Дать боссу (по носу) (СИ)

— Что? — вытаращилась я на него. — С чего ты взял, что Герасимов станет тебе помогать? Ему плевать, кто будет управлять компанией, а подставлять своего друга ради бесперспективного дела нет никакого смысла.
Я надеялась, что Филипп блефует, но казалось, мои слова только еще больше услаждали ему.
— Да, он тоже так сказал сперва. Но я предложил ему кое-что, от чего он не смог отказаться.
— И что же это? — нервно спросила я.
— А ты сама не догадываешься?
— Нет, но мне страшно, что я удостоилась твоей благодарности, — ответила я, пока Филипп гладил меня по руке.
— Я предложил ему проценты от продажи компании. И еще, — он помедлил, — и еще тебя.
Я даже не знала, чему больше удивляться. Обе новости повергли меня в шок. Впрочем, я и так чувствовала себя рабом, так что второй новости я могла ожидать.
— Значит… — протянула я, — ты и не собирался управлять компанией, ты хотел ее продать!
— Ну разумеется! Зачем мне бизнес, который выгорит через пару лет?
И как я не додумалась до этого раньше! Ведь это было столь очевидно для человека, который ненавидел свою семью, но зато обожал деньги.
— А меня ты как собираешься выдавать, по частям? — буркнула я, представляя себя картонной коробкой, которую бесконечно передают из рук в руки при почтовой пересылке.
— Не переживай. Герасимов подыщет тебе отличных мужчин в Москве. И если ты поумнеешь, то можешь неплохо устроиться.
— Ты же помнишь, что я ненавижу тебя, да? — уточнила я.
Он лишь ухмыльнулся и наконец отпустил мою руку, заваливаясь обратно на диван.
— Так что давай, пакуй свои три вещички. Ты сюда больше никогда не вернешься.
Я попала в ситуацию, в которой вряд ли кто-то хотел бы оказаться по собственному желанию. Но, к моему удивлению, сейчас на это мне было плевать. Наверное, из-за того, что я привыкла к бесконечным угрозам.
Но вот Фернандо! Он должен был знать правду. Компания была для него смыслом жизни, и я знала, что он не переживет предательства совета. В конце концов, он уже столько раз помогал мне, что я обязана была все ему рассказать.
Оставалась одна большая проблема. Я не представляла, как передать ему все, что узнала от Филиппа. Телефона у меня не было. Хулия, Пабло и Паула уехали до поздней ночи, и мне даже не у кого было узнать номер Фернандо.
Пока я находилась в глубоких раздумьях, которые Филипп наверняка принял за шок, мужчина неспешно прогуливался по комнате, то и дело выглядывая в окно. Так, словно за ним кто-то должен был приехать.
— Ты куда-то собираешься? — спросила я, в надежде, что он уедет. Не сказать, что это кардинально бы что-то меняло, но без него воздух в доме становился чище.
— Алехандро за мной заедет. Хочу провести этот вечер с ним.
Я причмокнула, осознавая, как именно они собираются развлекаться. И тут меня посетила гениальная мысль. Если никого не будет дома кроме секьюрити, то почему бы не попробовать сбежать?
— Надеюсь, ты будешь вести себя хорошо, — сказал Филипп, и, как песика, похлопал меня по макушке.
— Если ты обещаешь вернуться как можно позже, — начала я торговаться.
Чтобы сбежать от Ферретти, мне стоило быть уверенной, что он не вернется во время моей отлучки.
Филипп недоверчиво осмотрел меня. Наверняка он воспринял эту колкость, как очередную мою попытку избавиться он него на подольше.
— Я бы с радостью вообще не возвращался, но пока это необходимо, — сказал он, а затем, улыбнувшись, добавил, — я буду милосерден и дарую тебе вечер, свободный от меня.
Я ликовала. Если забыть все сказанное Ферретти ранее, то мне очень даже везло. Теперь оставалось придумать план побега из дома с самой инновационной системой защиты.
Как раз в эту секунду внизу раздался короткий автомобильный гудок, и Филипп радостно пустился вниз встречать своего любовника.
— Хорошего тебе вечера, — злорадно крикнул Филипп напоследок и скрылся за дверью.
Сбегать из дома Ферретти было делом не просто трудным, а практически нереальным. Однако, как выяснилось, я растратила еще не всю удачу и теперь маленькими шажками пыталась обойти препятствия, которые подкидывала мне жизнь.
 
Персонал ушел на ночь в гостевой дом, а значит мне оставалось, ни много ни мало, миновать охранника и полсотни камер, которыми был напичкан дом и сад. С охранником тоже не все было просто. Филипп наверняка намекнул ему не выпускать меня из дома, или, если бы мне все же удалось сбежать, младший Ферретти узнал бы об этом первый.
У меня не было времени продумывать план до мелочей и разбираться в устройстве камер, чтобы все их вырубить. Достаточно было просто прошмыгнуть мимо охранника так, чтобы он не заметил этого. И я уже знала, как это сделать.
Крыша второго этажа была достаточно широкой, чтобы вылезти на нее из окна и не скатиться кубарем вниз. В это же время сразу за крышей начиналась оранжерея, которая тянулась до самого конца сада и упиралась в забор. Технически ничто не мешало мне вылезти на крышу дома, проползти по оранжерее, а потом, перемахнув через забор, пуститься наутек. К тому же, насколько я успела выяснить за время проведенное в заключении, все это дело наблюдалось только с одной камеры, закрыть которую не составило бы никакого труда.
Медлить было нельзя. В конце концов, ничто не мешало Филиппу вернуться раньше. Пока я ждала темноты, мне удалось найти в своих вещах немного денег, которые раньше я откладывала на черный день. Да, заплатить за квартиру мне бы не хватило, зато доехать до дома Фернандо — запросто.
Я нервничала, хотя прекрасно понимала, что хуже уже не будет. Все равно Филипп планировал сдать меня Герасимову, а значит, моей жизни временно ничего не угрожало. Ну кроме как, пожалуй, падения с крыши.
Я натянула кеды, перекинула через плечо мини сумку, в которую весьма компактно уместились деньги, телефон и документы и полезла в открытое окно.
Мне предстояла самая важная часть — закрыть объектив камеры, чтобы она не могла зафиксировать мой побег. Вероятно, охранник заметил бы, что одна камера вышла из строя, и отправил бы специалиста проверить сбой, потому просто замазать ее краской или закрыть тряпкой было бы максимально подозрительно. Потому я решила поступить иначе.
Камера располагалась на стене практически под окном хозяйской спальни. Именно из их окна вниз по стене спускались вьющиеся локоны традесканции, экзотично обвивающие каменные выступы. К сожалению, до камеры эти ветви не доставали, но ведь никто и не пытался помочь им в этом.
Когда я оказалась на крыше, моя уверенность тут же куда-то испарилась. Я чувствовала, что вот-вот сорвусь вниз или на голову мне упадет цветочный горшок. Сделав два шага вдоль стены в сторону камеры, я думала лишь о том, чтобы это приключение не закончилось инвалидным креслом.
Наконец, я достигла водопада из густых переплетений традесканции, сползающих по стене, а затем собрала эти ветви в небольшую охапку в руке и приготовилась. Мне нужно было перекрыть поле зрения камеры хотя бы на пару минут, пока бы я бежала до забора. У меня была всего одна попытка, чтобы заставить ветви и листья лечь именно так, как мне нужно.
Приблизительно рассчитав траекторию, я приготовилась к броску. Раз… два. Сердце колотилось от адреналина, тоннами выделяющегося в кровь. И вот спустя секунду я сделала это. Ветви обвили опору камеры, аккуратно прикрывая листьями объектив.
Не теряя больше ни секунды, я бросилась вперед по крыше. Черепица террасы под ногами издавала неприятный хруст, однако стоило мне достичь оранжереи, я поняла, что шум — далеко не единственная моя проблема. Крыша в оранжереи была слишком тонкая, чтобы просто пройти по ней, и стоило мне сделать шаг, как она тут же прогибалась подо мной и трещала.
Мне ничего не оставалось, кроме как лечь за живот и начать ползти. Я уже не видела, до сих пор ли закрыта камера, или листья давно сдуло порывом ветра, но пока никто не подавал явных знаков, что я замечена. А значит, я должна была ползти.