Властный (ЛП)

Я тонула в его голубых глазах, пока мы оба хватали ртом воздух. Однако Оникс молчал, просто уставился на меня, рассматривая. Мне снова захотелось заглянуть в мысли этого человека. Оникс сполз с кровати, срывая с меня шорты и нижнее белье.
Это не было нежно или мягко. Нет, это было грубо и жестко, словно он хотел меня так сильно, что не мог больше сдерживаться.
Он быстро приподнял мои бедра, и ртом прижался к моей киске. Я тянула за манжеты, пока мое тело обжигало огнем. Оникс сильно посасывал клитор, надавливая мне на живот. Я попыталась пошевелиться, но была настолько растеряна, что не знала, оттолкнуть его или заставить сосать сильнее.
Он задействовал свои пальцы, медленно продвигаясь внутрь меня, одновременно втягивая клитор в рот, и я уже находилась на грани. Еще чуть-чуть и я уже была готова кончить.
Вращая бедрами, я почти добилась своего и задрожала всем телом. Этот оргазм обещал быть умопомрачительным, и я была к нему готова.
Но Оникс остановился, и я застонала от разочарования.
— Кончишь только от моего члена. — он подполз выше и вошел в меня до самого основания. Выгибаться было невозможно, потому что вес его тела прижимал меня к кровати, но я все равно старалась крепче прильнуть к этому мужчине.
Он входил и выходил из меня так жестко и так быстро, что из глаз сыпались искры. У меня были связаны руки, но меня это особо не раздражало. Было что-то в том, чтобы отдать свой контроль мужчине. Это, наоборот, возбуждало. Жаль только, что им оказался Оникс.
Он согнул мои колени и приподнял задницу, входя еще глубже. Все это снова подвело меня к краю. Киска сильно сжалась, когда разряды электричества волной распространились по всему телу.
Я ощущала себя потерянной, но чувствовала, как Оникс все еще пульсировал внутри. Когда он протянул руку между моих ног, сильно сжав чувствительный бугорок, мое тело снова взорвалось. Этот оргазм был более интенсивным, и я громко закричала.
Я чувствовала, как поток моих соков стекал по ногам, и я не контролировала себя под воздействием оргазма.
— Да, черт возьми, — прорычал Оникс, замирая и кончая прямо в меня.
Воздуха не хватало. Ко всему прочему, Оникс навалился на меня всем телом.
Я чуть-чуть подвинулась и вдохнула немного кислорода. Прошло несколько минут, прежде чем Оникс слез с меня. Сперма вытекла, скатившись по моей заднице на кровать. Но меня беспокоило не это. Я что описалась во время секса? Что это была за жидкость?
Я очень смутилась. Никогда раньше со мной такого не происходило. Ощущения были потрясающие, но если это была моча, то всё просто отвратительно.
— Что это было? — прошептала я, на самом деле не желая знать.
Оникс перекатился ко мне, просунув свою ногу между моими и положив руку мне на живот.
— Ты чертовски сексуальная. Не знал, что ты способна на струйный оргазм.
Меня охватила паника.
— Струйный оргазм? Что это, черт возьми, такое? И, пожалуйста, скажи, что это не моча!
Он усмехнулся, что глубоко меня задело. Оникс не часто делал это искренне, но, когда подобное случалось, я чувствовала себя некомфортно.
— Приятно сознавать, что я единственный, кто тебя до него довёл.
Его губы нежно коснулись моих, что было не очень похоже на Оникса.
— Довёл?
— Это было похоже на все предыдущие оргазмы?
Румянец залил мои щеки, и я понятия не имела почему.
— Нет.
— Он был более интенсивный, и сердце билось сильнее, верно? Это все точка G, детка.
Я откатилась от него, затем замерла.
— Можешь снять с меня наручники?
Оникс расплылся в улыбке.
— Да.
Он был похож на гордого павлина, а я была просто размазней. Тело расслабилось, в то время как разум отключился, а мое сердце, ну… эта мышца была просто бесполезна и поэтому я не понимала, нравился мне Оникс Блейк или я ненавидела его.
Неужели это стокгольмский синдром? Нет, этого не могло быть, потому что я определенно испытывала противоречивые чувства по поводу всего, что касалось Оникса Блейка. Честно говоря, я, возможно, и не знала, что чувствовала и рационально ли поступала, но единственное, что осознавала точно — этого мужчину я воспринимала как-то иначе.
 
Более того, когда мое тело успокоилось после столь яркого оргазма, я поняла одну вещь… никто и никогда не доводил меня до такого состояния, как Оникс Блейк, и я была уверена, что никто и никогда не сравнится с ним.
  
23
 
ОНИКС
ДЕСЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ
Оставлять Торрин этим утром, не сказав ни слова, не входило в мои планы. Может, я и был бессердечным ублюдком и смог проигнорировать ее, но у меня для этого были веские причины. Все изменилось между нами после того умопомрачительного секса. Я был почти уверен, что Торрин до сих пор ненавидела меня, но частично смирилась с тем, что жаждала меня так же сильно. Я бы мог заполучить ее, если бы захотел, потому что просыпаться каждое утро с ней оказалось не так уж плохо.
Менее получаса назад мне позвонила Джуди, наша старшая медсестра, и сказала, что пришло время. До назначенного срока оставалась меньше недели, но некоторые вещи я не мог контролировать, как бы сильно ни старался. Поскольку было четыре часа утра, я оставил Торрин спящей в постели, обнаженной и удовлетворенной. В моем мире дела не могли ждать.
Я в рекордно короткие сроки добрался до дома на Корбин-авеню. Это был дуплекс (прим. пер.: дуплекс — дом для двух семей. Поделён вертикально на половины — две отдельные квартиры). Мы разместили здесь четырех женщин. На каждой стороне с двумя спальнями жили по две суррогатные матери. Дом был расположен на частном участке площадью в два акра, окруженном фермами. Мы построили каждое здание таким образом, чтобы все было идеально: с огороженным задним двором, гаражами и всем необходимым для спокойного проживания, в котором нуждалась суррогатная мать.
В настоящее время у нас поочередно работали шестнадцать суррогатных матерей. Этническая принадлежность, цвет глаз, кожи учитывались в списках заказчиков. Именно так работала система. Мы подбирали для матери донора спермы, чтобы он был как можно ближе к генетике приобретающих детей родителей, и наоборот. У нас в штате был репродуктолог, который контролировал инъекции и процессы оплодотворения. У нас даже была небольшая лаборатория, где мы использовали яйцеклетку матери и ее второй половинки, как при традиционном суррогатном материнстве. Наше преимущество — это отсутствие бумажного следа. Никто никогда не узнает, как был зачат ребенок. И не узнает, было ли это усыновление, как в некоторых ситуациях, с которыми мы сталкивались, когда и мать, и отец не могли участвовать в процессе оплодотворения.
Независимо от обстоятельств, мы защищали детей наших клиентов. Иногда, как в случае с Ланье, яйцеклетка принадлежала нашей суррогатной матери, а сперма — отцу. Вот почему они так сильно держались за этого ребенка. Они знали, что если я расторгну контракт, то не отдам им малыша, который фактически был биологическим ребенком Малькольма.
Почему они не использовали традиционное суррогатное оплодотворение? Что ж, Кеннеди не могла иметь детей, а они с мужем хотели ребенка, который был бы как можно больше похож на нее. Никто и нигде не мог такое организовать. Хотите верьте, хотите нет, но мы на сто процентов гарантировали, что у ребенка будут определенные черты заказчиков. Штатным врачам за это хорошо платили. В каждый этап были вовлечены будущие родители, в то время как наши суррогатные мамы не знали, для кого вынашивали ребенка. Это защищало всех участников сделки. Да, суррогатные матери разговаривали с родителями по телефону, но именами и личной информацией они никогда не обменивались. Это было частью контракта в обоих направлениях.
Кто-то считал наше занятие неэтичным. Для нас это был бизнес.
Один клиент однажды сказал мне, что ребенок — это целая жизнь.
Нет, дети являлись для меня товаром, который я продавал. Я сам являлся результатом связи своей матери и ее любовника. Она отдала меня в приют для амишей в надежде, что ее муж-придурок меня не обнаружит. Эдриан Блейк был извращенным сукиным сыном и все это время знал обо мне. Он даже оставил свой след в моей жизни, дав мне свою фамилию и заплатив приюту за то, чтобы тот содержал меня. Я даже не имел шанса на усыновление.