Когда плачут драконы (СИ)
Пришел вон сегодня… Как будто Беату встречал…
— Одже!..
Мелькнувшая в конце улицы фигура замерла, и Беата, не глядя на дорогу, бросилась вперед. Запнулась обо что-то и почти упала Одже в объятия.
Он подхватил, стиснул руки, не давая ей растянуться на снегу. Беата ошеломленно подняла глаза.
— Не ушиблась? — взволнованно спросил Одже, и она тут же замотала головой, чувствуя, как возвращается уже забытое напрочь хорошее настроение. Как, оказывается, она скучала по его заботливости; по непривычным, больше книжным, фразам; по его голосу, Энда все подери! Себя-то зачем обманывать? Ни с кем ей не было так легко и приятно, как с Одже. И плевать, что он неказистый, что людям кажется странным, что работа у него далеко не геройская. Зато сам он герой! По крайней мере в Беатиных глазах!
— Ты ждал… долго? — спросила она, как будто это было самым важным. Хотя, быть может, именно это самым важным и было.
Одже отвел взгляд, помогая Беате устойчиво встать на землю. Потом разжал руки и чуть отступил в сторону.
Не говорить же, в самом деле, что он весь день возле дома Кедде проторчал, отойдя только раз, чтобы покормить заключенных, и уже не чувствуя от холода пальцев ни на руках, ни на ногах. И не объяснять, что с ума сходил с самого утра, когда увидел, как синий дракон поднялся над лесом, увозя Беату навстречу опасностям. Все молитвы из подаренной ведуньей книжицы вспомнил, прося богов, чтобы помогли. Сам-то сделать хоть что-то был бессилен. Да и Беата не позволила бы.
— Хотел убедиться, что ты не пострадала, — довольно-таки расплывчато ответил Одже. — Опасное дело — к дракону в пасть.
— Опасное дело — с его хозяевами на темной улице повстречаться, — несколько разочарованно ответила Беата. В нечаянных объятиях Одже оказалось так тепло и уютно, что меньше всего на свете хотелось на волю. А Одже так быстро ее отпустил. Словно обжегся. — Но теперь я с лопатой на «ты», смогу за себя постоять.
Одже явно ничего не понял. Только переступил с ноги на ногу и посмотрел туда, откуда Беата пришла.
— Тебя друзья, наверное, ждут, — пробормотал он. — А ты тут со мной время теряешь.
Беата глянула на него с недоумением. Наверное, в любой другой раз она бы обиделась и сделала то, на что он столь недвусмысленно намекал. Но вновь накатившая усталость притупила вечный своенравный огонь, и Беата лишь совершенно ровно спросила:
— Гонишь?
Одже снова вздрогнул, подался вперед, словно забыв себя. Глаза сверкнули невиданным ранее огнем.
— Я никогда!.. — сорвалось у него с губ, и тут же Одже потух. Опустил взгляд в землю. Сжал кулаки. — Я очень рад, что ты вернулась целой и невредимой, — совершенно бесцветно продолжил он. — Это важное и нужное дело — спасать безвинные жизни. Ты очень смелая и очень хорошая, Беата, и твои друзья…
— Ты мой единственный друг, — оборвала она его мучения, не осознавая, каким образом, но чувствуя каждое колебание Одже, и его неуверенность, и его стыд — а он невозможно чего-то стыдился и из-за этого не знал, куда себя деть. Создатели, какое счастье, что у нее совершенно не осталось сил ни на злость, ни на эгоизм. Ведь оказалось, что за ними скрывается столько интересного и… необходимого, как воздух… — Жаль, что я так долго этого не понимала.
Одже, не веря, снова отступил назад. Не может этого быть! Она или шутит, или издевается: а он и то и другое заслужил.
Или просто… не знает ничего?
— Я Кедде… не смог… хотел, чтобы он извинился перед тобой… — промямлил Одже, мысленно проклиная и свое косноязычие, и свою слабость. А впрочем, что ему было терять? — Он уделал меня, как юнца зеленого. Я даже глаза теперь не могу поднять на тебя, Беата. Опозорил…
Беата вытаращилась на него, как на какую-то невидаль. Усталость как рукой сняло. Все оказалось гораздо проще и гораздо сложнее, чем она думала. Одже и не собирался обижаться. Он был уверен, что сам обидел Беату, когда не смог защитить.
А то, что он оказался единственным, кто вообще захотел за нее заступиться, ему даже в голову не пришло. Еще и нашел, с кем сцепиться!
— Кедде же дракон! У него силища, как у восьмерых! С ним даже дядя Тила не справится!..
— А я должен был! — упрямо повторил Одже и взглядом едва снег возле себя не растопил. Ближайший уличный фонарь находился в десятке метров, и потому света от него было меньше, чем пляшущих теней, но Беата точно знала, что не ошибается. — Чтобы не смел впредь оскорблениями сыпать. Девушке гадость такую сказать — это ж надо додуматься!
У Беаты что-то зазвенело колокольчиком внутри. Перехватило дыхание. Вспыхнуло надеждой.
— Но я же правда толстая, — с подкупающей убедительностью прошептала она.
Одже даже о позоре своем забыл. Уставился Беате в лицо и каким-то не своим — глубоким и взволнованным — голосом проговорил:
— Краше тебя нет никого на свете!
Беата почувствовала, как загорелись щеки. Она не поверила бы любому другому комплименту, уверенная, что ей таким образом просто зубы хотят заговорить. Но Одже нашел нужные слова — пожалуй, только он один и был на это способен с его искренностью и отношением к Беате. Подрался за нее…
С ума сойти, парень за нее подрался!
Значило это что-то или нет? Одже с его обостренным чувством справедливости мог, конечно, и просто возмутиться поведением Кедде. Но тогда разве назвал бы Беату самой красивой на свете? Ведь она отлично знала, что это было неправдой. Но если Одже считал по-другому…
Создатели, это стало бы лучшей наградой за все ее горести!
— Проводишь меня? — с самой обольстительной улыбкой спросила Беата. Она не старалась кокетничать, но улыбка появилась сама. Кажется, она всегда это делала, когда Одже был рядом. Ему хотелось улыбаться. Хотя бы чтобы видеть ответ в его глазах.
Одже ошарашенно кивнул и поплелся рядом — не мог отказать Беате, хоть и не считал себя хоть сколько-нибудь достойным ее сопровождать, и не мог понять, для чего она его позвала. Пожалела за разбитый нос? За это было совсем уж стыдно. Нет бы руку или ногу в бою за девушку сломал, хоть какая-то доблесть проглядывала бы. Но нос! На него и так-то страшно смотреть с этими отвратительными веснушками, а теперь…
Убожество!
И хватило же наглости притащиться сегодня к дому Кедде, и ждать, и надеяться на какое-то чудо! И теперь, когда чудо произошло, не верить в него и божью милость, придумывая какие-то препятствия! А если… Если Беата все знала? И все понимала? И все равно назвала его своим другом?..
— Беата…
Она остановилась и выжидающе посмотрела на него. С губ у нее не сходила улыбка, а у Одже взгляд снова притянуло к земле.
— Я не хотел тебя обидеть.
Беата с трудом удержала себя от того, чтобы взять Одже за руку и ободряюще ее сжать. Будь сейчас день, она, пожалуй, осуществила бы это желание. Но увидь ее кто почти в полночь в такой позе с парнем… Ох и слухи поползут. А ведь Кайя сказала родителям, что они у Айлин будут ночевать, чтобы помочь при случае, пока у Дарре ночная смена. Если папа перестанет им доверять…
Беата-то переживет, а вот Кайя себе этого точно не простит. А Беату неожиданно стали беспокоить чувства названой сестры. Как и чувства Одже. Который тоже никак не мог себе чего-то простить.
— Я сама себя обидела, — с иронией поделилась Беата и добавила, понимая, что должна объяснить: — Не знала, что ты такой.
— Какой? — совсем упавшим голосом спросил Одже. А Беата, скрывая смущение, снова широко улыбнулась.
— Замечательный! — ну а что? Пусть и Одже хоть немного порадуется. Ведь заслужил же!
Не дожидаясь ответа, Беата снова двинулась в путь.
— Все книги перечитал?
Одже качнул головой — все еще неуверенно, но все-таки уже не так безнадежно.
— Вообще не притрагивался, — пробормотал он. — Смотреть на них не мог.
Беату затопило нежданной радостью — ну что с ним делать?
— А вслух читать еще не разучился? Я ведь приду проверю.
Одже наконец тоже улыбнулся.
— Приходи, — негромко и очень мягко проговорил он. — Я буду ждать.