Песнь Отмеченной (СИ)

Он усмехнулся.
— Нет.
— А сколько других женщин?
Он не ответил.
— Мужчин?
Он фыркнул.
— Только женщины. И то лишь одна, правда.
— Всего одна?
— Всего одна, которая имела значение в конце концов.
— Чем это закончилось?
— Я пытался вести переговоры от ее имени, — он сел, подполз к краю кровати и потянулся за штанами. — Это не удалось.
— Это… о, — она отвела глаза, пока он одевался. Это казалось глупым после того, что они сделали раньше, после всего, что она уже видела. Но в выражении его лица было что-то, чего она раньше не замечала — проблеск уязвимости, на который не хотелось смотреть. Поэтому она, не сводя глаз с собственных рук, сказала:
— Мне жаль.
— Почему? — он пересек комнату, чтобы проверить одежду, которую разложил сушиться. Вытряхнул рубашку, надел ее и закатал рукава, не глядя на нее. — Люди умирают. Я видел больше смертей, чем большинство, учитывая мое положение и мою ужасную магию. И ты тоже видела свою долю этого, не так ли? Это просто еще одна вещь, с которой приходиться иметь дело.
Она нахмурилась, ее лоб сморщился, когда она попыталась придумать разумное опровержение этому — логичное, которое могло бы принять его хладнокровное и расчетливое «я». Но вместо контраргумента она вдруг вспомнила, что он говорил ей о своем положении и всех обязанностях, которые оно влечет за собой.
— Ты можешь с ней поговорить? — выпалила она. — Я имею в виду, так же, как ты помогаешь Варену общаться с королями и королевами прошлого?
Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на почти потухший костер перед ним.
— Ты, гм, не обязан на это отвечать. Извини. Мне просто стало любопытно.
Он не сводил глаз с тлеющих углей.
— Я пытался. Я никогда не мог связаться с ней.
— Ты не можешь связаться с ней? — эта мысль заставила ее внезапно ощутить отчаянную печаль, словно в ее желудке открылась зияющая яма. — Что это значит?
— Я не знаю. И я стараюсь не думать об этом.
Так что тебе, наверное, следует заткнуться, сказала она себе.
Но она не могла перестать думать о том, что это может значить. Она искала способ перенаправить разговор, но ее любопытство по поводу его магии не унималось.
— Могу я… увидеть эту магию?
Наконец, его взгляд остановился на ней.
— Увидеть?
— Например, если бы в моем прошлом был кто-то, кого я хотел бы увидеть…
— Твои родители? — догадался он.
— Не мои настоящие, а те, что взяли меня к себе, когда мне было четыре года. Леди и Лорд Дома Тессур.
— Почему ты хочешь их увидеть?
Истинную причину она ему не сказала. Она не могла заставить себя поделиться своими мыслями после их предыдущего разговора о разрушительной стороне ее магии, что ее приемные родители могли быть среди тех, кого ее магия случайно убила. Он бы не согласился с самой возможностью этого, она была почти уверена. И что-то подсказывало ей, что он не согласится вызвать их призраки, чтобы она могла вести болезненный разговор обо всем этом; он был слишком опекающим для этого.
Поэтому вместо этого она пожала плечами и сказала ему:
— Я не уверена. Но мои самые ранние воспоминания связаны с ними, поэтому я просто чувствую… может быть, это было бы утешительно.
Он посмотрел с сомнением, но через минуту кивнул.
— Полагаю, мы можем попробовать.
В ее животе началось нервное трепетание, которое не прекращалось, когда она одевалась, а затем снова присоединилась к нему на балконе.
Дождь прекратился, но по полузакрытому пространству все еще дул холодный влажный ветерок, поднимая седые пряди ее волос и растрепывая их. Она вздрогнула. Эландер исчез внутри, через мгновение вернулся со своим пальто, которое сушилось у огня, и накинул его ей на плечи.
— Может, нам стоит пойти в более уединенное место? — спросила она, глядя на дворы внизу. Даже в нынешний ранний утренний час вокруг бродило больше стражей, чем обычно, по крайней мере, отчасти благодаря недавней атаке монстров. — Нет никакой уверенности, что один из этих стражей в какой-то момент не поднимет глаза, — добавила она.
 
Но Эландер покачал головой.
— На самом деле я не призываю ничего твердого в это царство. Это… — он сделал паузу, словно пытаясь подобрать нужные слова. — Это больше похоже на то, что я веду тебя туда, где эти вещи могут встретиться с тобой. И только в метафизическом смысле. Я смогу видеть то же, что и ты, но никто другой за пределами поля моей магии этого сделать не сможет.
Она плотнее закуталась в его пальто. Было еще тепло от костра. Или, возможно, это был запах, который цеплялся за него: земли, дыма и, несомненно, его, — от которого ее коже стало еще жарче.
— Это потребует от тебя большой концентрации, — предупредил он.
— Концентрации на чем?
— На том, кого ты хочешь увидеть. На чувствах, которые испытываешь к этим людям. Четкие воспоминания о них, если они у тебя есть, облегчат их передачу тебе.
Ясные воспоминания.
— Я никогда не была особенно близка с Леди Тессур, — подумала она вслух. — Она была доброй, но… отстраненной. Но отца я помню отчетливо. Я помню его смех. Помню, как брала с ним уроки рисования, и как он корчил самые нелепые рожицы, когда рассказывал мне истории… — она слегка улыбнулась при мысли об этих мимиках.
— Тогда сосредоточься сначала на нем. А затем на любом воспоминании, которое у тебя есть, где они вдвоем.
Она кивнула, уже просматривая эти воспоминания, пытаясь выбрать то, в которое, по ее мнению, она могла бы полностью погрузиться.
— Если нам удастся привести их сюда, — продолжил Эландер, — можешь попытаться поговорить с ними, если хочешь. Но просто чтобы ты знала, ты, вероятно, не сможешь услышать их голоса, и они, вероятно, тоже не смогут понять тебя. Общение — это одно; но требуется много практики, чтобы иметь возможность общаться через плоскости. На этот раз ты сможешь увидеть их мельком, но, вероятно, это все, что мы сможем сделать сегодня вечером.
Только мельком.
Эта мысль была неутешительной. Она не сможет расспросить их о каких-либо признаках магии, которые она проявляла в детстве, или о каких-либо случайных заклинаниях, которые она могла использовать.
Но, возможно, это к лучшему. По крайней мере, на сегодня. Этим вечером, возможно, ей не нужны были слова или более запутанные разговоры; ей просто нужно было увидеть какую-то часть своего прошлого, каким она его помнила, чтобы увидеть, может ли это прошлое дать ей какой-то ключ к тому, чем закончится весь ее нынешний хаос.
В любом случае, казалось, она слишком далеко зашла в этом эксперименте, чтобы отказаться от него сейчас.
— Готова? — спросил Эландер.
— Да. Думаю, да.
— Хорошо. А теперь подними руку, — сказал он, поднимая свою. Она отразила его движение, и он прижал свою ладонь к ее ладони, закрыв глаза. Его губы шевелились в беззвучных словах.
Сначала ничего не происходило.
Она изо всех сил старалась представить своего отца. То, как расширялись и загорались его глаза, когда он подходил к самой душераздирающей части рассказа, глубокий рокот его смеха, пятна краски, которыми была покрыта большая часть его одежды, бакенбарды на его подбородке, которые царапали ее кожу всякий раз, когда он обнимал ее и желал спокойной ночи…
Она почувствовала, как волна силы растекается по ее руке. Это отличалось от всех тех случаев, когда она призывала собственную магию. Ее рука не хотела дергаться от этой силы; ее пальцы были слишком тяжелыми, чтобы вообще двигаться. Так невероятно тяжелы, словно она балансировала на их кончиках над гигантским валуном. Мгновением позже эта тяжесть начала пронизывать все ее тело, заставляя ее кости казаться такими толстыми и бесполезными, что она была уверена, что вот-вот упадет, провалится через балкон и будет падать, падать и падать, пока не упадет на землю и не провалиться сквозь нее.
Но каким-то образом ей удалось устоять на ногах.
Эландер, казалось, страдал под тяжестью этой магии, как и она. Его глаза то открывались, то закрывались, пока он боролся за концентрацию. Его дыхание было слегка затруднено. Мышцы руки дрожали от попытки удержать его ладонь рядом с ее.