Явь (СИ)

Он ищет в своих вещах ключи от машины, наконец находит их и бредет по коридору к выходу. Натягивает разношенные кроссовки и мчится к машине. Заводит мотор.
Дождь. Холодно. Но не ему.
Вдруг в кармане вибрирует проклятый телефон. Он берет трубку, нажимая на педаль газа сильнее.
— Алло. Я еду, слышишь?
— Тебя здесь нет, — слабо слышится сквозь шум воды, тонкий голос.
— Подожди чуть-чуть, прошу тебя.
— Я… жду… Мне холодно…
Звонок обрывается на гудки.
«Какого черта я не проснулся сразу?! Почему сейчас?!»
Паша со злостью бьет по рулю, продолжая путь.
Он видит ее издалека. Она сидит, накрывшись руками, опираясь на железную дверь. На свет ярких фар она поднимает красные мокрые глаза. Дрожит, как загнанный кролик. Капли утихающего дождя стекают по волосам. Ветер обдувает ее со всех сторон. Автомобиль останавливается резко, оставляет глубокий след в земле.
Паша поднимает на ноги легкое как призрак тело, прижимает к себе крепко, целует мокрую макушку. Она громко рыдает, взрываясь и сбивчиво глотая холодный кислород. Свободной рукой Паша открывает ключом дверь и затаскивает ее внутрь.
— Тише-тише. Живая.
— Я! Эт-то вс-се я! — доносятся неразборчивые слова.
Паша отстраняет ее, нежно держа промокшее лицо в горячих ладонях, заглядывает в заплывшие глаза.
— Я не понимаю. Милая, успокойся! Давай, вдо-о-ох — вы-ы-ыдох, молодец. Все закончилось, я рядом.
Варя, дрожа, глубоко вдыхает и выдыхает, взгляд обретает цель, не отрывается от синих глаз.
— Во-о-от, гораздо лучше. Ты умница, сядь.
Паша снимает с нее мокрую куртку, бросает на стул. Усаживает на слегка сдутый матрац, накрывает одеялом. Торопливо тянется к обогревателям, выкручивает их мощность на максимум. Во взгляд ему попадает синяя гематома на тонком предплечье, еще одна на плече. Синие глаза темнеют, затуманиваются.
— Это я. Я ч-чуть не уб-била его. Я м-могу д-делать это. Я…, — из Вари вырывается глубокий дрожащий вдох.
— Кого ты чуть не убила? — стараясь держать себя в руках, спрашивает он.
— К-Кузьмина…
— То есть он жив? — холодно разливается металлический голос Чернова.
Паша поднимается на ноги, собираясь сделать шаг к выходу. Варя ухватывает его за запястье, не давая уйти. Холодный укол, невидимые сдавливающие все внутри путы. Он повинуется.
— Нет, не уходи, прошу тебя.
— Да. Я не уйду. Не беспокойся, — твердо и холодно признается он, — Варя, что бы там не думала, ты не убийца. Ты не в чем не виновата.
Паша присаживается перед ней на корточки, не отпуская ее рук. Согревая их.
— Н-нет, ты н-не знаеш-шь. Я б-боялась расск-казывать. Дум-мала, чт-то есл-ли расск-кажу об этом, от меня отвер-рнутся все. Дум-мала, что если расск-кажу, меня пос-садят. Я не хот-тела в это вер-рить, но это повт-торяется. Я… Я… — Варя захлебывается в своих словах, слезах и вздохах.
Паша присаживается за ее спину. Залазит под ее одеяло, обнимает за плечи, прижавшись грудью к ее спине. Она обжигается, убаюкивающий отрезвляющий жар идет на пользу. Ее дыхание становится ровнее, она связывает слова.
— М-Мама привела в дом человека. Он б-бывал у нас и раньш-ше. Я п-пыталась прогонять его и р-раньше, и м-маме это не н-нравилось. В т-тот день, он д-дотронулся до меня. М-мне было с-страшно… Мне было так-к страшно… и п-противно, во мне было с-столько злобы, нен-нависти, отвращения. Я закрыла глаза, а когда от-ткрыла, он уже лежал без чувств. Все вокруг летело к чертям, р-разбивалось, свет м-мигал. Он ударился г-головой о батарею, повсюду была его к-кровь. Я испуг-галась. М-мы вызвали скорую, с-сказали, что он был пьян, подскользнулся и упал. Нам поверили, он и так был очень п-пьяным. Но мама меня не п-простила. Он-на не видела, что п-произошло, но з-знала, что эт-то я. Мы р-разругались, и я с-сбежала с-сюда.
— Тш-ш. Тихо. Они заслуживают этого, и даже большего. Ты не должна страдать из-за этого.
Варя сидит, подогнув колени, на которых сходятся его руки. Она чувствует его горячее дыхание на своих волосах. Впитывает запах его душистого мыла.
 
— А что, если я когда-нибудь и тебя вот так убью.
— Прекрати. Ты никогда мне не навредишь, — тихо и хрипло проговаривает он.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю и все, — отвечает Паша, убаюкивая ее как ребенка.
— Я чудовище, — роняя последние слезы, выдавливает Варя.
— Не больше, чем я. Ты согрелась?
— Да, мне лучше.
— Тогда поспи. Тебе нужно отдохнуть.
— Хорошо, — шепотом лепечет Варя, прикрывая веки.
Горячие руки высвобождают ее, укладывают на подушку. Никто и никогда не был с ней так ласков. Душа перестает дрожать и маяться, все, что было до этого, перестает быть важным. Этот сон не похож ни на один другой, в нем нет ни тревожных мыслей, ни страданий, ни боли. Он забрал их все, отдавая в ответ лишь блаженный покой.
***
Солнце неохотно всходит на сером пасмурном небе. Моросящий холод просачивается через неплотно закрытую дверь. Тусклый свет из маленького окошка настоятельно борется за место в пыльном гараже.
Голод изъедает желудок, звенящая боль режет виски. Варя просыпается, с трудом раскрывает распухшие веки. Одеяло оборачивает как кокон расцветающей бабочки, за ним почти ничего не видно. Все еще мокрые волосы бережно лежат на подушке. Она убирает плотное мягкое укрытие с лица. В нескольких сантиметрах встречает чужой нос. Или уже не чужой. Светлые волосы падают на лоб и достают до строгих ровных бровей. Прикрытые веки неподвижно спят. Губы неплотно сомкнуты и расслаблены. Медленно поднимается и опускается грудная клетка. Слышно только его ровное дыхание. Варя замирает, боится его разбудить, испортить вероятно хороший сон.
— Как спалось? — раздается хрипловатый холодный голос. Чернов не открывает глаз, но словно через веки наблюдает за ней.
— Я тебя разбудила? Прости, — виновато лепечет Варя, пряча лицо обратно в одеяло.
— Я не спал.
— Вообще?
— Угу.
— Почему?
— Не мог.
Варя выползает из теплого плена. Раскрыв широко глаза всматривается в прямое расслабленное лицо.
— Так всю ночь и смотрел, как я сплю? — ехидно спрашивает она.
— Нет. Я забрал твои вещи.
— От них что-то осталось после вчерашнего урагана?
— Я повесил их сушиться. Потом постираешь.
Варя садится, раскрывая тонкие плечи. Сгорбившись, растирает лицо руками, вспоминает события прошедшего дня. В груди сжимается тяжелый ком.
— Послушай, мне теперь негде жить. Наверное, придется возвращаться к маме, даже если она не ждет, — тихо и печально произносит она.
— Останься здесь.
— Кому я тут сдалась?
Паша берет ее за плечо и тянет обратно на подушку. Она повинуется и падает головой рядом с ним. Он прикрывает синяк на ее руке одеялом.
— Ты еще не закончила то, что начала. Доводи свои дела до конца.
Варя долго молчит, разглядывая то его, то складки на простынях.
— Хорошо, — отвечает неуверенно тихо.
Желудок Вари берет контроль над ситуацией, недовольно возражает, издает громкий рык. Глаза Паши мгновенно раскрываются и устремляются на краснеющее лицо рядом.
— Ой! Это… ну просто… — Варя мается, прячет лицо, сворачивается в клубок. В ответ слышит легкий смешок.
— Есть пока нечего, подожди немного, — прикрывая веки ровным тоном говорит он.
— У тебя здесь и кухня припрятана?
— Нет, но еду нам скоро привезут.
— Кто?
— Один надежный человек.
Паша пальцем нажимает на ее нос как на кнопку и довольно растягивает улыбку. Варя возмущенно нахмуривает брови и отодвигает голову назад.
— Поспи еще, если сможешь.
— А ты?
— И я попробую, — заключает Паша со вздохом.
С трудом, им удается поспать еще пол часа. Варя часто ворочается, не находит такого места для головы, в котором не чувствовалось бы бьющее ударами давление. Мысли об опасности, о том, что она сделала еще вчера кажутся ей абсурдными, словно все это было совсем не с ней.