Объект подлежит уничтожению (СИ)
Включается видео, и помещение лаборатории наполняется тихим звучанием мелодии. Маленький шаг, и я следую за этим движением, вторя изображению на экране. Поначалу я постоянно отвлекаюсь на видео, стараюсь повторить в точности как там, но получается плохо. И я то и дело наступаю на ноги Итана, разочарованно вздыхаю и расстраиваюсь.
— Эшли, просто расслабься. Закрой глаза, пожалуйста.
— Зачем?
— Просто закрой.
И я исполняю просьбу. Закрываю глаза, расслабляюсь, доверяю. Позволяю ему управлять моим телом, двигаться медленно, следуя в такт за мелодией. И нет ничего в этом мире больше. Только это мгновение и руки Итана, увлекающие меня всё дальше. Мелодия заканчивается, а мы просто продолжаем лёгкие движения. Покачивания, просто без какого-либо упора на технику. Так, как чувствуем. Как комфортно. Я ощущаю его дыхание, тепло его тела под моими ладонями и жар исходящий от его рук. Это танец на грани невесомости, на грани нашего уничтожения в глупой системе Ребут-сити.
13. Доступ
С получением доступа к новой информации я практически целыми днями мысленно там. Мы с Итаном скорее спешим выполнить задания на смену и оставшееся время смотрим видео, слушаем информацию, читаем статьи. И сегодня, как только я завершила свой ежедневный список задач, уже в ожидании новых знаний подхожу к рабочему месту Эванса.
Склонившись над микроскопом, 2092 рассматривает микроорганизмы под стеклом. Прядь волос спадает ему на лицо, и он лишь хмурит брови. Облокотившись плечом на стеллаж, просто молча стою и наблюдаю за его действиями. Мне нравится это делать. Нравится, когда он рядом. Непроизвольно закусывю губу, когда он снова, отстранившись, прикасается к щетине, проводя пальцами по подбородку. Этот жест постоянно уносит мои мысли в совершенно странное русло. Становится жарко.
— Если, хочешь, я могу открыть тебе видео, пока занят.
Поднимает руки вверх и чуть потягивается, а после поворачивается ко мне.
— Да, если можно.
Улыбается и отключает проводок от блока, тут же открывая строчку поиска.
— Что сегодня хочешь посмотреть?
Я многое хочу посмотреть. Узнать, изучить, открыть для себя. Ведь, оказывается, познания в Ребут-сити такие мизерные. Я будто только сейчас начинаю получать информацию.
— Хочу про отношения между людьми.
Эванс тут же разворачивается, вопросительно выгнув бровь. Под пронзительным взглядом становится неуютно, а щеки начинают предательски краснеть.
— Про отношения, — растягивает слова. И от этого бархатного тембра внутри всё дрожит. — И что же ты хочешь такого увидеть там?
Облизываю пересохшие губы и надеюсь, что щеки не слишком алые.
— Просто интересно. То, что мы… — слова мгновенно застревают в горле. — То, что делаем. Насколько это нормально.
Тут же опускаю глаза в пол, рассматривая поверхность в поисках изъянов. Почему-то это всегда успокаивало. Когда в идеальном находишь хотя бы крупицу отличия — оно становится уникальным. Среди тысячи одинаковых серых плиток взгляд цепляется за одну, которую украшает маленькая трещинка, растянувшаяся по диагонали от угла до угла. От этого она не стала бракованной для меня: она особенная.
Экран отсвечивает холодным синим и тут же воспроизводит видео. Пока Итан рядом, я внимательно слежу за каждым движением людей, вслушиваясь в пояснения.
Дружба. Странное понятие, неизвестное для меня и очень абстрактное. Но судя по тем изображениям, которые мелькают на дисплее — очень позитивное. Я вижу, как люди держатся за руки, улыбаются, что-то обсуждают. Это выглядит вполне естественно. И мне даже стало интересно испытать подобное. Что чувствует человек по отношению к другу? Как это вообще?
В объяснении говорится, что дружба — это доверие кому-то, общие интересы или увлечения. Это бескорыстные взаимоотношения между людьми. Фраза звучит странно, и мне во многом ещё предстоит разобраться. Найти значения этим словам. Но если говорить о доверии, то я легко могу сказать, что доверяю Итану. Мне интересно быть рядом с ним, приятно общаться. Он друг для меня?
Украдкой бросаю взгляд в сторону Эванса. Он продолжает работу, что-то записывая, сверяя с отчетом. Улыбаюсь, глядя на него. Наверное, его действительно можно считать другом.
Дружба построена на взаимных симпатиях, любви к чему-то общему. Вбиваю в поиск следующее слово.
Любовь. Изображения быстро сменяют друг друга, а я чувствую, как внутри, в груди, становится теплее. Люди на этих слайдах выглядят такими радостными. Держат друг друга за руки, обнимают, целуют.
Это чувство, свойственное людям, привязанность и устремлённость к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. Любовь — это ставить интересы и благополучие другого выше своих потребностей. Желание приносить радость другому, оберегать его, переживать вместе с ним и разделять эмоции.
Ощущаю, как учащается моё сердцебиение от прочитанного. Я переживаю за Итана, хочу приносить ему радость, готова разделить с ним любые эмоции и, если будет возможность спасти его, даже ценой собственной жизни, я сделаю это. Я ещё долго читаю о том, что же это такое. Информации очень много, и я каждый раз сравниваю её с собственными ощущениями, которые только подтверждают написанное. Это вызывает трепет, и одновременно с этим приходит определенное облегчение. По крайней мере, теперь я знаю, что то, что я чувствую — не болезнь или отклонение.
Другой вид любви — к детям. И это порождает ряд вопросов в моей голове. Почему об этом упоминается в данной главе? И какое это отношение имеет к данному чувству? Вижу, как дети играют вместе какими-то странные вещами. И тут же ввожу в поиск новый запрос.
«Дети»
Появляются изображения. И я перелистываю их одно за другим, пока взгляд вдруг не выхватывает странную картинку. На ней женщина. Ее руки бережно поглаживают округлый живот, а она сама очень мило улыбается. Я, не моргая, смотрю на экран и не понимаю, почему столь явное отклонение в физиологии не вызывает во мне чувства отвращения.
— Что интересного?
От голоса Эванса я вздрагиваю. И когда он останавливается рядом, сглатываю подступивший к горлу ком.
— Смотри. Что с ней?
Чуть нахмурив брови, Итан пожимает плечами.
— Не знаю. Это странно, правда? Может быть, это болезнь какая-то?
Развернув стул, Эванс садится рядом, внимательно рассматривая изображение.
— А пояснение есть? Я никогда не видел ничего подобного. Может, из-за такого люди и начали вымирать?
Нажимаю на значок воспроизведения и замираю. Кажется, что даже моё сердце сейчас мгновенно остановилось. Видео начинается, и с каждой секундой моё сознание просто разрезает новой информацией.
Оплодотворение, эмбрион созревающий в женском теле… Разве это реально? Неужели это возможно? Чтобы женский организм мог выдержать подобное. Стать капсулой для созревания нового человека. Это странно. Это дико… Это…
Видео заканчивается, и я ошарашенно поворачиваюсь к Итану. Вижу в его взгляде такой же шок как у меня. Нахожу ещё несколько подобных файлов и поражаюсь всему тому, что происходит. Как это? Как из слияния клеток в человеческом организме может созреть полноценный ребенок? Без вмешательства генетических процедур, без операций? Как?
Беременность. Новое неизвестное ранее слово, которое мы сегодня узнали.
— Выходит, это так происходило раньше?
Голос Эванса непривычно тихий. Он будто просто размышляет, проговаривая собственные мысли вслух. Нахмурив брови, он смотрит в пол, сосредоточенно обдумывая увиденное.
— Выходит…
Ставлю на паузу и, встав с места, иду к капсулам.
Стеклянные колбы, заполненные синеватой жидкостью, и мягкий пузырь внутри, в котором созревает маленький головастик. До полноценного развития ему необходимо ещё двадцать шесть недель. А пока он всего лишь биоматериал, который исследуют для того, чтобы не пропустить в идеальный мир Ребут-сити бракованный объект.
Итан останавливается рядом, так же задумчиво глядя туда, где за стеклом ровными рядами стоят механизмы, обеспечивающие выживание зародышам.