Разоблаченная (ЛП)

Я отталкиваю себя от него ради его же блага. Я не могу позволить ему пострадать из-за меня.
Однако ему уже больно. Это написано в его глазах, и это, в свою очередь, ранит мое сердце словно нож.
Я отхожу, и это похоже на дежавю. Логан передо мной, ты позади меня, ждешь. Машина. Лен. Моя сердечная боль, моя печаль и замешательство. Я хочу его, но я не доверяю себе. Я не доверяю своему видению будущего с ним. Доверяю ли я ему? Я не знаю.
Ты позади меня, в Майбахе. Ты не вышел. Твои глаза ‒ воплощение темноты. Непостижимые. Загадочные. Ты идеальный, как обычно идеальный, неприкасаемый, будто высеченный из живого мрамора.
Лен открывает дверь одной рукой, держа в другой пистолет, скрытый из виду. Ты не придвигаешься ко мне. Ты даже не смотришь на меня. Ты сверлишь глазами Логана, но я не знаю, о чем ты думаешь. Что ты чувствуешь.
Я знаю, о чем думает и что чувствует Логан, потому что все эмоции написаны у него на лице, ему наплевать, что кто-либо увидит или подумает.
Он существует. Он просто есть.
Но я в движении, и тело в движении остается в движении. Я не могу остановить это. Я не могу сбежать к Логану, не сейчас. Возможно, никогда. Он слишком хорош для меня, слишком настоящий, чересчур.
Слишком реальный.
А я...?
Я призрак.
Призрак по имени Изабель.
ГЛАВА 6
Ты долго молчишь, а я наблюдаю за тобой, за тем, как ты усердно что-то обдумываешь, словно решаешь, рассказывать мне это, либо же нет. Не знаю. Мне никогда не удавалось прочесть тебя.
‒ Икс... ‒ Твой голос спокоен, более тихий, чем обычно.
‒ Логану удалось узнать мое имя.
‒ Это он так решил? ‒ В голосе уверенность, беспечность.
‒ История, рассказанная им, имеет смысл, ‒ говорю я.
‒ И? Какое же твое новое имя? ‒ пренебрежительно произносишь ты.
‒ Изабель Мария де ла Вега Наварро, ‒ произнося это, я пристально смотрю на тебя. ‒ Это испанское имя.
Некоторое время ты молчишь, и я вновь не знаю, как расценивать данное молчание.
‒ Значит, теперь ты Изабель?
‒ Я не знаю. В этом-то и вся проблема. Я не знаю. Ничегошеньки.
‒ Нет, ты знаешь. Ты знаешь, кем на самом деле являешься. ‒ Ты ерзаешь на стуле, и я вижу темные круги у тебя под глазами, ты не побрит, на лице отросшая щетина. ‒ Ты ‒ Мадам Икс. Я ‒ Калеб Индиго... ‒ начинаешь ты.
‒ Да? Разве?
‒ Как только ты начнешь задавать вопросы, то уже не сможешь остановиться, Икс. Это как кроличья нора: стоит тебе в нее шагнуть, и ты не сможешь удержаться от падения.
‒ Забавно, ‒ говорю я. ‒ Логан говорит нечто очень схожее на твои слова.
‒ Неужели, ‒ хоть это и выглядит как вопрос, но больше походит на утверждение.
‒ Да. ‒ Паника продолжает наполнять меня, проталкиваясь в разум, но я как-то научилась справляться с этим. Говорить, несмотря на дрожь во всем естестве.
‒ Он сказал, что мне не удастся уклониться от ответов, как только я начну задавать вопросы.
‒ Мне все равно, что там говорит Логан. Он ‒ никто. ‒ Еще ближе.
Я чувствую тепло твоего тела, вижу, как мышцы напрягаются под тканью костюма. Твои глаза красные, словно ты не спал даже той малой доли, к которой уже привык.
 
‒ Он не «никто». Не для меня. Мне важно, что он говорит.
‒ Почему?
‒ Потому что он говорит мне правду, Калеб.
‒ Откуда тебе это знать? ‒ Твоя рука опускается мне на бедро.
Я отталкиваю ее с необычайной силой, что шокирует и меня, и тебя.
‒ Нет. Не смей ко мне прикасаться.
Я чувствую, как во мне закипает ярость. Гнев. Я злюсь на тебя. На Логана. На все происходящее.
‒ Откуда тебе знать, что он говорит правду? ‒ отвечаешь ты. ‒ Он мог попросту выдумать все это.
‒ Я просто знаю. Я долго над этим размышляла, ‒ говорю я. ‒ Дело в том, что все эти вопросы я могу адресовать и в твой адрес. Как я могу знать наверняка, что все сказанное тобой является правдой? Во что я верила? Кому доверяла?
Ты вздыхаешь.
‒ Человеку, который всегда был с тобой рядом.
‒ А почему ты был рядом? Что ты с этого имел? Если не брать в расчет, что у тебя был свободный доступ к десяткам женщин, я бы назвала это лишь действом для легкого секса. Пленницы, если пожелаешь.
‒ Это вовсе не то, кем ты для меня являешься, Икс.
‒ Прекрати называть меня так, ‒ выкрикиваю я. ‒ Я больше не чертова Мадам Икс.
‒ Тогда кто же ты?
‒ Я НЕ ЗНАЮ! ‒ первые два слова я просто воплю, а третье ‒ лишь выкрикиваю. Даже Лен поворачивает голову в мою сторону и смотрит.
‒ Так что же, мне называть тебя «Неизвестная»?
‒ Не издевайся надо мной, Калеб Индиго, ‒ мой голос резок, словно лезвие ножа.
‒ И не собирался. Издевки ‒ не мой стиль.
‒ А каков твой стиль? Сутенерство? Проституция? Кто эти девушки, которые, как они считают, сейчас в безопасности? Они по-прежнему проститутки. Просто, сейчас они работают на тебя, и ты их единственный клиент. Пока ты не продашь их кому-то по самой высокой цене, и они не станут невестами-рабынями. Ты убеждаешь их, что у них есть выбор. А есть ли он у них на самом деле? У Рейчел его нет. Если она опять вернется на улицу, то вновь превратится в шлюху и наркоманку Дикси. Так что сейчас она всего лишь твоя шлюха, а ты ‒ ее наркотик. У нее нет выбора. ‒ Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, позволяя правде срываться из уст. ‒ Она такая же, как я. Ни больше и ни меньше. Мы ‒ твои шлюхи. Мы ‒ твои наркоманы, которые жаждут своей дозы. А ты ‒ наш наркотик, который бежит по венам.
‒ Ты не понимаешь, о чем говоришь, Икс, или Изабель, кем ты там себя возомнила.
‒ Не важно, кто я. И, кстати, Калеб, ‒ я позволяю тишине, глумящейся над нами, зависнуть в воздухе. ‒ Я задам тебе один вопрос, и ты ответишь мне правду, или клянусь, я никогда больше не заговорю с тобой.
‒ Хорошо, ‒ спокойно произносишь ты.
 
‒ Как ты нашел меня?
Вздох. Свидетельство, что ты сдаешься.
‒ Тебе делали микро-пластику. Вживили чип. Я заплатил хирургу, который по крупицам собрал твое лицо, два с половиной миллиона долларов.