Измена. Право на семью (СИ)

— Черт, — сжимаю кулаки и закрываю глаза.
Несколько минут медитирую и выезжаю за ворота. Отвлекаюсь на дорогу, светофоры, знаки, и возбуждение отпускает меня, однако только стоит зацепить мыслями образ моей ненаглядной жены, как меня начинает накрывать.
— Да куда ты прешь, урод?! — рявкаю я на белый хэтчбек, который нагло меня подрезает, и бью ладонью по рулю.
Нагнать, вытащить из машины и отмудохать. Из меня прет агрессия. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Все внимание на дорогу и тихую музыку. Я спокоен и умиротворен, но это не помогает.
Всю дорогу я-то рычу, то клокочу, то матерюсь, и неважно: соблюдают или не соблюдают правила дорожного движения другие водители. Меня всё бесит, раздражает и нервирует.
С ругательствами и матерками паркую машину во дворе унылой многоэтажки. Пять минут сижу в тишине, затягиваю галстук и выхожу. Ничего примечательного. Типичная детская площадка, газончики с печальными полудохлыми цветами. В принципе, неплохо. Не бизнес-класс, конечно, но чистенько, дворник сердитый метет крыльцо у одного из подъездов.
— Какая тачка, — в нескольких шагах останавливается на электросамокате угловатый подросток с огромным красным прыщом на носу. Переводит на меня взгляд. — А я тя тут не видел раньше.
— Шуруй отсюда.
— Я бы тебя по тачке запомнил, дядь, — щурится. — К шкуре что ли какой приехал?
Я молча приподнимаю бровь. Улыбается, обнажая крупные зубы в брекетах.
— Я даже знаю к какой.
— Да ты что?
— Ага, — трет нос. — Вчера угорали над телкой, которая устроила тут шоу со слезами, криками на грузчиков и жалобами подружке по телефону. Задница у нее, конечно, огонь. Мы заценили.
Тужится, нарывается на неприятности и играет уличного альфача, брекеты которого оплатили его родители.
— А че ты ее сюда-то притащил, — окидывает меня оценивающим взглядом, затем кивает на машину. — При деньгах же. Или ты просто водила?
— Не твоего ума дело, — прячу руки в карманы и неторопливо шагаю ко второму подъезду.
— А зовут-то ее как? — едет за мной.
— Так понравилась?
— Я могу за отдельную плату палить, будет ли еще к ней кататься на рандеву.
— Ты и такие слова знаешь?
— Я так-то умный, — хмыкает. — Пять тыщ в неделю, дядь, и будешь обо всем в курсе. Двадцать за то, чтобы морду начистить новому хахалю.
— Ты-то и начистить? — удивленно оглядываюсь.
— Так я не один буду. По пятере на каждого, — уходит на самокате влево и резко равняется со мной. — У меня все продумано.
— А потом на малолетку загремишь, — сворачиваю к подъезду, — а тем, у кого брекеты там тяжко.
Недовольно фыркает:
— Ну, как знаешь, дядь, но твою телку тут без внимания не оставят.
— Пусть кроме внимания готовят чемодан денег, — притормаживаю у железной двери.
— Подтверждаешь, что все бабы продажные?
— Не все, но с теми, кому не интересны деньги, — оборачиваюсь, — сложно.
— Короче, бабки рулят, — недовольно подытоживает мой юный друг. Чешет щеку и торопливо проговаривает. — Код от домофона: звездочка, решетка один один четыре два, если опять не поменяли.
Набираю продиктованную комбинацию. Раздается тихий писк и дверь открывается.
— Благодарю.
— Ты, короче, подумай о моем предложении, — медленно едет мимо крыльца и косит на меня взгля. — У меня здесь есть надежные люди.
— Катись уже отсюда, мамкин гангстер, — провожаю его обескураженным взглядом. — И на самокате своем не гоняй.
— Кстати, ты тачку припарковал там, где особенно любят гадить голуби, — оглядывается. — Место поэтому свободное.
Перевожу взор на машину и меланхолично наблюдаю за тем, как над ней пролетает сизый голубь и сбрасывает снаряд мне на капот. Ну, не бежать же мне за ним с криками и оскорблениями. Это всего лишь птица. Наглая, мерзкая и противная птица.
— Я же говорил, — ржет, как конь, и к машине летит второй голубь. — Ща тебе устроят массированную бомбардировку.
Скрипнув зубами в бессилии перед крылатыми созданиями, захожу в подъезд. Жду лифт, который прибывает со зловещим скрипом. Вот будет номер, если я еще ко всему прочему застряну между этажами, но доезжаю до места назначения без происшествий, внимательно изучая рекламу на стенах кабинки.
 
У двери новой обители Лады стою около минуты. Я не хочу ее видеть, но все же нажимаю на кнопку звонка несколько раз. Скрежет ключей в замочной скважине, и дверь распахивается.
  
Глава 37. С Викусей ты налажал, Валер
 
— Что тебе не так? — шагаю в небольшую кухню.
Квартира — не хоромы и могла быть уютной, если бы Лада потрудилась вещи разложить, но… Тут полный бардак. Коробки не разобраны, раскрытый чемодан со шмотками валяется в прихожей.
— Что не так? — шепчет Лада. — Да это не квартира, а клоповник!
Разворачиваюсь к ней:
— Не бывала ты в клоповниках. Ты написала, чтобы я срочно приехал, потому что у тебя что-то случилось.
— Это случилось! — она разводит руки в стороны. — Я не хочу тут жить!
— Так не живи, — вскидываю бровь.
Я едва держу себя в руках. Во-первых, Лада напрашивается на отрезвляющую пощечину, а, во-вторых, после я сорвусь и соседи через тонкие стены услышат крики и стоны. И чувствую к себе гадливость, что не могу взять контроль над желанием, причиной которого стал коротенький халатик.
— Валер, — Лада медленно развязывает пояс, распахивает полы халатика и делает ко мне шаг. — Что ты такой бука?
Еще один шаг. Я резко открываю дверь в ванную комнату, заталкиваю туда взвизгнувшую Ладу и с громким хлопком запираю ее.
— Валера! — рвется ко мне.
— Охладись, — приваливаюсь к двери спиной.
— Да что с тобой?
— Я, как приличный мужчина, не выкидываю тебя на улицу с голой жопой, Лада, — ослабляю галстук. — У тебя есть шанс для маневра, крошка. Квартиру я тебе снял почти на год. Ищи работу, или учись хорошо для стипендии. Все в твоих руках. Может, подвернется другой мужик, который оценит твои таланты, но я пас.
— Что?
— И в следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем отправлять фотографии жене своего котика, — приглаживаю волосы. — Хитрости тебе не хватает. Ты либо подружек вполуха слушаешь, потому что считаешь себя самой умной, либо они такие же.
— Ты сказал, что вышли на новый уровень!
— И на этом уровне, Лада, я тебя оставляю, потому что у меня с женой сейчас тоже новый виток, и… — хмыкаю, — он меня волнует сильнее.
— Урод! — яростно тарабанит по двери.
— Там условия игры пожестче, — медленно выдыхаю. — В тебе нет вызова, Лада.
— Я солью в сеть все фотографии и видео с тобой! Каково будет твоей жене, когда все узнают, что у тебя была другая баба?
— Если ты самоубийца, то велкам, Ладушка, — похрустываю шеей. — И не будет у тебя больше простора для лавирования. Пастух терпеливо относится к женщинам, но не дразни его. Какая же ты тупая… — смеюсь. — Боже, и я купился.
— Потому что ты кобель! — рявкает Лада.
В кармане вибрирует телефон, и я несколько секунд недоуменно пялюсь на экран, на котором высвечивается “Пастух”.
— Жена звонит?!
— Вот сволочь, — смеюсь я. — Неужели под крыло взял кривозубого самокатчика? — принимаю звонок и прикладываю смартфон к уху. — Мне ждать толпы подростков с битами?
— Возможно, — голос у Юры спокойный. — Но одышки не слышу, пупсик. Или вы еще не начали?
— Ты как все успеваешь?
— Хобби у меня такое — все знать, — Юра зевает, — ведь со знанием не будет терзать совесть, когда тебя привезут в больницу с пробитой головой и раздавленным хозяйством.
— С этим понятно, Юр, но детей-то зачем в это все втягивать?
— Они сами напрашиваются на неприятности, — печально вздыхает. — Лучше пусть из-за тебя их поставят на учет, чем из-за какого-нибудь бедолаги, которого поймают в подворотне, чтобы отжать кошелек и телефон. И я зубастику пообещал, что накину сверху, если ты живым останешься. Ты же знаешь, в пубертате мозги совсем не варят, вот я и озаботился, чтобы он не взял грех на душу. Сыграл на жадности.