Жатва (СИ)

Навес над входной группой был довольно большой, на несколько десятков квадратных метров. Поддерживался шестью колоннами, наверху имелся даже небольшой бортик, как на крыше. Укрыться за ним, правда, было сложновато – высотой он был не больше полуметра. Пришлось лечь на живот и выглядывать осторожно, чтобы снизу не заметили.
Впрочем, там, внизу, кажется, сейчас было не до меня.
Я издалека выхватил взглядом тощую и длинную, как у пугала, фигуру Харула. Тот, кажется, вообще не мудрил с выходом на сцену и показался на глаза гракхам внаглую, издалека, небрежно вышагивая по направлению к пирамиде. Как минимум четверо бойцов чёрных держали его под прицелами арбалетов, и как до сих пор не пристрелили – ума не приложу.
Видимо, дело было в том вымпеле, который тот нес на вытянутой руке. Издалека – просто кусок тряпки. Что это вообще? Что-то вроде парламентерского флага?
Остановившись на видном месте, Харул принялся что-то выкрикивать, сопровождая свою речь характерными жестами. Часть из них была явно непристойной, но некоторые я узнал. Кажется, вчера ночью именно так один из гракхов вызывал меня самого на поединок.
С возвышения мне неплохо было видно весь двор, за исключением сектора, заслоненного самим пилоном. Я пытался рассмотреть людей Караева, которые должны были подбираться по левой от меня стороне двора. Но амальгамные линзы ничего не подсвечивали. Либо повстанцы еще далеко, либо хорошо прячутся. Лучше бы, конечно, второе.
Харул тем временем, кажется, полностью захватил внимание гракхов. И, наблюдая за поведением чёрных, я вдруг понял одну вещь. Впрочем, мне и Макс об этом уже как-то говорил, причем про всех арранов. Но сейчас я в этом снова убедился – видя, как они ведут себя, как двигаются, куда смотрят. Даже для меня, человека, далекого от армии, некоторые вещи бросались в глаза.
Жнецы – не солдаты.
Да, они воины, и с оружием обращаются великолепно. Но я не заметил в них той слаженности и той привычки постоянно контролировать происходящее вокруг, какие видел у наших повстанцев – выходцев из СОБРа или хотя из полиции. И, хотя тип в рогатом шлеме явно считался у них главным, это не было похоже на жесткую субординацию. У Жнецов вообще каждый сам себе герой.
Мне вспомнились рассказы школьного учителя по истории про египетскую кампанию Наполеона. Египетские мамлюки считались одними из самых искусных воинов того времени. Любой из них один на один с легкостью побеждал французского солдата. Но десять французов могли уже вполне успешно противостоять десятку мамлюков. А пять сотен французских солдат уже могли разгромить тысячное войско. Потому что в больших сражениях уже куда важнее не личное боевое мастерство, а дисциплина и умение действовать в строю.
Жнецы гракхов, да и ортосов тоже, явно те еще индивидуалисты, и об армейской дисциплине среди них даже речи не идёт. Арранам вообще крупно повезло, что на захваченном в Пасть куске нашего мира не оказалось какой-нибудь крупной действующей военной части. Полноценный мотострелковый полк с хорошим запасом боеприпасов за пару дней выкосил бы не только Жнецов и всякую потустороннюю пакость, полезшую из Заарума, но, наверное, и бастионы на выходе из кратера вынес.
Но это так, мечты…
Тем временем рогатый, похоже, принял вызов – ответил Полудемону соответствующим жестом, остальные гракхи рассеялись, образовав для схватки большой круг – там, где сходились три вымощенных плиткой дорожки. Место как будто специально было задумано, как этакий ринг – круглая площадка с выложенным мозаикой геометрическим узором, равномерно расставленные вокруг три фонаря на стыках дорожек.
Харул вышел в круг первым, в руке его возник серповидный клинок. Рогатый гракх выхватил парные кинжалы, но в схватку полез не сразу – сначала прошелся из стороны в сторону по широкой дуге, что-то говоря противнику.
Внимание мое отвлек какой-то темный силуэт, промелькнувший в небе прямо над моей головой. Если бы не предупреждение амальгамы, я мог бы его и пропустить – он быстро скрылся за зданием. Что-то треугольное, большое, явно искусственного происхождения.
 
Летательный аппарат? Я с самого начала катастрофы не видел в небе ни одного. Оно и понятно – сначала буря, потом всеобщая неразбериха. Аэропорт – за чертой города, и возможно, вообще не попал в кратер. Но даже если бы там и сохранились самолеты или вертолеты – вряд ли бы сейчас хоть один из них можно было поднять в воздух. Вся электроника стала бесполезным хламом еще в первый день – я это на собственном смартфоне проверил.
Еще несколько похожих силуэтов промелькнули справа от меня, в нескольких сотнях метров. Летели они низко, над самыми верхушками зданий, и совершенно бесшумно. Похоже, какие-то планеры, либо совсем без двигателей, либо с очень простыми, чисто для маневрирования.
Выходит, это арраны. Что ж они раньше-то не летали? Возможно, это запрещено правилами турнира. Но какие-то летающие машины у них точно должны быть – хотя бы для того, чтобы забросить Жнецов в кратер в самом начале турнира. И если они появились снова – значит, последний этап турнира уже наступил.
Гракхи тоже видели летающие в отдалении черные треугольники, но отреагировали на них довольно спокойно. То и дело поглядывали в небо, но и только. Куда больше их увлекала развернувшаяся перед ними схватка их главаря с Харулом. Да я и сам невольно следил именно за ней, а не за подступами ко двору.
Харул – долговязый, тощий, нескладный, в каких-то невнятных темных лохмотьях, в бою удивительным образом преображался. Он обходился без эффектных выпадов или пируэтов. Движения его, наоборот, были выверенными, экономными, но при этом настолько отточенными и эффективными, что в этом раскрывалась своеобразная красота.
Рогатый грахк – кажется, его звали Надзул – на контрасте с ним смотрелся настоящим позёром. Он крутился вокруг противника черным вихрем, разя длинными чуть изогнутыми кинжалами с самых неожиданных углов. Колющие удары, рассекающие, сразу двумя клинками или поочередно – казалось, он стремится уместить весь свой репертуар в один раунд.
Серповидный клинок Харула то и дело со звоном отбивал острия кинжалов, но в большинстве случаев ведьмаку хватало простого шага или поворота корпуса, чтобы увернуться. Однако даже мне издалека было видно, что он играет с огнём. У меня всё-таки есть опыт в единоборствах, и читать противника я более-менее умею. И я видел, что по скорости и по мастерству Харул если и превосходит гракха, то совсем незначительно. В такой ситуации любая неточность, любой неудачно попавший под ноги камешек может привести к ошибке. А ошибка в данном случае – это не просто лишний балл противнику, а реальное ранение. А то и смерть.
Долговязый чуть дернулся, получив надрез на плече, и я сам невольно стиснул зубы. Ну, где там наши?! Харул тянет для нас время, но кто знает, сколько он продержится?
Взгляд скользил по двору, линзы подсвечивали красноватыми рамками многочисленные человеческие силуэты. Большая часть гелотов, которых гракхи выгнали из здания, всё еще оставались во дворе, их было около двух сотен. За ними формально присматривали двое гракхов, но без особого рвения – тоже чаще оглядывались в сторону импровизированной арены. Всё это играло нам на руку – под прикрытием толпы отряду Караева куда проще будет подобраться поближе…
Да вон же они!
Уже по эту сторону забора, движутся цепочкой к кустам сирени рядом с беседкой. Оттуда им удобно будет вести огонь, осталось метров тридцать. Линзы постепенно отрисовали мне каждого из повстанцев, выделили зелеными рамками. Отреагировали с заметным запозданием, да и то, по-моему, только потому, что я знал, куда надо смотреть. К тому же сам пилон создает некоторые помехи – луч света из его верхушки здорово бьёт по глазам.
Я сгруппировался, еле сдерживаясь, чтобы сильно не приподниматься над бортиком. Ну же, быстрее! Всё это напряженное ожидание выматывало еще сильнее, чем настоящий бой. Но нельзя было высовываться раньше времени. И в сером мире торчать всё это время тоже не хотелось – там слишком много искажений, а мне нужно видеть и слышать реальную обстановку, чтобы успеть адекватно среагировать.