Год гнева Господня (СИ)

Бидо сорвал с поля лиловый цветок горечавки, растер его между пальцев, понюхал, затем продолжил свой рассказ:
— Так оно всё и вышло в итоге. Несколько месяцев я отсиживался у брата Изарта, да хранит его Господь, потом Арно прислал письмо о том, что пришло помилование от короля. Только я к тому времени уже ушел из Гурне, и письмо это мне передали сильно позже, уже когда я был в имперских землях, за Рейном. Очень не хотелось обременять доброго Изарта, а тут как раз бродячие жонглеры меня с собой позвали. Сказали, с такими ручищами и с такой шеей быть мне первым борцом. Ну я и пошел.
— И ты все восемь лет был жонглером? — спросил Мартен.
— Нет, конечно. Много всякого было. Но не складывалась жизнь. И в конце я понял, в чем причина. Что нужно искупить мне грех смертоубийства. Сам Святой Иаков явился мне во сне однажды. Молча посмотрел на меня, затем указал перстом сначала на поле, а затем на звезды. И я все понял.
— Что понял? — недоуменно спросил Мартен.
— Поле и звезды, campusи stellae. Компостела, город Святого Иакова. Туда и направляюсь теперь.
— Так ты не пойдешь с нами в Пьемонт? — неожиданно высоким голосом спросил Арно, резко обернувшись.
— Не могу, брат Арно, грех на мне. До Периге дойду с вами, а дальше — уж не обессудьте, но мне дальше прямо, на Бержерак.
Какое-то время шли молча. Затем Бидо тихо забормотал что-то себе под нос.
— Что это, молитва? — поинтересовался у него Мартен.
— Нет, «Песня паломника», — ответил бретонец. — Это меня в Дижоне научили, в тамошнем братстве Святого Иакова. — С этими словами Бидо снова принялся напевать незамысловатый мотив:
«Мы оставили наших родных,
наших жен и наших малых,
чтоб отправиться в Компостелу
у мощей помолиться святых».
***
Внезапно обрушившийся ливень заставил их укрыться в ближайшем ольшанике. Пришлось продираться сквозь плотный подлесок, устланный подгнившим валежником и подернутый тонкой паутиной. Колючие кусты дикой ежевики цеплялись за одежду, мокрые лапы папоротника сердито шлепали по ногам. Лесной воздух, словно сотканный из мелких капель рассыпавшегося дождя, пах грибами и сырым деревом.
Мартен Грожан склонился к стволу слегка покосившегося бука, что-то рассматривая. Затем указал пальцем на невысокую царапину на коре:
— Козлик пометил.
— Что за козлик? — не понял Керре.
— Самец косули. Эх, был бы лук — можно было бы попытать удачу.
— И как ты узнал, что самец, а не самка? — недоверчиво спросил Керре.
— Эх, горожане! — рассмеялся Мартен. — Где ж ты видел самку с рогами? Хотя такое и встречается изредка — но они же не метят свои угодья!
— А если подкрасться?
— К кому, к косуле?! — пуще прежнего засмеялся Мартен. — Да она твои потные ноги за сто шагов почует. Даже в такой измороси как сейчас…
— Тихо! — вдруг поднял руку Арно.
Все замерли.
Справа, за деревьями, послышался шорох листвы и негромкий треск валежника. Арно схватился за бракемар, Керре сдернул с пояса нож. Шорох повторился, на этот раз чуть ближе. Внезапно что-то темное выскочило из зарослей, подпрыгнуло и стремглав понеслось прочь.
Арно едва успел выхватить меч, как Керре уже метнул свой нож в сторону удалявшегося животного.
— Зачем?! — рассердился Арно. — Иди теперь ищи его! Или у тебя мешок этих ножей, чтоб просто так ими разбрасываться?
Керре, с виноватым видом, молчал. Мол, такова уж его южная натура: сначала действовать, потом раздумывать.
— Козлик заплутал, — качая головой, произнес Мартен. — Дождь его сбил, да ветер с той стороны — вон он нас и подпустил так близко. Однако, похоже, ты подранил его, — добавил он, повернувшись к Керре.
И действительно, ножа на земле они не нашли, зато увидели два пятнышка свежей крови на листе папоротника-чистоуста.
— Если так быстро закровянил, значит, долго не пробегает, — заметил Мартен, растирая пальцами кровь. — Кровь густая, с жиром — нож глубоко вошел. Скоро ляжет, надо походить за ним.
 
Арно с товарищами доверились охотничьему чутью Мартена. К счастью для них, дождь, способный смыть следы, уже закончился. Через два десятка шагов Мартен разглядел еще одно пятнышко крови, затем еще и еще. Где-то в отдалении треснула ветка. Мартен, держа в правой руке дубинку с железным набалдашником, поспешил туда. Вскоре из зарослей ежевики послышался звук проломленной кости. Подбежав, Арно увидел лежавшего на земле самца косули с пробитой головой и Мартена, стоявшего рядом с довольным видом. Из рыжей окровавленной шеи животного торчал нож Керре.
— Однако ж спорая рука у твоего леонца! — Мартен плавно выдернул нож и тут же принялся свежевать им добычу. Арно, а также подоспевшие Гастон, Керре и Бидо, с интересом наблюдали за ловкими движениями деревенского парня.
Сначала он сделал надрез на шее косули, прямо под нижней челюстью, чтобы быстрее стекала кровь. Затем оттянул шкурку внизу живота и вспорол брюшину, треснувшую, как рвущийся холст. Потом сделал надрез на грудине, содрал по бокам шкуру с ребер, вспорол грудину, поднимаясь ножом все выше по шее, по позвоночнику; перерезал пищевод под челюстью, выдернул его, раздвинул ребра, вытащил легкие, печень и синеватые кишки. Внимательно осмотрел их, а также язык: не болело ли животное. Удовлетворенно кивнув головой, отделил печень и откинул ее в сторону, на траву. Затем перевернул косулю на бок, взял заднюю ногу за копыто, воткнул нож между костью и сухожилием, прорезал до колена. Переднюю ногу разрезал по коленному суставу, не перерезая до конца шкурку, затем прошелся ножом вдоль сухожилия до копыта. После этого вставил болтающуюся на шкуре кость передней ноги в разрез на задней, между костью и сухожилием; то же самое проделал и со второй парой ног. Получилось что-то вроде сумки с ручкой, которую удобно нести на плече. Под конец Мартен сильными нажимными движениями отделил животному голову, откатил ее в сторону и, тяжело дыша, поднялся на ноги.
Арно с любопытством смотрел на умные, словно все еще живые глаза косули, удивляясь при этом, сколько мало крови вытекло на землю.
— Надо поспешить с костром, — деловито заметил Мартен, — а то скоро начнет подгнивать. Кто понесет?
Бидо молча кивнул головой, подошел к косуле и забросил ее на плечо, слово это и впрямь была небольшая походная сумка.
С полуденной стороны пахнуло речными водорослями и камышом. Похоже, косуля вывела их к воде. Арно с товарищами двинулись в сторону просвета, отчетливо видневшегося за деревьями в паре сотен шагов.
За лесом им открылось небольшое озеро, изогнутое подобно молодой луне, острые концы которой упирались в две неглубокие ложбины с пологими склонами.
— Старица, — промолвил Мартен. — Мертвое русло. Река рядом.
Они обошли озерцо с восточной, менее заболоченной стороны. Ложе старого русла, давно оставленного рекой, вело на юго-восток. Густо усыпанное белоснежной куделью пухоноса, издали оно казалось подернутым тонким шелковым покрывалом.
Поднявшись по склону старицы, они заметили блеснувшую вдалеке полоску реки. Обрадованные, путники ускорили шаг. Арно шел первым, за ним след в след ступали остальные; замыкал колонну Бидо, тащивший на плече добытую косулю.
— Что за бесовщина?! — Внезапно донесся сзади удивленный возглас бретонца. Арно обернулся:
— Что случилось, Бидо?
— Земля просела, — ответил здоровяк, указывая носком патена на небольшой провал слева от себя.
— Ужель и земля тебя не держит, бретонский Атлант? — усмехнулся Арно. — Нора, что ли?
— Не знаю… — Бидо осторожно пощупал землю ногой, потом сильнее, потом топнул по ней — и тут же нога его ушла в землю по щиколотку. Сбрасывая косулю с плеча, он резко выдернул ногу:
 
— Там хрустнуло что-то…
Мартен Грожан спустился по склону старицы и внимательно осмотрел землю. Никаких отверстий, ничего похожего на выход из норы.
Арно ковырнул бракемаром просевшую землю. Меч уткнулся во что-то плотное, выщербнулнесколько гнилых щепок.