Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

***
Макс ходил из стороны в сторону по мастерской отца на Лемносе и был вне себя от злости. Клессандра и Гермес следили за ним взглядами, Гефест стоял у стены, скрестив на груди руки, а Макария скромно и в то же время гордо сидела у стола.
— Почему вы мне не сказали? От вас бы убыло что ли, если б я узнал, что иду в царство Теней по просьбе отца?! — Макс остановился и вперил взгляд в Гефеста, тот не ответил. — Про печать хотя бы могли объяснить?
— Не могли, — сказала Клессандра. — Не могли! Печать — это тайный знак общества, о котором ты пока не знаешь, и наша защита от гнева Зевса. Зевса, которому мы не можем доверять, но должны защитить. Мы не заговорщики, не пытаемся свергнуть Владыку Земли и Неба, но так и подумают... так и решат, Макс, если узнают, что мы затеваем.
— А что, собственно, мы затеваем? Или мне об этом тоже не положено знать? Я не достоин вашего доверия, только выполнять, что скажут?
— Я не могла рассказать, это не моя тайна, Гефест сообщил мне и Гермесу, но даже мы не знаем всего. Другие, как и ты, получили печать в последний момент. Встреча состоится здесь, и мы всё объясним тебе очень скоро. Все детали... уж извини, я не попугай, чтобы повторять каждому одно и тоже. Потерпи.
Гефест вздохнул и, оттолкнувшись от стены, прошёл к столу тяжёлой поступью, где устало опустился на стул.
— Я попросил не посвящать тебя в детали, потому что знаю, какой ты вспыльчивый, и знаю, что, будь твоя воля, ты бы ринулся открыто в одиночку против сложившейся системы, а так нельзя. Надеюсь, разговор с Персефоной дал хоть какое-то утешение твоему раздутому самомнению, которое так откровенно проявилось от воздействия чужой силы.
— Интересно, в кого бы это у меня такое самомнение... — пробурчал Макс.
— Точно не в меня. — Гефест вздохнул. — А теперь возьми себя в руки и найди немного терпения в ожидании тех, кого мы... — в этот момент у лестницы что-то произошло, и он закончил фразу очень тихо, — ждём.
Все как один посмотрели на вход. Макс не удивился появлению Амфитриты, но женщина рядом с ней вызвала бесконечное недоумение — богиня Морей вела под руку его больную престарелую мать, Лирию Невскую.
— Мама! Ты что здесь?... Ты зачем? — Максим кинулся к ней, и она протянула ему морщинистую руку.
Лирии было уже за семьдесят. Она с самого начала знала, кто отец её ребёнка, и понимала, кем является её сын, но сейчас она сама будто преисполнилось божественной силой. Прежняя бледность и недомогание оставили её. Макс со страхом вспомнил, что при тяжёлых болезнях наступает улучшение перед самым концом, но эту мысль быстро затмила другая. Зачем она здесь? Неужели Гефест всё-таки нашёл способ сделать Лирию бессмертной?
— Максим, — Лирия обняла его ладонь двумя руками, и он склонился к ней, чтобы лучше слышать её слова. — Я знаю твой характер, поэтому прошу... сядь и выслушай всё, что сегодня отец и другие скажут тебе. Будут вопросы — задавай, но, пожалуйста, не пыли и не ссорься с ними. Всё это очень важно, важнее нас, важнее всего, что я когда-либо тебе говорила.
Непререкаемый авторитет матери сыграл свою роль, и Максим без всяких возражений проводил мать к столу и сел сам. Амфитрита устроилась рядом.
— Итак, Гефест, все твои просьбы были приняты во внимание, — сказала она, сложив ногу на ногу, — твой план работает, и небольшая группа богов, на которую ты так надеялся, в сборе, правда... — Амфитрита осмотрелась, — сегодня не все, но это и не к спеху, они оповещены и ответили согласием. Посейдон твой вклад оценил. Рассказывай!
Гефест кивнул ей и провёл ладонью над левым запястьем, где тут же проявилась та самая печать, что он оставил сыну на Олимпе. Вслед за этим у всех присутствующих печать проявилась тоже. Макс заметил такую же и у матери, но Лирия не позволила ему даже заикнуться об этом.
— Да, пожалуй, пора раскрывать карты... — Гефест какое-то время искал, куда деть руки — Макс ещё никогда не видел отца таким взволнованным. После недолгой возни Гефест, наконец, откашлялся и начал.
— Начать, видимо, следует с истинной причины встречи. Теперь многие узнали, что последнюю войну богов развязал Арес, я же должен признаться, что знал давно и готовился. Цель нашей встречи, сохранить верховных богов и вернуть Совет Триединства, — он замолчал, ожидая вопросов, но их не было, только Лирия ободряюще улыбнулась ему и кивнула. Гефест продолжил: — Каждый из вас сегодня станет свидетелем моей трусости, последствий моих ошибок и ошибок других богов, которые я не очень успешно, но всё же пытался исправить. Вернёмся в тот день, когда Владыка царства Теней с разрешения Зевса увёз прекрасную дочь Деметры в свой дворец. Все мы знаем, как расстроилась Деметра, и к чему это привело, но вот последующие события ускользают от нас, превращаясь в легенды и мифы, зачастую абсурдные или несоответствующие действительности, — он замолчал, не находя слов, и Гермес помог ему.
 
— В то время мы все были зациклены на себе, не интересовались делами других. За это и платим теперь. Одновременно с тем, как Деметра, Зевс и Аид решили судьбу Персефоны, Арес, в виду небольших разногласий с Гефестом, отправился во Фракию, где начал строить далеко идущие и, как оказалось, вполне работающие планы. С его лёгкой руки Деметра создала общество радикально настроенных против смены времён года богов, оболгала Аида, запустила такую волну страха и ненависти к нему, что и в эти дни не утихает. К превеликому сожалению, всё это поддержал Зевс. Был ли он обманут, или хотел этого сам, остаётся загадкой. Известно лишь, что Деметра стала лёгкой добычей Ареса, поскольку её ненависть и обида были отличным топливом для разжигания массовых недовольств.
— Да, — Гефест благодарно кивнул Гермесу. — Ситуация с Персефоной забила последний гвоздь в крышку гроба Совета Триединства, знаменуя финал истории трёх братьев и начало единоличного правления Зевса. И пока Зевс наслаждался могуществом и полученной властью, Арес не дремал как древнее зло, — Гефест нервно усмехнулся. — Путём несложных манипуляций слабостями богов, пользуясь молчанием сильных и равнодушных, он сплёл такую искусную сеть интриг, что великие Мойры и Арахна позавидовали бы этому плетению. Арес вооружился предсказанием Пифии о дочери Аида и Персефоны, таящей в себе невероятную ценность для призыва Кроноса на Землю, — на этих словах дёрнулась даже Амфитрита, но и она не посмела перебить Гефеста. — В попытке отвоевать дитя пророчества, Арес заставил богов развязать войну, и добился своего. Сплетённая сеть его плана до сих пор работает идеально, и стоит ему подёргать за ниточки, как всё поворачивается в нужную ему сторону. — Гефест встал, упираясь руками в стол, — итак... думаю, многие из вас уже знают, что у Аида и Персефоны есть дочь? — он внимательно обвёл всех взглядом и кивнул, заметив на лицах многих очевидное недоумение. — Ясно. Тогда с самого начала. Дитя пророчества, те слухи о сосуде... всё это правда. Сосуд был, и эту способность Аид перенёс Персефоне, дитя спрятали, а Персефона пожертвовала собой. В бою некому было засвидетельствовать последовательность событий, что удачно легло в основу версии Ареса, в которой Аид оказался жестоким безжалостным убийцей. Тогда я не догадался, но теперь понимаю. После боя Арес забрал сущность Кроноса себе, а часть сущности Персефоны отдал её матери. Деметра, приняв этот дар, не могла знать, что становится первым звеном цепи возрождения неудавшегося плана... — он немного помолчал, прежде чем продолжить. — Боги приняли решение, и я по их просьбе создал зерно души, подпитав часть сущности Персефоны полной сущностью её матери. Зерно попало к дочери Зевса, полубогине, и стало расти... «Протект» возник почти сразу после этого. Я не увидел проблемы в том, что эта организация, называющая себя хранителями, буквально наследует то общество богов, которое организовала Деметра. В своём стремлении вернуть дочь, она не заметила, что окружение не желает возвращения Персефоны, оно желает её плена, ради выгоды, ненавидит её за любовь к Аиду, за непослушание и холод зимы. Деметра не заметила, а я начал понимать слишком поздно, когда к власти в «Протекте» пришёл Деймос. Преследования, убийства и расправы ближайших членов семьи наследников-носителей стали для меня настоящим откровением. Нужно было действовать и действовать немедленно, но тогда я не знал как.