Песнь Отмеченной (СИ)
— Должно быть, это один из первых споров с тобой, который я действительно выиграл, — прокомментировал он, когда они вошли внутрь. Он выжал капли дождя из волн своих волос и встряхнул головой, швырнув капли воды в стену. Это движение заставило ее подумать о собаке. Очень красивой собаке, но все же собаке.
— Не привыкай к этому, — сказала она, исчезая в туалете, чтобы переодеться.
Он остался по другую сторону двери этой комнаты, пока она выскользывала из своей мокрой одежды. И было что-то очень… возбуждающее в том факте, что от ее наготы его отделяла лишь одна дверь. И при этом дверь, которую она случайно оставила приоткрытой. Он мог увидеть ее, всю ее, если бы удосужился посмотреть. Но он не приближался к этой приоткрытой двери, но возможность того, что он мог это сделать, была почти такой же захватывающей.
Она медленно оделась, натянув одно из бесчисленных ночных платьев, которые теперь заполняли просторный шкаф в этой уборной. Казалось, коллекция этих платьев удваивалась каждую ночь, пока она оставалась во дворце. Зеленое платье, которое она выбрала, был одним из самых простых. Оно было скромной длины и ничего не открывало, кроме слабого намека на ее изгибы и вершинки грудей — вершинки, которые все еще были твердыми от сочетания холода и поцелуя, но шелковая ткань этого платья поднималась и опускалась вместе с ее движениями так, что она чувствовала себя бесспорно красивой. Даже манящей.
И мысли Эландера были не далеки от ее собственных, судя по тому, как он наблюдал за ней, когда она вернулась в комнату.
Она присела на край своей кровати. Он выглядел так, словно собирался забраться рядом с ней, но она остановила его взглядом.
— Знаешь, — сказала она, — не уверена, что твой отказ оставить меня одну сегодня вечером — это не просто уловка, чтобы лечь со мной в постель.
— Даже если так, ты действительно против?
Она не была.
— Я буду спать на полу, если хочешь.
Она этого не хотела.
И он знал, что она этого не желала, если слабая ухмылка на его лице была каким-то признаком.
— Ну, ты же не полезешь в мою постель в этой мокрой одежде, — сообщила она ему.
— Тогда я ее сниму.
Она медленно выдохнула. Вероятно, она должна была предвидеть такой ответ.
— Или ты можешь пойти в свою комнату и переодеться.
— Что из того, что я не оставлю тебя сегодня одну, ты не поняла?
Она закусила губу.
— Хорошо. Оставайся.
Так он и сделал. Он приступил к разведению небольшого огня в одном из двух каминов в комнате, затем снял пальто и рубашку и аккуратно разложил их на очаге для просушки. По крайней мере, он проявил немного милосердия и оставил штаны на себе, хотя и снял ремень, удерживавший их на его худой талии, что позволило им соскользнуть достаточно низко, чтобы обнажить твердые линии его нижней части живота. Линии, которые притягивали ее взгляд и заставляли мысли блуждать по опасным местам, потому что это была возможность, которая каким-то образом была почти столь же разрушительно сексуальной, как и реальная встреча.
Он на мгновение повернулся к ней спиной, подталкивая вновь зажженное пламя, так что она не отрываясь смотрела на него. Из-за остатков влаги на коже его мускулы блестели в свете огня, подчеркивая каждую мощную черту его тела.
Боги.
В конце концов, она заставила себя отвести взгляд, но через минуту услышала, как он шагнул к ней.
— Ты в порядке? — он спросил.
Она схватилась за край кровати и кивнула, хотя ни в коем случае не была в порядке.
Она хотела его. Всего его, и его раздражающую, красивую суть. Она не была слишком горда, чтобы признаться в этом, по крайней мере, самой себе. По крайней мере, в тот момент. Но она знала о сложностях, связанных с этим желанием, как и он. И когда он спросил ее, все ли с ней в порядке, это лишь напомнило ей обо всех этих сложных вещах. О неприятностях, которые ждали их за пределами этой комнаты.
Несколько минут они молчали. В конце концов он снова повернулся к огню, но все еще время от времени бросал на нее обеспокоенный, неуверенный взгляд, пока она сжимала и разжимала покрывало на кровати, размышляя.
— Я в беде, да? — наконец спросила она. — Независимо от того, сколько раз я репетирую возможный предстоящий разговор с Вареном, он всегда заканчивается для меня очень большими неприятностями.
— Ты все еще можешь уйти, — предложил он.
— Тогда у тебя будут проблемы из-за того что ты меня отпустил.
— Я не боюсь мелких неприятностей.
— Я тоже, — сказала она. — Но это не закончится, даже если я сбегу. Вот этого я и боюсь. Если я не отвечу за то, что сделала, то кто тогда? На кого он нападет вместо меня? На моих друзей, или кто знает, на кого еще…
Он пересек комнату с задумчивым выражением лица.
— У меня было чувство, что именно об этом ты беспокоишься здесь.
— Ты меня совсем раскусил, да?
— Да, — он сел рядом с ней, колеблясь. А потом тихо добавил:
— Может быть, потому, что мне иногда кажется, будто я знаю тебя очень давно.
Она уставилась на него, сердце неуклюже стучало в груди, а она думала, не рассказать ли ей обо всех случаях, когда она думала именно об этом.
— Извини, — сказал он. — Это прозвучало странно?
Она успела только покачать головой и сказать:
— Нет. Нет, я тоже так думаю.
Они смотрели друг на друга, едва переводя дыхание. Ее лицо потеплело, а руки отчаянно хотели постучать и поерзать, но она не двигалась. Не отводмла взгляд.
— Мне все еще кажется, что мы могли бы лучше узнать друг друга, — прошептала она.
— Что именно ты имеешь в виду?
— Мне действительно нужно уточнить?
— Нет. Я просто хотел услышать, как ты скажешь это вслух.
Ее румянец усилился, и она начала отводить взгляд, но он прикоснулся к ее щеке и перевел ее взгляд на себя.
— Что ты задумала, Заноза? — вопрос каким-то образом прозвучал в его голосе как приказ.
Он не сводил с нее глаз, но его пальцы скользнули к ее горлу, а затем вниз к узкой ложбинке между грудями. Это прикосновение заставило ее почувствовать себя смелее и глупее, она вздернула подбородок и сказала:
— Той ночью… Я все еще не думаю, что тебе стоило останавливаться на одном поцелуе.
— Понимаю, — его рука обхватила ее грудь, а кончики пальцев коснулись затвердевшей вершинки в ее центре.
— Насколько я помню, ты сказал мне, что я не смогу здраво мыслить или ходить прямо, когда ты закончишь со мной.
— Я ведь говорил это, да?
Его пальцы сжали твердый сосок, и следующие ее слова сопровождались вздохом:
— Поэтому я хочу, чтобы ты это доказал.
— Мне кажется, что ты просто ищешь способ, чтоб отвлечься от того, что должно произойти.
— Даже если так, ты действительно против?
Он не был.
— Ты все еще можешь уйти, — добавила она, пожав плечами.
Его глаза заплясали от удовольствия, услышав эхо его собственных слов. А потом он наклонился к ней, зажав ее между своим твердым телом и кроватью, его рот захватил ее грубыми, едва сдерживаемыми движениями.
Она обвила руками его шею. Он схватил ее за бедра и легко поднял в воздух, на мгновение притянув к себе, пока его язык продолжал исследовать ее рот. Маленькие огоньки вспыхивали везде, где ее тело прижималось к обнаженной коже его груди и живота. Его хватка на ней сдвинулась, одна из его рук переместилась, чтобы обхватить ее и удержать между ног, и она застонала ему в рот, прихватив его нижнюю губу зубами.
В следующее мгновение она оказалась на спине, ее голова погрузилась в подушки. Его руки пробежались по ее телу, обводя его, поклоняясь ему, прежде чем двинуться, чтобы отодвинуть низ ее ночной рубашки вверх и убрать его с дороги.
Он оставлял поцелуи на мягкой коже внутренней стороны ее бедер. Ее спина выгнулась, и его поцелуи двинулись выше, ненадолго останавливаясь и дразня мучительную пульсацию в вершине этих бедер, прежде чем пройтись по их линиям вверх к ее пупку, груди, а затем, наконец, приблизить свои губы к ее уху, чтобы прошептать: