Девиант (Полёт ночного мотылька) (СИ)

Мешок заполнился наполовину, и я взял минутный перерыв, чтобы погреть руки.
— Давай сделаем так, — предложил Кай, положив лопату на землю, подошёл ко мне и снял перчатки. — Ты весь синий. Надень. Будет хоть немного теплее.
Мой взгляд задержался на его руках, с недавних пор ставших для меня настоящим предметом искусства. Его руки напоминали мне руки моей мамы. Худые запястья и длинные пальцы. Я мог смотреть на них вечно.
— А ты?
— А мне не холодно.
Не холодно, сказал Кай, и передал мне частичку своего тепла. Перчатки были тёплыми, хоть пальцы по-прежнему мёрзли, но стало лучше. Я поблагодарил его, стараясь не представлять, насколько смущённым выглядел в тот момент.
Работа пошла быстрее. Мы заполнили ещё несколько мешков, составили их к ближайшему дереву и передохнули, любуясь на очищенную нами территорию.
— Мальчики!
Я обернулся на зов, хотя звать могли кого угодно. Оказалось, что обращались действительно к нам. Это была Оля. Подбежав на близкое расстояние, она отдышалась и, бросив беглый взгляд на Кая, сказала:
— Не поможете нам? Мне и Рите. — Рита была одной из подруг Оли, с которой она сидела за одной партой. — Мы остались только вдвоём из команды, а победителями нам уже не стать, но работу завершить нужно. Там ещё три больших кучи листьев, а время, отведённое на нашу уборку, уже заканчивается.
Интересный поворот. Я не удержался и посмотрел на Кая. Как и предполагалось, выглядел он несколько удивлённым.
— Поможем? — предложил я, хоть и ожидал отказа.
Но Кай не отказался.
— Почему бы и нет.
И снова мы оказались в центре внимания. Оля никогда не заговаривала первой ни со мной, ни с Каем. Она вела себя несколько высокомерно и агрессивно. Насколько я слышал, при необходимости Оля могла запросто и ударить, если словами проблему решить не удавалось. Сейчас она открылась мне с новой стороны: задорная, упорная, с копной рыжих волнистых волос и россыпью светлых веснушек на носу, так подходивших к её характеру.
Работать с ней оказалось довольно приятно. Мы с ней даже перекинулись несколькими фразами. А вот Кай всё равно молчал, впрочем, как и Рита.
Закончить нам удалось на несколько минут позже, чем всем остальным, но работа была доделана до самого конца, а значит, можно выдохнуть со спокойной душой. Поставив последний мешок к дереву, я отряхнул руки и с улыбкой повернулся к Оле.
— Разве у тебя были такие перчатки? Мне казалось, что они…
— Это не мои, — сразу сказал я.
Кай отвёл взгляд, и это меня позабавило. Он что, смутился? Немыслимо.
***
Поступок Оли имел прямое отношению к тому, что она услышала в момент моего разговора со Стасом. То самое некрасивое слово, брошенное Димой, оказывается, произвело на неё огромное впечатление. Она приняла всё за чистую монету, поэтому несколько дней подряд после субботника здоровалась как со мной, так и с Каем. Характер Оли не изменился, но к нам двоим она стала относиться гораздо мягче, чем раньше. Мне даже показалось, что Оля смущалась, когда наши взгляды сталкивались. К тому же её подруга — та, которая Рита, — ходила за Олей хвостиком и тоже радостно здоровалась со мной и Каем, только вот сразу же убегала либо в коридор, либо в другой угол класса.
Кая это нервировало, но напрямую он ничего не говорил.
Поведение нашей старосты нервировало не только Кая, но и всех остальных. Мы из старательно сделанных невидимок превратились практически в обычных учеников десятого «Б». Однако могу поспорить, что если бы на месте Оли был кто-то другой, то его точно так же превратили бы в изгоя, если выражаться словами Кая.
Я никогда особо не задумывался над своей ситуацией. Привыкнуть к тому, что в классе почти никто не стремился со мной общаться, оказалось довольно легко. Раньше это вызывало некий дискомфорт, теперь же меня вполне устраивало такое положение вещей. Меня устраивало и то, что каждый раз, когда я сталкивался в коридоре с Данилой, тело невольно пробирала дрожь. Меня устраивала тактика Кая, ведущего невидимую войну. Я не чувствовал себя в проигрыше.
 
Ситуация с Олей разрешилась буквально спустя неделю. Она подловила меня в столовой и уволокла за свободный стол, разбив мои надежды о спокойном обеде.
— Я всё поговорить с тобой хотела, — бодро начала она, размешивая не растворившийся в чае сахар. — Только ты ничего не подумай, но после тех фотографий, вывешенных на стенде, по школе столько слухов ходило…
— Сплетней, — поправил я её.
Булочка на тарелке передо мной теперь не казалась такой аппетитной, как минуту назад.
— Сплетней, — покорно согласилась Оля. — Так вот. Это правда?
Я насмешливо посмотрел на неё, поражаясь настолько прямому наступлению.
— Что именно?
— Ну… ты и Кай. Вы пара?
С трудом удержавшись, чтобы нервно не рассмеяться, я деловито принялся отковыривать от булочки мак.
— Нет, — качнул я головой после недолгого молчания.
— Странно, — совершенно искренне протянула Оля, нахмурившись. — Я была уверена, что… А Кай?
— Что — Кай? — её манера коротких неполных вопросов порой вводила меня в ступор.
— Он ведь всё-таки по мальчикам? Года два назад учился у нас один… похожий чем-то на тебя, — метко подметила Оля. — Говорили, что с Каем встречался. Вроде бы их даже кто-то видел вместе. Сейчас не вспомню, кто именно, но было дело. Вот я и решила, что ты такой же.
Я немного растерялся. С одной стороны, то, что Кай раньше встречался с Русланом, не было такой уж тайной. По крайней мере, теперь. Все всё знали, но Руслана уже никто не вспоминал. С другой стороны, даже если это не тайна, имею ли я право обсуждать Кая с чужим ему человеком?
— Если тебя интересует Кай, почему бы не подойти и не спросить его лично? Он ведь не конченый псих, от такого не взбесится.
— Он псих, — вдруг возразила Оля. — Ты что, не знаешь историю годовой давности?
— Не знаю.
Оля удивилась. Да, я её понимаю. Наверное, это звучит странно, что Кай так и не посвятил меня в подробности его ухода из школы, в то время как о Руслане я знаю более чем достаточно.
— Ну… на самом деле, никто не знает, что точно тогда произошло, — задумчиво произнесла Оля, отпив из стакана несколько больших глотков. — Говорят, над Каем жестоко издевался Данила из одиннадцатого класса, когда вышла в свет та история с мальчиком… Русланом его звали. Лично я не видела ничего страшнее нескольких обидных слов, брошенных Данилой. Но я помню день, когда нас целый час не пускали на пятый этаж. Туда даже наш школьный врач с аптечкой пришёл, а потом… Потом оттуда вывели Кая. Не знаю, что там произошло, но выглядел он ужасно. У него всё лицо и вся одежда были в крови, — Оля запнулась, неопределённым жестом показав, что крови было много. — Ходили слухи, что это сделал Данила, но свидетелей не нашлось, а Кай молчал.
Моя тяга к пятому этажу сразу исчезла. Пятый этаж был запретным местом. Как запретный плод — такой же сладкий. Но теперь он в одно мгновение превратился в место, наводящее на меня тихий ужас.
— А… ожог? — осипшим голосом спросил я.
— Это ещё более туманная история. После того случая Кай не появлялся в школе почти три недели. А когда появился, то пришёл с родителями ради перевода в другую школу, — Оля остановилась, задумчиво постучав пальцем по подбородку. — Кажется, Данила тогда жутко взбесился. Его имя так нигде и не прозвучало, но…
— Что — но?
— Я правда не знаю, — Оля виновато посмотрела на меня. — Это только слухи. Сплетни, как тебе угодно. Кто-то из учителей проболтался, что Кай снова попал в больницу. Елена Анатольевна ходила его навещать, а потом… говорила что-то про страшный ожог и невменяемое состояние. Говорила, что Кай больше не будет с нами учиться. Все почему-то решили, что у Кая после крыша поехала, когда его отношения с Русланом оказались на поверхности.
Аппетит пропал окончательно. Отодвинув тарелку с булочкой, я ощутил очередной приступ тошноты и даже зажал рот руками на всякий случай.