Юлий Ким

 
 
Зачем курить табак? Его должны мы нюхать!
 
На что ж его искать — чтоб тут же и пожечь?
 
А ты вот начини себе ноздрю одну хоть
 
Да душу прочихни — и словно камень с плеч!
 
 
 
Был Петр — великий царь! Напрасно только детям
 
Он завещал сей грех — куренье табаку.
 
Ах, если бы они грешили только этим,
 
Я кой бы как привык к смердящу чубуку.
 
 
 
Уж если злобный рок занес тебя в конюшню.
 
Кругом тяжелый дух, и слякоть, и навоз —
 
Скорей тогда прими хорошую понюшку
 
И начихай на все! И вновь набей свой нос.
 
 
Однако недолго длится одиночество почтенного старика. Его обнаруживают и вскоре устраивают пышное приветствие. 
Хор 
 
 
Ой, шум, суета!
 
Кто стучится в ворота?
 
Ой, кабы ведать-знать.
 
Кому двери отворять!
 
— Отворяйте двери-те!
 
Кто стучит, проверите.
 
Раз!
 
И два!
 
И слава и хвала!
 
Слава и хвала!
 
Слава и хвала!
 
 
 
А кого встречаем?
 
Кого величаем?
 
 
 
— Мы встречаем Стародумушку,
 
Величаем Любомудровича,
 
Сударика Благомыслова,
 
Что из роду Надоуминых!
 
 
 
Свет очей, души приятство,
 
Чтя всех пуще мы тебя,
 
Ах, не льстимся на богатство.
 
Дай нам глянуть на себя!
 
 
 
Как у нашего Стародумушки
 
Головушка-голова — по-хорошу бедова,
 
По-хорошу бедова — сундук денег добыла,
 
Сундук денег добыла — оттого-то, знать, бела!
 
Государь ты наш Стародумушка,
 
Достань из сундука три новых пятака:
 
Как первый пятак — старым бабам на табеле,
 
А другой пятак — мужикам на кабеле,
 
А последний-то пятак — подари наем просто теле!
 
Ура! Ура! Ура!
 
 
Пышный прием со всем его наивным подхалимажем из своего угла комментирует Правдин. Мы его трактовали так: молодой, да ранний. Этакий цинический первач. 
 
 
Черт подери их всех подале!
 
Каков прием!
 
Теперь небось пойдут батальи
 
Над сундуком.
 
Пожалуй, так недолго дяде
 
Свихнуться в этом машкераде —
 
И поделом!
 
 
 
Он хочет жить с волками молча.
 
Нашел ягнят!
 
А с ними надо выть по-волчьи.
 
Не то съедят!
 
А про любовь, и честь, и душу
 
Детишки, может, будут слушать,
 
И то навряд.
 
 
 
Ах, кабы я родство и связи
 
Имел, как он!
 
Давно б из грязи вышел в князи.
 
Вершил закон!
 
А так — всю жизнь копить тысчонки.
 
Чтоб их отдать пустой девчонке?
 
Смешно, пардон!..
 
 
Между тем по подворью бродят без дела Митрофановы учители: отставной солдат Цыфиркин да бывший семинарист Кутейкин, никому до них дела нет. Они и поют: 
 
 
 
У кого есть глупо дитятко.
 
Неразумное, хоть брось?
 
Вы подите, нас найдите-тко.
 
Вразумим его авось.
 
Чай, вдолбим науку олуху.
 
Да родные пособят.
 
Что не примет через голову.
 
То воспримет через зад!
 
 
 
Просим ваше благородие
 
По алтыну за урок.
 
Да за тупость-то отродия
 
В год накиньте пятачок.
 
Неученье — темень дикая,
 
А ученье вроде свет.
 
У кого есть глупо дитятко?
 
У кого их только нет…
 
 
Митрофан же в предвкушенье скорого богатства об ученье не помышляет. «Час моей воли пришел! — кричит он. — Не хочу учиться, хочу жениться!» И запрыгал, и заплясал, а с ним. по мысли режиссера — несметные полчища таких же Митрофанов заплясали, запели по всей Руси: 
Сидит малый на возу.
Хочет ехать во поле —
А у мерина его
Клопы копыта слопали!
Эгей!
Сидит кура на насесте,
Ждет-пождет петуха,
И неведомо невесте.
Что сожрали жениха,
Ха-ха!
Ты моя душечка.
Да ты голубушка —
А выйди на часок
Да погулять в лесок!
Да не пужайся, что ты, Господи!
Отец запорет, чай, не до смерти!
Сидит барин в кабинете.
Деньги прячет про запас,
А того, дурак, не знает.
Что подохнет через час!
Эгей!
Не люби меня, отец.
Не люби меня, родня —
Ты люби меня, маманя.
Ведь иссохнешь без меня!
Ха-ха!
А вот полтиннички —
А я их спрятаю!
А вот калачики —
А я их стрескаю!
А вот кобыла, глянь, богатая —
А я посватаю!
Я не побрезгаю!
Эх, барыня-барыня!
Сударыня ты моя!
Матушка, однако, уговаривает Митрофана поучиться хоть для вида, чтоб прибывший дядюшка оценил, по крайней мере, усердие. Только Митрофан сел за грамматику с арифметикой, как появился главный наставник, Адам Адамыч Вральман, недообрусевший немец, как выяснилось впоследствии — бывший кучер, коего потому и взяли в учителя, что немец. Он здесь за приживала и потакает всем капризам барича — при этом в душе вполне издеваясь над ним: 
 
 
Митрофанхен, друк мой, сфетик!
 
Ты послушай старишка:
 
Никакой грамматик и ни арихметик
 
Не нужны твоей башка!
 
И зашем привез царь Петер
 
Для навоз одеколонь?
 
Как это по-русски будет, доннер веттер…
 
Этот корм — не в этот конь!
 
 
 
Проживешь и так отлишно.
 
Будешь с места брать галоп!
 
В матушка Россия голова излишна.
 
Был бы только крепки лоп!
 
А зашем вам Аристотель?
 
От нефо тоска и скук!
 
Как это по-русски будет, думкопф тойфель…
 
Этот гусь — свинье не друк!
 
 
 
Ваш страна — особый слушай:
 
Разобраться мудрено,
 
Кто у вас ушитель, кто обычный кутшер,
 
Или это все одно?
 
Как приятно чужестранцу
 
Полушать у вас приют!
 
Как этот по-русски будет, айн унд цванцихь…
 
Был бы шея — есть хомут!