Подвалы твоего сердца (СИ)

Тем не менее девушка уверенно продвигалась по влажной от росы траве прямо к стадиону, хотя отчаянно желала убежать. Убежать из Хогвартса, планеты, Вселенной — только бы больше не наблюдать осуждение в чужих и родных глазах. Джинни уже заявила о том, что это было подло и низко, а значит, Гарри обладал таким же мнением. От этого Гермионе было даже тяжелее, чем от потери парня. Если без любви человек прожить вполне мог, то вот без дружбы и поддержки — нет.
Тренировка уже заканчивалась, и игроки постепенно снижались. Рон спустился на землю одним из первых, и, заметив Гермиону, неуютно жмущуюся в стороне, помрачнел ещё больше. Натянув на лицо маску показного безразличия, гриффиндорец выпрямился и гордо прошествовал мимо, спеша скрыться в стенах Хогвартса. Малфой следил за разворачивающейся душещипательной сценой из своего укрытия, скептически поджав губы.
— Рон, — негромко позвала она и смяла пальцами ткань своей школьной юбки. — Могу я с тобой поговорить?
Уизли переглянулся с командой. Все смотрели на него с искренним участием, а на Грейнджер — с озлобленностью. Это раздражало больше всего. Порой Гермиона задавалась вопросом: только ли они с Роном участвуют в собственных отношениях?
— Кажется, ты уже сказала достаточно, — буркнул он, морщась от негативных воспоминаний.
— Просто выслушай меня. Выслушай, Рон, а потом делай, что хочешь, — настойчиво выдохнула Гермиона. Она изо всех сил пыталась унять дрожь внутри. Юноша поджал губы и кивнул, медленно продвигаясь вперед. Гриффиндорка поспешила за ним. Вместе они покинули пределы поля и вскоре приблизились к стенам замка. Уизли остановился у входа и замер, стараясь не встречаться глазами со своей девушкой.
— Рональд, — серьезно начала она. — Я бы отдала все на свете, чтобы не произносить таких жестоких слов. Не могу тебе объяснить, по каким именно причинам я была вынуждена это сделать. Прошу, поверь в то, что я сейчас скажу: у меня никогда не было таких мыслей. Рон, — волшебница тяжело сглотнула, пытаясь сделать усилие над собой и понимая необходимость в следующей фразе, — я люблю тебя.
Только сейчас при произнесении этих заветных трех слов в животе больше не порхали бабочки, больше не кружилась голова. Магия фразы будто иссякла, оставив после себя лишь горькую неловкость и пустоту.
— Ты не хотела, но должна была? — с издевкой переспросил Рон, надвигаясь на девушку.
— Это сложно, но я не могу тебе рассказать, и…
— Почему?
— Это не только моя тайна, — она покачала головой. На самом деле, хотелось закричать о том, что это все мерзкий Малфой и идиотские связывающие чары, но Гермиона четко осознавала, что не имеет на это права.
— Хорошо, — Рон пытался держать себя в руках, но получалось плохо. Лицо его уже побагровело, а пальцы сомкнулись в кулаках. — Если ты не хотела говорить этого, значит, тебя кто-то заставил?
— Не пытайся это понять, — Гермиона вздрогнула, испугавшись того, что Рон сможет собрать логическую цепочку воедино.
— Нет уж, — резко выдохнул парень. — Я разберусь, кому же так нужно унизить меня и поссорить нас.
— Рон! — девушка обхватила лицо волшебника ладонями и впилась в его глаза умоляющим взглядом.
— Пожалуйста. Ради меня. Ради нас. Прости меня, я правда не могла поступить по-другому.
Горячий поцелуй обжег пересохшие от частого дыхания губы девушки. Её рука соскользнула по плечам гриффиндорца в попытке притянуть его ближе, растворить в себе. Рон озлобленно, но до бессилия страстно сминал губы подруги своими, ругая себя за несдержанность. После всего, что она сделала, ему вряд ли стоило прощать Гермиону так легко, отдаваясь в плен её умоляющих глаз. Щемящие сердце чувства перекрывали доступ к кислороду, осложняя работу разума. Мокрые прикосновения напрочь выбивали из головы размышления о том, кто и как заставил Гермиону произнести отвратительные слова.
«Нищий недоумок», — снова против воли пронеслось в голове Уизли, и он тут же отпрянул, внимательно наблюдая за изменившейся в лице Гермионой.
— Малфой, — выдохнул он и, казалось, этой фразой ударил её еще сильнее, чем тогда в зале.
 
Драко, все это время внимательно вслушивающийся в их диалог, растянул губы в усмешке. Он был удивлен способностью Уизли к логическому мышлению. То, что его раскрыли, нисколько не волновало слизеринца. Малфой получил истинное удовольствие от того, что снова унизил Уизли.
— Что? — шепотом переспросила Гермиона. Но вот она нисколько не была рада обнаружению правды.
— Это он, — с четкой уверенностью произнес Рон. — Твоя реакция тому свидетель. Что он сделал?
— Рон, — Гермиона вцепилась пальцами в его спортивную мантию. — Я же сказала: тебе не следует вмешиваться!
— Достаточно! Я имею на это полное право, Герм. Ты моя любимая девушка, так что просто ответь: чем он тебя шантажировал?
— Ты все неправильно понял, — обессиленно шептала волшебница.
— Мерлин! — Рон отступил, ошарашенно пробежавшись по Грейнджер глазами. — Он применил к тебе «Империо»? Непростительное?
Гермиона чуть не схватилась за голову. Все это зашло слишком далеко и уже не могло разрешиться мирно.
— Ему конец, — прорычал Рон, но, дернувшись было с места, тут же остановился. — Нет, если я просто набью ему морду, это вряд ли будет достойным наказанием. Мы должны сообщить в Министерство. Немедленно.
Гермиона практически увидела, как рушится Магический мир. Решение пришло быстро, и волшебница тут же возненавидела себя за собственную сообразительность. Но ненавидеть себя она уже привыкла, поэтому, отбросив все лишние мысли, выпрямилась и набрала в грудь побольше воздуха.
— Рон! — вскрикнула она вслед удаляющемуся Уизли. Он обернулся, нетерпеливо поджав губы. — Я люблю тебя, — почти шепотом.
— Я тоже, Герм. Я тоже, — Рон подарил ей короткую нежную улыбку.
— Обливиэйт!
Несколько минут длилось молчание. Рон, помутнившимся взглядом уставившись куда-то в пространство, отмер только через некоторое время.
— Так о чем ты хотела поговорить? — прежнее отвращение блеснуло в его глазах.
— Давай расстанемся.
В эти слова ей пришлось вложить почти все свои моральные силы, которые остались, и поэтому после того, как эта страшная фраза была сказана вслух, внутри Гермионы Грейнджер поселилась пустота, в гулких пределах которой отзывалась смутная боль, на которую уже не хотелось обращать внимания. Второй раз она применяла это заклятье. Второй раз она теряла до безумия дорогого человека.
Волшебница прошла мимо Рона и, не говоря ни слова, направилась внутрь замка. Уговаривая себя ни за что не оборачиваться, Гермиона шла вперед. Ноги едва передвигались от страха перед тем, что она только что сделала. Девушка все боялась, что Рон окликнет или догонит её, однако этого не произошло. Гермиона чувствовала облегчение и обиду. Из-за глубокого транса, в котором она пребывала, волшебница не услышала позади тихих шагов, почти вторящих её собственным.
Драко Малфой осторожно ступал следом, приковав прищуренный взгляд к неестественно прямой спине гриффиндорки. В голове юноши был только один вопрос: зачем Грейнджер поступила в ущерб себе, спасая задницу своему врагу. Малфою казалось, что девушка должна была бы обрадоваться тому, что тупой Уизли разгадал не такую уж сложную загадку неожиданного поведения. Но она применила “Обливиэйт” , а таким заклинанием вряд ли станешь бросаться направо и налево.
Вскоре Драко понял, куда направляется староста школы. Миновав несколько коридоров, она достигла туалета Плаксы Миртл. Ни разу не оглянувшись, Гермиона скрылась за дверью, плотно прикрыв её за собой. Слизеринец, метнувшийся следом, раздраженно хмыкнул: Грейнджер заперлась. Она опять собиралась рыдать. Это уже было вовсе не забавно, поскольку эмоциональное состояние волшебницы напрямую влияло на его самочувствие. Однако Малфой считал, что своим появлением вряд ли успокоит Грейнджер. Возможно, она начнет дерзить, и все станет еще хуже, чем было. Драко прекрасно помнил то, о чем писал Септимус. Неконтролируемые порывы стоило предотвращать, а это значило, что дистанция — лучшее средство. Еще немного в задумчивости постояв перед дверью, Малфой, тяжело выдохнув, направился в подземелья.