Песнь Отмеченной (СИ)

— Уверена, что хочешь это сделать?
Она кивнула, затаив дыхание.
— И ты… защищена?
— С тех пор, как впервые упомянула при Асре имя странного мальчика, — сказала Кас, немного съёжившись при воспоминании. Асра была непреклонна и громко заявляла о своем нежелании быть бабушкой.
Эландер оторвал губы от ее уха, но остался стоять на коленях, оседлав ее, на кровати. Он выгнул бровь.
— Просто из любопытства, много ли с тех пор появилось странных мальчиков?
— Ты пока самый странный.
Он рассмеялся.
— И ты у меня самая странная.
— Видишь? Мы идеально друг другу подходим.
— Я бы еще раз сказал тебе, как сильно ты ошибаешься, если бы только ты не выглядела такой чертовски привлекательной подо мной.
— Почему бы тебе вместо этого просто не поцеловать меня снова?
Он наклонился ближе, держа руки по обе стороны от нее, но остановился, чтобы его губы не коснулись ее губ.
Она протянула руку и провела пальцами по еще влажным волнам его волос.
— Я хочу этого.
— Хорошо, — он выдохнул слово тихим с вздохом. Быстрый поцелуй, которым накрыл ее губы мгновение спустя, был столь же нежным и сладким, но изгиб его собственных губ был совершенно греховным, когда он оторвал их.
Он снова сел прямо, увлекая ее за собой, и быстро снял с нее платье и все, что было под ним. Вскоре после этого оставшееся его одежда оказалась в куче поверх ее одежды, а затем он уложил ее спиной на матрас, любуясь ею, его руки ласкали каждый изгиб и впадинку ее тела, каждый шрам и недостаток выставленный на перед ним напоказ.
Его глаза нашли ее глаза, и они так яростно горели желанием, что она, вероятно, испугалась бы, если бы ее собственная потребность не горела так же ярко.
Он нежно поцеловал ее в лоб, а потом встал и прошел через комнату, чтобы проверить замок на двери, совершенно не стыдясь своей наготы; не то чтобы у него были причины стыдиться. Он выглядел как чертов бог, прогуливающийся по своим личным владениям.
Она почти дрожала от желания, когда он вернулся к ней, схватил ее за бедра и рывком потянул к краю кровати. Он снова наклонился ближе. Но на этот раз их не разделяла одежда, ничего, кроме крошечной полоски тепла и пространства между ее изныванием и его твердым телом. Кончик этой твердости дразнил ее вход, когда он провел рукой по ее подбородку, а затем по губам. Его пальцы замерли на этих губах, терпеливо ожидая, пока ее рот откроется, и она подчинится его невысказанному приказу впустить пальцы и пососать их.
Через минуту он вытащил их, проводя ими по ее губам, пока они были еще теплыми и влажными, он просунул их между ее бедер и втолкнул один из них внутрь нее. А потом еще один. А затем третий, растягивая ее и прижимаясь к стенкам, пока ей не показалось, что она вот-вот рухнет от чистого удовольствия от этого преднамеренного давления, которое двигалось в ней искусными кругами.
Другая его рука вскоре прижалась к ее бедру, оказывая еще более командное давление.
— Раскрой их для меня шире, — приказал он.
Она сделала это, видимо, недостаточно быстро или недостаточно широко, потому что обе его руки уже мгновение спустя были на ее ногах, раздвигая их дальше друг от друга. Его колени прижались к ее коленям, удерживая ее ноги в этом положении, в то время как одна из его рук двигалась, поглаживая.
Его пальцы вернулись к ней несколько мгновений спустя, проверяя ее влажность, прежде чем войти в нее одним мощным толчком.
Растяжение от его пальцев было ничем по сравнению с восхитительным жжением этого толчка. Или того, что последовал за ним. Миг боли, но боль эта быстро затмилась удовольствием, которое ждало совсем рядом.
Она закрыла глаза и растворилась в этом удовольствии, волна за волной обрушивалась на нее, пока все ее тело не содрогнулось от полного освобождения. Она начала было кричать, но рот Эландера сомкнулся на ее губах, заставив ее замолчать, когда его собственная кульминация прошла сквозь него и вылилась на нее.
После этого он оставался внутри нее еще несколько минут, его тело было теплым, безопасным и тяжелым по отношению к ней. Каждый толчок, каждое движение, каждое пульсация его разрядки вызывала в ней еще один крошечный завиток удовольствия. Каждая такая приятная дрожь еще больше опустошала ее разум. Она была в блаженном неведении почти обо всем остальном.
 
Она была бы дурой, если бы думала, что такое блаженство может длиться дольше этой ночи.
Но в кои-то веки она не думала дальше момента, в котором находилась, и ее мысли были за тысячу миль от неприятностей, которые принесет утро.
Немного позжк им удалось распутаться и привести себя в порядок, но они вместе упали обратно в ее постель. Казалось, до утра еще целая жизнь. Они прижались друг к другу под одеялами, все еще в основном голые, она прижалась спиной к его груди, а его рука обняла ее за талию, прижимая к себе. Его рука время от времени перемещалась по ней, рассеянно рисуя узоры на ее коже.
Она думала, что он спит. Но затем его низкий голос прошептал ей в затылок:
— Это было больше, чем просто отвлечение, а?
Ее ответ был таким же мягким.
— Гораздо больше.
Он притянул ее ближе, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, медленно вдыхая и так же медленно выдыхая.
— Ты имел в виду то, что сказал до того, как мы… ну, ты знаешь?
— Что именно? — пробормотал он ей в плечо.
Она несколько раз сглотнула, останавливаясь, ожидая, когда ее мужество возьмет верх над мыслями.
— Та часть, где ты сказал, что иногда кажется, что ты знаешь меня очень давно.
Он поцеловал ее в плечо, но затем оторвал губы, поэтому его ответ был тихим, но четким:
— Да.
— Как думаешь, почему?
Он задумался на мгновение. Зевнул, а потом сказал:
— Твой разум никогда не перестает работать, да?
— Нет. Асра не просто так всегда называла меня своим беспокойным сердечком, — она перевернулась, чтобы они оказались лицом друг к другу. — Несмотря на то, что…
Он провел костяшкой пальца по ее щеке.
— Несмотря на то, что?
— Мой разум смог остановиться раньше. Всего на несколько минут.
Он ухмыльнулся ленивой, сонной улыбкой.
— Я могу повторить это снова, если хочешь.
Саднящее место между ее ног охотно запульсировало, но она покачала головой.
— Одного раза безрассудства, вероятно, было достаточно для одной ночи.
— Это было очень безрассудно, — согласился он. — Еще одно подтверждение того, что ты имеешь склонность бежать к опасным вещам.
— Ты действительно думаешь, что опасен для меня? Потому что я не уверена, что верю в это.
— Я невероятно опасен, глупая женщина.
— Ты сварливый и высокомерный, а иногда и задумчивый, и твоя магия ужасна…
— Так лестно.
— … но я начинаю думать, что темная и опасная сторона на самом деле всего лишь игра.
— Жаль тебя разочаровывать, но это не игра. Я весь темный и опасный, на протяжении всей жизни. Мое сердце на самом деле просто едва функционирующий сгусток тьмы.
Она изогнула бровь.
Он пожал плечами, и его улыбка не дрогнула, но глаза почему-то не встречались с ее взглядом. Вместо этого он снова зевнул и закрыл глаза, желая, поскорей заснуть, не споря дальше.
— В любом случае слишком поздно пытаться предупредить меня, — сообщила она ему, садясь. — Кроме того, я совершенно уверена, что ты бежал ко мне, так же быстро, как я бежала к тебе.
— Я никогда не говорил, что у меня не было случайных моментов безрассудства.
Она наклонила голову к нему, внезапное любопытство охватило ее.
— Кстати говоря… раньше ты спрашивал меня, со сколькими незнакомыми парнями я была, но я никогда не спрашивала о твоих прошлых отношениях.
Он приоткрыл один глаз.
— Ты действительно хочешь поговорить об этом прямо сейчас?
— Да, — она склонила голову набок. — Почему нет? У тебя есть какая-нибудь дикая, неконтролируемая эротическая история, о которой ты мне не рассказал? — она сделала вид, что выглядит возмущенной. — Подожди, ты действительно готовился обслуживать людей той ночью в гостинице Мадам Розы?