Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

— Это правда, — сказала Амфитрита, — богам было плевать друг на друга, они предпочитали закрывать глаза, или просто не интересовались этим, как я... А мне стоило бы, — она прикусила губу и тихо, будто сама себе, произнесла, — считаю себя её близкой подругой, но даже не знала ничего о дочери...
— Мы все хороши, — поддержал Гермес, — чего стоит только наше отношение к исчезновению Афродиты. Зевс тогда даже не подумал послать божественную стражу на её поиски. В итоге, никто до сих пор не знает, где она.
Гефест переглянулся с Лирией.
— Да, наше равнодушие, страх и нежелание ссориться сыграло в пользу Ареса, и мы, привыкшие к безусловной покорности Совету Триединства, продолжили мирно проживать свою жизнь. Только вот Совет всегда защищал нас, а отдельно Зевс — не мог. Он и сейчас не в состоянии уследить за всеми ответвлениями этой власти, ему нужен Совет... ему нужна помощь. Ему нужны братья, в конце концов. — Гефест произнёс это на одном дыхании и на некоторое время замолчал.
— Гефест, — помогла Клессандра, — узнал, кто стоит за «Протектом», и по понятным причинам не сообщил Зевсу. Сдавать с потрохами вспыльчивого бога войны без подготовки было опасно и неразумно, но Гефест всё равно начал постепенно искать способы подобраться к нему и разрушить хотя бы часть его плана. На тот момент уже было очевидно, что наследнице, пробудившей зерно души, грозит смерть.
Гефест едва заметно улыбнулся.
— Благодарю, юная дочь Посейдона. Да, это правда. Сначала я не знал, с какой стороны подступиться, как внедриться в «Протект» и с чего начать. Я потратил века на изучение вопроса, пока однажды в этой самой мастерской не обнаружил того, кто знает едва ли не столько же, сколько сам Арес. Это была судьбоносная встреча, которая привела меня к близкому знакомству с семьёй носителей... В день рождения наследницы, отмеченной перстом судьбы, я поделился с Арианой своими знаниями. Мне жаль, что она не успела спастись...
— Не могу поверить, что Ариану и Марка убил «Протект», — тихо произнёс Макс. Он молчал из последних сил, к этому моменту у него накопилось столько вопросов, что невозможно было сдерживаться.
— Их убил Амфитеус, это не одно и то же, — возразила Клесс и обратилась к Гефесту. — Расскажи, что было дальше? Кого ты встретил?
Гефест вздохнул, но ответ прозвучал не от него, а с другой стороны стола.
— Он встретил меня.
Никто не понимал, что это сказала Лирия, пока она не поднялась со стула. Макс ошарашенно уставился на мать, когда она улыбнулась ему и погладила по голове.
— Прости меня, — прошептала Лирия и пошла вдоль стола, продолжив говорить уже громче. — Дочь Посейдона от имени Гефеста уже кое-что рассказывала вам при первой встрече... я расскажу больше. Среди нас присутствуют два чистокровных божественных ребёнка, два бога, чьё рождение и жизнь были предопределены... — Лирия вышла на свободное пространство мастерской и повернулась ко всем лицом, с её обесцвеченных ресниц упали слёзы и дорожками скатились по щекам до уголков губ.
Она глубоко вздохнула, медленно подняла руку и дёрнула незамысловатую заколку-шпильку из скрученных в гульку волос. Посеребрённые густые пряди волнами упали на плечи и вспыхнули янтарным блеском, завиваясь в длинные кудри... золотые кудри, такие же, как у Макса. Кожа разгладилась, порозовела, щёки налились румянцем, и платье, похожее на морскую пену, окутало стройную фигуру, самую прекрасную из тех, что видел мир за всё время своего существования. Пухлые алые губы приоткрылись, пышные ресницы спрятали небесно-голубой взор, жемчужная россыпь украсила плечи и волосы уже не смертной женщины, а богини. Истинной дочери Урана.
— Афродита... — Гермес поперхнулся и мысленно вознёс хвалу Мойрам за то, что его реакцию не видела Геката.
Тишина, которая накрыла всех присутствующих, казалась настолько незыблемой, что даже если бы сейчас небо обрушилось на Лемнос, они бы не поняли этого.
— Теперь вы знаете, — сказала Афродита, — нет смысла больше скрывать.
— Что с тобой случилось? — спросила Амфитрита.
 
— Я была в плену с самого начала войны, — ответила Афродита. — В первые дни я не понимала этого, наслаждалась жизнью, любила и была счастлива, но потом, равно как и до Гефеста, до меня стало доходить неприятное чувство подвоха, какой-то ошибки. И очень скоро я на себе познала цену своей глупости. Из желанной возлюбленной я стала просто женщиной для утех, потом рабыней и даже хуже... Любовник, который столь ценил меня, внезапно стал деспотом, невыносимым мучителем, надзирателем, стражем... Да, мне удалось сбежать, но всё это было не важно, ведь мир изменился, а вместе с ним и я, и моё предназначение, и моя сущность... В отместку я смогла лишь унести с собой нечто ценное, нечто такое, что могло бы помочь мне вернуть, если не всё, то хотя бы часть утраченного. Я поклялась рассчитывать только на себя, но Арес искал меня, преследовал, и не было мне покоя нигде... ни на континенте, ни на островах, ни в царстве Теней, ни на Олимпе, и, поверьте мне, я побывала в каждом из названных мест. Так путь страданий привёл меня к Гефесту. Я не верила, что он станет слушать меня после всего, но он был единственным, чья любовь ко мне оставалась бескорыстной... — она посмотрела на Гефеста. — И он принял меня. Я рассказала ему всё, выдав небывалый кредит доверия, и, к счастью, не ошиблась. Гефест скрывал меня до тех пор, пока наш совместный план не дал плоды... у нас появился сын, и я, чтобы как-то объяснить его появление, взяла личность Лирии Невской, смертной... так было нужно, — Афродита не смела поднять взгляд на Максима, и говорить больше тоже не могла.
Гефест продолжил за неё.
— Нашей целью было помочь сыну войти в ближний круг Деймоса и занять место следующего хранителя. Были все предпосылки скорого перерождения Персефоны, и мы боялись не успеть, — он устало провёл ладонью по лицу. — Влюблённость Максимиллиана несколько нарушила действующий план, но не столь существенно, как могла бы.
Макс, прижимающий кулак ко рту, наконец, убрал его и выдохнул.
— Почему тогда ты говорил всё это мне в тот день, отец, когда я пришёл к тебе сюда? Про смерть... про смертность? Почему ты сказал, что моя мать недостойна взойти на Олимп? — в его голосе сочилась такая горечь, что Гефест невольно прикрыл глаза. Афродита даже не дрогнула.
— А разве я достойна? Не ты ли называл меня «эта шлюха, в которую отец всё ещё влюблён»?
Максим встал и, не глядя, указал рукой на Афродиту.
— Замолчи! Я разговариваю с отцом.
— Ты мой сын, — настойчиво произнесла Афродита, — всё, что ты скажешь, не имеет значения... всё, что ты говорил мне, не важно, потому что ты единственный человек, которого я люблю так же сильно, как...
— Я хочу услышать ответ отца! — Макс прошёл в сторону наковальни, затем вернулся. Но Гефест молчал, а остальные не могли и не хотели вмешиваться. Появление Афродиты действительно было шоком для всех, и это многое меняло. Макс скрестил руки на груди. — Ладно. Значит, вы отправили меня в царство Теней ещё и затем, чтобы я окончательно разделался со своей любовью? — он повернулся к Афродите и, указывая себе в грудь, наконец, посмотрел на неё. — Но ведь сердцу не прикажешь! Не прикажешь! Ты должна это знать, богиня любви, красоты и... — Макс неопределённо махнул рукой, — чего-то там ещё!
— Не прикажешь, — согласилась Афродита, — но подумай в сердце ли дело? Любишь ли ты образ, который создал себе в дружбе с этой женщиной, или её саму? Полюбил бы ты её, знай, что она Персефона? — она отлично знала, куда бить, и знала, что у Максима не будет аргументов против этого.
— Если и так, то что? Что теперь? Я выполнил свою миссию и больше не нужен в вашем плане?
Афродита решилась подойти к нему. Он дёрнулся, уклоняясь от её руки, но всё-таки после нескольких попыток позволил коснуться своего плеча и сразу успокоился.
— У всех есть своя миссия и цель, и, хотя некоторые наши выборы могут повлиять на путь к цели, сама цель до конца останется неизменна. Ты не стал хранителем, но ты можешь помочь Клессандре, разделить её бремя, отвоевать «Протект» и встать во главе или разрушить его, независимо от приказов Зевса.