Янтарные глаза

— Я знаю. На это я и рассчитываю. Рут, мне нужно, чтобы ты рассказала мне все о человеке, который прилетел на Д-альфу из космоса.
— Но фомальх… — она осеклась.
— Фомальхиванин,— выразил согласие Лукас.
Рут Дэш потрясенно на него смотрела. От кокетливой улыбки и настроя на легкое общение не осталось и следа. Она несколько раз открывала рот, чтобы заговорить, но не издала ни звука. Лукас смотрел на ее бесплодные попытки произнести хоть слово. И как она сама удивлена, что вдруг лишилась дара речи.
— Ну, для начала, как его зовут? — осторожно подсказал он.
— Я… Я этого… Он… У него… У него такое имя, совсем непонятное. Ты бы все равно… Это… это… это бы тебе все равно ничего не сказало.
— Что это за человек? Какой он?
— Такой… такой средний.
Оцепенение вдруг прошло, она начала торопливо и сбивчиво говорить:
— Он… он чуть выше меня, но очень крепкий. Это даже некрасиво, когда просто… когда у кого-то плечи и грудь такие… ты понимаешь. Но он не толстый, не полный — вообще нет… Не медведь, не мужлан неповоротливый. Скорее даже стройный. Только мышцы и кости. Такой гибкий… немного…
Настоящее блаженство — слушать это, когда сам стоишь полуголый, разговариваешь с красивой женщиной и хорошо знаешь, что за последний год значительно одряхлел!
— Прекрасно представляю,— проронил Лукас.— Что дальше?
— Еще… еще у него светлые волосы. Прямо светлые, у них такой… такой золотистый оттенок, который обычно получают перекисью. Длинные, где-то до лопаток. Удивительно густые. Ну, то есть не то чтобы я их трогала, нет! Я… просто его волосы… В общем, оттенок правда странный. Хотя сомневаюсь, что он их красит.
Рут Дэш захихикала:
— Нет, ну правда, нет. Смешно даже думать, знаешь, что такой парень…
— Неважно,— сказал Лукас.— Дальше.
— Хотя он вполне мог бы и краситься, потому что, с другой стороны… просто… Понимаешь, он так следит за собой, даже слишком. Во всех отношениях. Каждое утро минимум час тренируется, но… понимаешь, это не какое-нибудь небрежное «махнуть туда, махнуть сюда», постольку поскольку… он правда жутко пашет, то есть насколько я знаю, а я на самом деле точно не знаю, потому что откуда мне…
Рут на мгновение потеряла нить.
— А еще он моется два раза в день, что мне, честно говоря, кажется немного…
Она смущенно прижала руку к губам.
— Просто… я хотела сказать… То есть я не знаю, как вы привыкли на Земле, но… в общем…
— Конечно, хорошего понемножку,— сухо проронил Лукас.— Дальше.
— Ну… а еще я подумала, вдруг он немного… ну, просто немного не той ориентации. Понимаешь, эти его волосы, дисциплина и в целом как-то… но… но… но, например, за одеждой он не следит, никаких безделушек или бижутерии, украшения с Хиваив он сразу подарил Мейбл и… Он же должен носить черный кожаный жилет без рукавов, то есть если бы был геем, разве нет, и показывать бицепсы и пресс, и… и… ну, правда же? Или иметь хотя бы утонченный вкус и розовую рубашку, или… Господи, я не знаю! Но он просто натягивает на шикарное тело обычный рабочий комбинезон, тряпку какую-то, и ему совершенно плевать. Даже ты одеваешься в сто раз лучше, чем он.
Лукас едва не закатил глаза. Вот и оно: настоящего гетеросексуального мужчину определяют вонючие носки.
— Как насчет его душевных качеств?
— Он… он такой… — Рут Дэш бросила на него отчаянный взгляд.— Лукас, прошу… Я… я уже ничего о нем не знаю.
Так продолжалось и дальше. Время шло, прошло больше получаса, но они так и не добрались до чего-либо хоть сколько-нибудь существенного. Лукас от всей души жалел, что его руки были по локоть покрыты мицелием и он не может вытереть пот со лба — так как разговор этот был настоящей битвой.
Он не мог понять. Он выбрал Рут, именно Рут Дэш, проявившую себя во время переговоров с Д-альфой как весьма интеллигентная молодая дама, чтобы иметь уверенность в том, что выяснит все необходимое за краткое время, отведенное ӧссеанами. Рут была на порядок умнее остальных людей на базе — находчивая, сообразительная, чуткая; кроме того, она обладала способностью к ироничной непредвзятости, которая так соответствовала его характеру. Когда бы он ни говорил с ней раньше, это всегда был целый концерт намеков и язвительных острот. У Лукаса всю жизнь были проблемы с тем, чтобы найти кого-то, кто бы шел с ним в ногу в этом отношении, и у Рут явно было так же — таким образом, они идеально совпали. Он никогда не слышал, чтобы она заикалась, чтобы повторялась, чтобы не могла выразить свою мысль! Сейчас же ему нужно было мачете, чтобы продраться сквозь гущу словесных сорняков в ее речи хоть к какому-нибудь ядру высказывания… коим, очевидно, являлись идиотские подробности о характеристиках нижнего белья фомальхиванина.
 
— Отставим в сторону волосы и гигиенические привычки. Попробуй описать, что он делает. Ходит по базе? Разговаривает с вами?
— Ходит по базе,— согласилась Рут.— Разговаривает… точнее… хотя да, разговаривает с нами.
— Так перескажи мне что-нибудь из того, что он говорил.
— Он… как-то… Он не говорит ничего важного. Завтрак… то есть… спрашивает иногда, например, что будет на завтрак, и все такое.
Лукас подавил стон. «Полноценное питание для активной жизни спортсмена, обогащенное витаминами и пищевыми волокнами! Турнепс и отруби».
— Он говорит о Фомальхиве?
Рут прижала руку к губам. Взгляд, который она бросила на Лукаса, был полон чистого ужаса.
— О… о… о Фомаль… Конечно, но я… я просто…
Она вдруг запустила руки в волосы.
— Господи, я… Подожди, на языке вертится! — нетерпеливо выпалила она.— Я хотела кое-что сказать тебе, знаешь, о тех трех людях, которых он убил, но… но как-то вдруг… Нет, ничего. Я не знаю. Наверное, ничего важного.
Рут выглядела совершенно растерянно.
«О трех людях, которых он убил?!.» Лукас был поистине благодарен за все уроки самообладания, пережитые им в детстве, потому что иначе он, скорее всего, не выдержал бы и начал на нее кричать.
— Рут,— прервал он ее с тихой настойчивостью.— Сосредоточься. Слушай меня внимательно. Он мешает тебе говорить о нем.
— Нет, нет, нет, вовсе не… — торопливо начала Рут.— Я ведь говорю! Рассказываю тебе кучу…
Тут она замерла. Лишь смотрела на Лукаса.
— Он не хочет этого. Он позволяет тебе говорить лишь бессмыслицу. Ему не хотелось бы, чтобы о нем знали на Земле.
— Вовсе нет,— слабо сказала она.— Точнее…
Рут вновь замерла.
— Слушай, я страшно заикаюсь, да? А я ведь даже не пила,— захихикала она.— Лукас, я… я бы правда хотела тебе помочь.
Он не сомневался в этом. Рут была красивой женщиной, но не совсем его тип. Зато он был ее типом. Вполне вероятно, лишь благодаря этому она так старалась — то есть только благодаря этому могла говорить хоть немного. Лукас четко ощущал, как она — точнее, что-то в ее голове — борется за каждое слово.
«Убил троих человек?!»
В этот момент он начал бояться за нее. Вполне серьезно: за ее вменяемость и даже жизнь.
«Узнает ли фомальхиванин, что я ее тут допрашиваю? Придет ли к передатчику, чтобы остановить меня?» — подумал Лукас. Подобная встреча была бы неплохой возможностью поговорить с ним лично, но Лукас не сильно в нее верил. Фомальхиванин, очевидно, хорошенько все обдумает, прежде чем появиться перед камерой. Но что будет потом, когда соединение прервется?..
Лукас осознавал, что Рут Дэш из-за его вопросов может попасть в крайне неприятную ситуацию и что у него нет возможности как-либо помочь ей. Это была ужасная мысль. Но также он знал, что, если фомальхиванин затеял что-то недоброе под куполом с людьми, нельзя это так оставить. Нужно продолжать спрашивать. И в интересах Рут. Этому он научился на Ӧссе — если отступить под напором, то никогда не спасешься.
— Постарайся ответить мне, Рут. Он угрожал тебе?
— Что, Аш~шад?! Нет, вовсе нет! Он… он совершенно мирный.
«Ашад». Лукас сохранил это слово в своей памяти. Странно: когда он спросил ее, как зовут фомальхиванина, Рут не смогла произнести имя вслух; зато теперь, когда она попыталась его защитить, его имя без малейших затруднений вырвалось из ее губ. О мертвых она тоже сказала невольно. То есть атака в лоб здесь не работает, но окольными путями что-то выходит. Это мог быть его шанс.