Накануне (СИ)
– Получите сегодня со склада два магнитофона, – опережаю возражения Перепёлкина. – я распоряжусь. Товарищи, (оборачиваюсь к стоящим рядом сотрудникам) прошу обратить особое внимание, при конструировании вами любого прибора использовать только стандартное шасси, входящее в стандартную стойку. Эти стойки предназначены для установки в стандартный автомобильный прицеп. Никакой самодеятельности: большие приборы разделяются на блоки, влезающие в шасси, маленькие – объединяются с другими. Хочу обратится к вам с просьбой ускорить работы, передвижной пункт радиоразведки должен быть готов к заводским испытаниям 15 апреля этого года, к полигонным – 1 июня.
Собравшиеся зашумели.
"Нечего делать, и так полигонные испытания придётся совмещать с войсковыми, а то и гляди – с боевыми, события на озере Хасан – на носу".
* * *– А не кажется ли вам, товарищ Гутенмахер, – прежде чем сказать Лосев как школьник поднимает руку. – что ваш основной строительный кирпичик, трёхтактный сдвиговый регистр, сам по себе имеет чрезмерную избыточность: шесть ферритовых сердечников и пять кристаллических диодов? А ваша запоминающая ячейка или, как любит её называть товарищ Чаганов – триггер, вообще состоит из восьми восьми ферритов и шести диодов, в то время как физтехи строят его на четырёх лампах. Это я ещё не говорю об экзотической системе синхронизации с тремя частично перекрывающимися фазами. Думаю, что ваш вычислитель выйдёт для нас золотым.
– Я бы не стал называть это избыточностью, товарищ Лосев, – обиженно встряхивает своей пышной шевелюрой наш новый начальник отдела вычислительной техники, высокий худой парень лет тридцати. – это плата разумной цены за надёжность, помехозащищённость и высокую нагрузочную способность феррит-диодной ячейки. Наш вычислитель будет потреблять в двенадцать раз меньше энергии, чем физтеховский и во столько же раз меньше занимать места при схожей производительности!…
"И это минимум, по моим расчётам – в пятнадцать раз. Два киловатта по нынешним временам – это пустяки".
– …Кстати о надёжности, – успокаивается Гутенмахер, видя что никто из собравшихся не поддержал выпада Олега, и переходит в наступление. – единственной пока отмеченной причиной выхода из строя ячеек является отказ кристаллических диодов.
– Все мои диоды проверяются на стенде при полной нагрузке при температуре окружающего воздуха 50 градусов…. – Взвивается Лосев.
– А выводы диода распаиваете при проверке или просто зажимаете? – Гашу начинающуюся перепалку в зародыше.
– Зажимаем.
– А вы, Лев Израилевич, понятное дело паяете… ну и как диод выходит из строя: обрыв или коротыш? – Беру со стола аккуратный столбик.
– Ни то и не другое, – Гутенмахер кладёт мел и берёт в руки мокрую тряпку. – обратное сопротивление диода падает многократно.
– Олег, помнишь у нас такое было?
– Точно, ты тогда ещё на кристалл, где вывод катодный, в припой свинец добавил нагрел его паяльником и сопротивление диода почти полностью восстановилось.
– Свинец всю медь из германия вытащил, которая при пайке контактов в него зашла…
Втроём склоняемся над бакелитовой ячейкой размером примерно 8 на 4 и 4 сантиметра, в пазах которой вставлены сердечники и диоды.
– Этот отказывает? – Показываю на диод, один вывод которого сильно укорочен и приварен к толстому медному штырьку ячейки, Гутенмахер кивает. – Надо менять раскладку компонентов, похоже, вы перегреваете катод диода. Олег, надо инструкцию по пайке диодов написать и проверить добавлен ли свинец в припой… А теперь хорошие новости: из Америки плывёт к нам станочек для намотки обмоток на тороидальные сердечники и сто килограмм изолированного провода диаметром ноль-двадцать пять миллиметров… Ну и главное: скоро мы получим не меньше двух тонн очень богатой германиевой руды, из которой можно будет добыть не меньше ста пятидесяти килограмм чистого германия. Если поставщик будет выдерживать график, то в течении года можно расчитывать ещё на три таких.
– Я смогу начать работы по триоду? – Лосев радостно вскакивает со стула.
– И не только эксперименты, – хлопаю друга по плечу. – думаю, что откроем опытное производство полупроводниковых приборов.
Москва, Кремль.
Кабинет Сталина.
1 февраля 1938 года, 19:30.
Встреченный в приёмной вождя приветливым подмигиванием Власика и подгоняемый Поскрёбышевым, недовольно качающим гладко выбритой головой, спешу к заветной двери, которую открывает передо мной рослый сержант. "Грымза" не сразу меня нашла у Попова в отделе систем автоматического управления, потом пришлось срочно приводить себя в порядок: не идти же в Кремль небритым. В общем припознился.
– В настоящее время уже представляется вполне реальной идея беспосадочного перелёта вокруг земного шара с доливкой горючего в воздухе… – драматический баритон Михаила Громова целиком заполняет комнату.
Сталин, стоящий в центре кабинета, кивком подбородка указывает на свободный стул, я, опустив глаза, прошмыгиваю мимо и сажусь рядом с Головановым на торце стола для заседаний. Осторожно поднимаю глаза, на другом конце стола ближе к стене расположились члены Политбюро: нахмурившийся Молотов трёт платком стёкла своего пенсне, рядом с ним Киров застывший с мечтательной улыбкой на губах, дальше Ворошилов в непривычном гражданском костюме ослабляет узел галстука. Напротив них Чкалов и Байдуков подпирают с двух сторон Громова, рядом с лётчиками, но как бы сам по себе, Леваневский с непроницаемым лицом, затем Голованов (в голубых петлицах три красных ромба – комкор) и справа от меня чем-то смущённый Хруничев.
– … Самолёт, вылетевший из Москвы, может пополняться горючим, скажем, в Фернбексе на Аляске, потом в Нью-Йорке, пересечь без посадки Атлантический океан, Западную Европу и опуститься в Москве. – Продолжает Михаил Михайлович, Чкалов поворачивается и напряжённо глядит на Сталина, пытаясь уловить его реакцию. – Однако ещё более заманчивым представляется кругосветный беспосадочный перелёт через два полюса. Его маршрут может выглядеть, например, следующим образом… Карандаш Громова заскользил по карте полушарий, лежащей перед ним, вождь подходит и становится за спиной у Байдукова.
– … Вылетаем из Москвы на север, над островом Рудольфа производится первая заправка горючим из летающей цистерны. Затем самолёт перелетает через Северный полюс и вторично пополняет запас топлива над Аляской, третья заправка с ТБ-3 над Калифорнией или Мексикой. Курс – на юг, две заправки бензином над Южной Америкой, последняя поближе к мысу Горн, оттуда держим путь через Южный полюс либо на Новую Зеландию, либо на Австралию. А оттуда до Москвы… уже рукой подать.
Собравшиеся заулыбались.
– А что же интересного в этом перелёте, товарищи? – Сталин чиркает спичкой и отворачивается от карты. – Кому нужен рекорд ради рекорда? Что увидят в нём на Западе? То, что мы на тех же самолётах, на которых летали в Америку полетим теперь вокруг света, используя трюк с дозаправкой в воздухе. Если уж лететь, то выше, быстрее и на том горючем, которое залили в баки в Москве.
– Разрешите мне, товарищ Сталин, – прерывает возникшую паузу нарком авиационной промышленности, все с удивлением поворачиваются в его сторону. – мы на коллегии обмозговали письмо наших лётчиков и тоже пришли к такому выводу: перелёт надо выполнять на новой технике. Собрали мнения главных конструкторов. Наиболее интересным оказалось предложение конструктора Чижевского о создании рекордного самолёта на базе его "стратосферного разведчика"… "Значит будут грабить…, а я, наивный, размечтался, что теперь меня в Кремль по каждому вопросу будут вызывать".
– Вы говорите о самолётах Бюпо Особых Конструкций, товарищ Хруничев? – Выказывает свою недюжинную осведомлённость вождь.
– Точно так, товарищ Сталин, Чижевский имеет на данный момент лётный прототип, испытанную на высоте 14 километров герметичную стратокамеру на двух лётчиков с наддувом от нагнетателей. Вместе с турбокомпрессором это позволит самолёту подниматься выше любой облачности, а значит избегать обледенения…