорен Хилард, женщине, у которой, казалось бы, было все, к женщине, которая еще вечером радовалась встрече одноклассников, а спустя примерно двенадцать часов была жестоко убита.

Если работа чему-то ее и учила, так это тому, что жизнь может быть прекрасной и жестокой. Иногда это происходит одновременно. Вся суть, очевидно, заключалась в том, чтобы научиться принимать ее в любом проявлении.



***



Примерно в тот же период, когда они с Даниэль принялись разбираться в секретах прошлого их родителей, а ее дом был полностью окружен журналистами, кто-то из помощников Гарсии прислал Хлои письмо с информацией о психотерапевте в Бюро. В тот раз она просто отклонила предложение, но сегодня вдруг вспомнила о нем, пытаясь заснуть после ухода Даниэль.

В эту ночь ей едва удалось поспать. Большую часть времени Хлои размышляла о том, всем ли агентам-новичкам приходится начинать с раздела личной жизни и карьеры. Конечно, она прекрасно понимала, что дело ее отца было особым случаем, но все равно… Не секрет, что Файн не стала бы эффективным специалистом, не будь у нее проблем в прошлом.

Где-то между тремя и четырьмя часами ночи ей все же удалось заснуть. Но уже в шесть утра Хлои разбудил будильник. Она тут же села в кровати, понимая, что чем дольше пролежит в кровати, тем меньше будет мотивирована обратиться за помощью, которая ей действительно необходима.

Проверяя электронную почту, Хлои быстренько перекусила. Все это время она боролась с желанием позвонить Молтону. Также ее буквально давило желание связаться с Даниэль. Но это ничего не изменит, кроме напряжения в их и без того шатких отношениях. Неспешно переодевшись и собравшись, Хлои поехала на работу, по дороге набрав номер диспетчера и попросив соединить ее с кабинетом психотерапевта, женщины по имени Мэри Зигглер. Пообщавшись с ее секретарем, она назначила встречу на десять утра. Едва повесив трубку, Файн поймала себя на мысли, что уже ищет причину перезвонить и отменить все. Конечно, ей стоило вернуться в Барнс-Поинт. Но все, что ей пока удалось сделать там, это найти нелегала и поймать мелкого наркодилера. Не самая высокая производительность, учитывая полученное задание.

– Ну что, Барнс-Поинт? – раздался знакомый голос позади, когда Хлои внимательно изучала отчет криминалистов по поводу убийства Лорен Хилард.

У края ее кабинки стояла Роудс, просунув голову внутрь. В одной руке у нее была чашка кофе, а в другой – телефон. Выглядела Никки не лучше Хлои, заставив ее задуматься о том, что же произошло этой ночью у напарницы.

– Возможно, но чуть позже, – ответила она. – Я бы предпочла дождаться хоть каких-то результатов, прежде чем мы снова вернемся туда. После следующего посещения Барнс-Поинта я хочу вернуться в Вашингтон с именем убийцы.

– Понимаю, – сказала Роудс. – Извини. Просто во время восстановления я по уши была закопана в бумагах на протяжении нескольких месяцев. Одна лишь идея о том, чтобы выехать отсюда и просто поискать зацепки, уже будоражит мой разум.

Хлои кивнула, не зная, что ответить. Повисла неловкая пауза и она вдруг обратила внимание, что на часах уже 9:55.

– Мы можем обсудить это чуть позже? – попросила Файн. – Мне нужно кое с кем встретиться в десять.

– Конечно. Освободишься к обеду?

– Пока не знаю. Я напишу.

Роудс восприняла этот ответ как явный признак того, что Хлои на данный момент не собиралась болтать. Файн не хотелось показаться наглой, но в голове царил полнейший хаос. Они вежливо улыбнулись друг другу и разошлись по своим делам. Хлои подошла к лифту и направилась прямо к кабинету Мэри Зигглер.

Она понятия не имела, чего ожидать, но была удивлена, зайдя внутрь. Кабинет Зигглер ничем не отличался от всех остальных. Он был чуть больше, чем у Гарсии, но все же меньше, чем у Джонсона. У стены напротив стола Мэри стояли два мягких кресла. Как только Хлои вошла в кабинет, Мэри Зигглер подняла на нее свои ясные глаза, скрываемые под маленькими очками для чтения, и тепло улыбнулась.

– Агент Файн, – поприветствовала она. – Проходите.

Хлои села на одно из мягких кресел, удивившись тому, насколько приятным и уютным оно оказалось.

– Кажется, я слышала ваше имя несколько месяцев назад, когда дело вашего отца попало к вам в руки, – продолжила Зигглер. – Кое-кто из руководства был уверен, что вы непременно зайдете ко мне. Могу я поинтересоваться, почему вы решили этого не делать?

– Честно говоря, я и не собиралась, – ответила Хлои. – Я не из тех, кто любит обсуждать собственные чувства, понимаете?

– Большинство людей в вашей сфере этого не любят, – улыбнулась Зигглер. – Что же изменилось? Почему вы решили прийти сюда сегодня?

– Ох, то есть вот так, – нервно усмехнулась Хлои. – Прямо с порога?

– Это еще одна вещь, которая присуща большинству агентов, особенно тех, кто выбрал программу ПНП: вы не любители светских бесед, – со смехом ответила Зигглер, откинувшись на спинку стула. – Тем не менее, можем просто поболтать, если хотите.

– Боже, нет. Вы правы, лучше уж прямо к делу.

– Поэтому я повторю свой вопрос, – вежливо сказала Мэри. – Почему вы решили прийти сюда сегодня?

Хлои принялась медленно пересказывать ситуацию, начав с появления отца на ее пороге. Она также отметила начало новых отношений, хотя не стала указывать имя. Зигглер в любом случае никому не раскрыла бы конфиденциальную информацию по своему клиенту, но ей просто не хотелось вклинивать в эту историю Молтона. Она закончила тупиком в расследовании в Барнс-Поинте и сценой ссоры между ней самой, Даниэль и их отцом прошлой ночью.

Взглянув на часы, висевшие на стене, Файн поняла, что на все это ушло ровно шестнадцать минут. Удивительно, ведь по ощущениям ее рассказ длился не более пяти.