(не)жестокая нежность (СИ)

— Скоро мы поедем домой, — сообщаю, чтоб перестал волноваться.
— Домой? — уточняет сын, заглядывая в мои глаза. Он постоянно переспрашивает, о чём ни скажи, а всё связанное с семьёй интересует его больше всего.
— Да. Бабушка очень ждёт тебя, — отвечаю. Про Тину пока говорить не стану, не знаю, как на фоне печальных событий он воспримет новость о том, что в моей жизни есть любимая девушка. Разрываться между ними не хочу. И надеюсь, они понравятся друг другу и подружатся.
— Ян… вы вернулись… — из кухни вышла Энн (француженка русского происхождения) и натянуто улыбнулась. К ней у меня куча претензий, главная — отсутствие профессионализма, ей нельзя работать с детьми. Но на несколько дней нанимать другого человека, не видел смысла, поэтому пришлось мириться с тем, что есть.
Почему-то только после смерти Маши узнал о многих вещах, например: как Энн «ответственно» выполняла свои обязанности — никто Максом не занимался. Собственной матери был не нужен. И няня отмахивалась от него, по факту — просто находилась в одном помещении, следила, чтоб никуда не залез, кормила и иногда гуляла. Даже сказки не читала, про игры и всестороннее развитие молчу. Сын сам рассказал, стоило мне поднять тему, хотя раньше никогда не жаловался. Возможно, запугивали каждый раз перед моим приездом... Правда, ничего подозрительного в поведении не замечал — обычный пятилетний ребенок, общительный, непоседливый, любознательный.
— Макс, побудь в своей комнате. Я сейчас поговорю и приду.
— Хорошо, пап, — сын целует меня в щёку.
Ставлю его на ноги, он послушно уходит.
— Хороший кофе вы в состоянии сварить? — смотрю на Энн.
— Разумеется, — учтиво произносит, и вежливым жестом приглашает на кухню. Единственное, что её здесь держит — деньги. Она ждёт расчета за полтора месяца. Маша в последнее время задерживала зарплату, хотя от меня получала содержание всегда в срок.
Устраиваюсь за столом. И как только чашка ароматного напитка ставится передо мной, начинаю говорить:
— Ваше жалование, — достаю конверт из пиджака и протягиваю. — Не стал урезать сумму…
— Урезать? — удивилась она. Потом присела.
— Не перебивайте. Так вот: не стал урезать сумму только из-за того, что вы находились с моим сыном и мало-мальски заботились о нём, пока я не приехал. Но вам противопоказано близко подходить к детям...
— В чём вы обвиняете меня? — возмутилась женщина.
— У вас есть дети? Какой опыт работы? — решил уточнить, чтоб иметь полное представление о человеке.
— Есть, взрослая дочь. А опыт — более пятнадцати лет.
— Тогда странно, почему вы не знаете, как обращаться с детьми.
— Кажется, поняла вас… — вздохнула женщина. — Ваши претензии совершенно беспочвенны. Я выполняла лишь озвученные требования. Мари не хотела, чтобы мальчик привязался ко мне, поэтому просила держать дистанцию.
— И вам не жалко Макса было, наблюдая одиночество, которым его окружила родная мать? Опять же, мне не сказали, как дела обстоят... Детям, кроме любви, ничего не надо.
— Жалко, но… Повторюсь: делала только то, за что получала деньги.
— Деньги… мать их… — усмехнулся я от столь циничного отношения к ребёнку. — Держите свои деньги. Больше в ваших услугах не нуждаюсь. Где выход — знаете. Прощайте, Энн.
Она просто кивнула и поспешила покинуть квартиру.
А я решил сделать один звонок, потом буду занят Максом, хочу с ним прогуляться. Когда увидел от Тины пять «пропущенных», резко накатила тревога.
Она ответила сразу.
— Тина! — испытываю радость наряду с волнением. Я истосковался по ней. Хочу обнять, ощутить утончённый аромат, поцеловать сладкие губки… хочу до одури…
— Привет… — как-то грустно произносит она.
— Привет. Нашлось немного свободного времени… Собирался сам позвонить. Смотрю: пять пропущенных от тебя. Надеюсь, ты просто хотела услышать меня? И с вами всё в порядке…
— Ян… Твой голос такой родной… — шмыгает носом.
— Ты плачешь? — от её слёз внутри всё сжимается.
— Чуть-чуть… — опять всхлипывает.
— Сладкая моя, не плачь. Я приеду через два дня, вернее — мы…
 
— Правда? — немного оживляется, судя по интонации.
— Правда.
— Я должна кое-что сказать…
— Когда ты так говоришь… Что случилось? Только не тяни.
— Твоя мама в больнице… только не волнуйся, сейчас с ней всё в порядке… Давление поднялось, полежит какое-то время под наблюдением врачей.
— Ты точно все сказала? — на всякий случай переспрашиваю.
— Да. Можешь Игорю Петровичу позвонить…
— Я верю тебе, — если упомянула нашего семейного терапевта, то, значит, мама в надёжных руках.
— Ой…
— Тина, что?! — напрягаюсь от этого непонятного «ой».
— Нет-нет, относительно твоей мамы — рассказала всё. Просто я свою маму привезла, чтоб Виолетта Павловна не скучала, пока отсутствую днём. Если бы не она… и Гена…
— Я совсем не против твоей мамы. Дом большой. Места хватит всем.
— Ян… я так соскучилась, мне плохо без тебя... — слышу, как плачет сильнее, и это трогает до глубины души, разрывая на части — от желания оказаться рядом с ней и невозможности это сделать сейчас.
— Я тоже соскучился… Тина, твои слёзы… Не могу обнять, поцеловать и успокоить. Прошу, не плачь. Скоро увидимся.
— Да… Жду тебя очень-очень… И Макса тоже…
— Насчёт Макса: он сложный ребенок, — переключаюсь на другую тему, чтоб отвлечь её немного. — Прояви терпение. Я не хочу метаться между вами…
— Мы справимся, — обещает Тина. Она точно сможет освоиться в новой роли и даже заменить мать — не сомневаюсь. Но вот сын… пока не уверен… Уже сейчас он стал более требовательным к моему вниманию.
— Люблю тебя.
— И я…
Она отключается.
Я допиваю остывший кофе одним глотком. Потом замечаю Макса, подглядывающего из-за угла. Интересно, как много он услышал? А вот и повод появился прощупать почву…
 1.31 
Встреча... Какой она будет? От первого впечатления зависит многое…
Зная Макса, он может даже не захотеть знакомиться, если по каким-то причинам Тина ему не понравится, причём не постесняется высказать все свои мысли. Я говорил с ним, пытаясь аккуратно выяснить его отношение, если, кроме бабушки,  с нами будет жить ещё кто-то… Но так и не понял: ни согласия, ни протеста не услышал. Вся проблема в том, что у него нет правильного представления модели семьи, когда родители живут вместе — сын всегда разделял папу и маму, считая это нормой.
Поэтому сейчас, когда приехали, очень волнуюсь. И каким будет результат знакомства? Могу лишь предполагать…
— Мы дома! — зову мою девочку, как только заходим.
Макс с интересом осматривается по сторонам и не выпускает мою ладонь. Здесь он никогда не был. И мне нравится наблюдать любопытство в детских глазах. Я поначалу сильно беспокоился о его эмоционально-психическом состоянии, но, судя по поведению, смирился со смертью матери, быстро переключившись на меня. В моих силах сделать сына счастливым.
— Как тебе? — спрашиваю, глядя на него.
— Круто, — Макс улыбается в ответ, — и пахнет вкусно.
С кухни доносятся потрясающие ароматы свежеприготовленной еды. Приятно, что нас ждут, Тина ждёт... Она должна быть дома одна. Наши мамы в больнице: мою — выпишут завтра, а Лидия Николаевна — не даёт скучать будущей сватье. Есть плюс в их отсутствии, ведь нам троим необходимо провести вместе как можно больше времени. Всем нужно привыкнуть.
Тина спускается по лестнице, машинально привлекая к себе внимание. И заметно волнуется, пока приближается к нам.
«Как же я соскучился по ней» — мы смотрим друг на друга, терзая взглядами. Наверно, у меня на лице всё написано: как хочу сжать её в крепких объятиях, целовать, ласкать, ловить губами стоны...
— Кто это? — сын отвлекает меня, дергая за рукав.
— Я Тина. Привет, — она решается на знакомство первой. Присаживается возле Макса и протягивает ему руку.
— Пап, кто это? — он не спешит представляться, хотя внимательно её рассматривает.