Дикий. Его неудержимая страсть (СИ)

— Дура ты, — доносится в перерыве между тем, как Матвей то кусает меня, то гладит руками волосы, путаясь в них пальцами, — зачем в воду полезла?
Вот оно что. Задыхаясь под давлением его удушающих ласк, делаю глоток воздуха, а у самой пульс несется вскачь.
— Откуда ты знаешь? — выдыхаю перед тем, как Кешнов начинает хаотично гладить мои щеки, а потом вдруг сцепляет зубы и кулаком бьет в стену позади меня.
Даже не вздрагиваю. Ненормальный псих! Как и всегда не в состоянии сдерживать свои эмоции! Нужно бы разозлиться, а я не могу оторваться от его наполненного неприкрытым волнением лица.
— Знаю, потому что звоню тебе со вчерашнего дня, а трубку взял какой-то хрен и сказал мне, что ты ночью полезла в озеро спасать укурка.
Выдыхаю чувствуя, как тело снова начинает бить озноб. Значит, телефон мой все же нашли. Кешнов сверлит меня глазами, в которых волнение замещается то злостью, то облегчением. Скулы острые, зубы сцепил.
— А что мне было делать? — разворачиваюсь и иду в спальню. Мне нужно укутаться. Холодно так, что зубы друг на друга не попадают. — Бросить его тонуть?
— Дождаться других, а не лезть самой. — летит мне в спину. — Блядь, Рина, ты хоть понимаешь, что могла оттуда уже не выплыть?
— Выплыла же. — забираюсь на кровать, потянув на себя одеяло, и, сбившись в ком, смотрю на Матвея снизу-вверх. — Не смотри так на меня. Ты бы поступил так же.
Кешнов молча пилит меня тяжелым взглядом несколько секунд. Конечно, он бы поступил так же. Потом бы, правда, избил Никитина так, что тот больше не то что марихуану не курил, а обычные сигареты в рот не стал брать, но уверена на сто процентов, что Матвей сделал бы то же самое. И он сам это знает. Именно поэтому молчит. Почти слышу, как в мыслях покрывает всем благим матом, который только знает, а потом вдруг начинает мерять комнату шагами.
— Так больше не пойдет. Хватит. Ты сегодня же возвращаешься домой, и мне насрать, хочешь ты того или нет.
— Матвей, пожалуйста, давай оставим это на потом.
— Нет, — рявкает снова и уже через секунду садится рядом. Смотрит, долго блуждая глазами по моему лицу, вероятно, только сейчас понимая, что меня морозит. Протягивает руку к тумбочке с градусником, на котором красуется отметка в 39,6, и яростно выдыхает: — Пиздец! Убил бы!
Собираюсь съязвить, но звонок его мобильного не дает это сделать. Матвей достает телефон из кармана куртки и выматерившись сбрасывает вызов.
— Тебе в больницу надо? Рентген или что-то еще? — спрашивает, возвращая на меня взгляд.
Кажется, это впервые за все наше знакомство, когда я заболела. В синих глазах столько всего, что, если бы не температура, я бы утонула в этих смешанных эмоциях. Он будто качает меня на их волнах. Беспокойство, тревога, гнев и… забота. Матвей умеет делать приятно разными способами, но именно в этот момент он и сам не понимает, что вытворяет со мной одним своим внимательным взглядом. Пробирается им под кожу и впрыскивает в кровь эйфорию. Понимаю, что он волнуется, но по-глупому хочется улыбаться.
— Нет, — вспоминаю о заданном минуту назад вопросе.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что учусь на врача, Матвей!
— И что? Давай отвезу тебя.
— Не надо. Мне просто нужно отдохнуть.
Кешнов снова выдыхает.
— Ладно. Кинь мне список что тебе купить. Я через пару часов привезу.
— Хорошо.
Мне нужны лекарства, и было бы нелепо сейчас строить из себя недотрогу. Тем более я больше чем уверена, что, если не напишу, Матвей скупит всю аптеку.
Перед тем как уйти, слышу, как Кешнов отправляется на кухню, хлопает там холодильником, а потом уезжает, закрыв за собой дверь на замок. Он что, взял с собой ключи?
  
Глава 50
 
Марина
Ближе к вечеру приезжают Ася, Вадим и ещё несколько человек. Крутько залетает первая, стоит мне только открыть дверь.
— Заболела, — тут же ставит диагноз при виде меня.
Развожу руками, мол, и так все было ясно. Староста вручает мне небольшой пакет с фруктами, остальные, не собираясь толпиться на пороге, вламываются в зал.
 
— Так, ты ложись давай, Шведова, — командует Кристина, подталкивая меня к дивану, — мы так и думали, что заболеешь, поэтому привезли тебе тут всего. Сама потом разберёшься, хорошо?
— Без проблем, — киваю уже более бодро, чем утром. Жаропонижающее подействовало, и кости уже не так сильно ломит. Оставляю продукты на столе и возвращаюсь в зал. — Спасибо вам. Как там Илья?
— Нормально. Только как и ты с температурой валяется придурок, — выпаливает с неприкрытой злостью Кристина.
— Начинааается, — обречённо закатывает глаза Саша. Вероятно, они со вчерашнего вечера выслушали не одну нелицеприятную речь в свой адрес.
— Я ещё не закончила, да! — рявкает в его сторону Крутько. — Это же надо было додуматься ко мне наркоту притащить. Влада больше с нами ни на одну вылазку не поедет.
— Так ладно, Крис, мы это все уже слышали, — вмешивается Калинин, спасая всех от очередной промывки мозгов от старосты. Хотя её понять можно. Если бы все закончилось плачевно, ни она, ни мы себе бы этого никогда не простили. — Держи, Марин.
Вадим достает из кармана мой телефон и протягивает его мне.
— Спасибо. Не думала, что без смарта оказывается настолько сложно. Даже позвонить никому не могла.
Разблокирую и тут же вижу три пропущенных от Матвея, датированных вчерашним вечером.
— Тебе, кстати, звонили. Я ответил, мало ли, вдруг что-то срочное, — добавляет Вадим.
Так значит, вот с кем общался утром Матвей.
— Спасибо, — киваю в ответ.
— Ты сама как? Может стоит врачу показаться?
— Сказал врач, — многозначительно изгибаю бровь, вызывая у всех понимающие улыбки.
— Ну вдруг. Ты все-таки нехило перемерзла.
— Всё нормально, — успокаиваю их, впервые за все время осознавая факт того, что оказывается меня с нашей группой связывает нечто большее, чем просто посещение пар. Приятно осознавать, что они все отложили свои дела и пришли узнать о моем самочувствии, — пару дней отлежусь, и хватит. Сами же знаете, Воевуцкий даже с того света достанет.
— "Мои пары пропускать категорически нельзя", — со строгим видом цитирует Артём, вызывая взрыв смеха в комнате, за которым мы пропускаем звук открывающейся двери.
Понимаю, что мы больше не одни, только когда Матвей входит в комнату. Народ мгновенно затихает. Они знают, чем он занимается, и так же, как Ася, почему-то побаиваются лишний раз при нем что-то говорить.
— Я вижу, скучать тебе не дают, — хмыкает Кешнов, задерживаясь взглядом на Калинине немногим дольше, чем на остальных. Я же опускаю глаза и замечаю в его руках два больших пакета, в которых хорошо различаются продукты и лекарства.
— Привет, Матвей, — первой подаёт голос Чернова.
— Привет, Ася. — отвечает Матвей, безразлично проехавшись по ней взглядом, и утыкается им в меня. — Голодная?
Вроде простой вопрос, а действует на меня как укол адреналина. Кровь ускоряется в венах от тепла, с которым он был задан.
— Немного, — признаюсь, не в состоянии разорвать зрительный контакт.
Кивнув, Матвей уходит на кухню, провожаемый всеобщим вниманием.
— Так, нам пора, — отмирает Кристина и начинает суетливо вставать с дивана.
— Да, пойдём мы, — поддерживает её Костикова, о чем-то перешепнувшись со своей лучшей подружкой Ворониной.
— Ты давай поправляйся, Маринка, — по-братски хлопнув меня по плечу, желает Артём и сцепляет руки в кулаки. — Ты молоток! Никитин тебе по гроб жизни обязан. Он как узнал сегодня, что ты его спасла, сказал, что на руках будет тебя носить до самого выпуска.
— Пусть себя лучше научится носить уверенно на своих двух и меньше в рот всякую дрянь тащит, — слышится ледяной голос со стороны. Матвей стоит, подперев дверной косяк и сложив руки на груди, пока народ потупив головы быстро прошмыгивает мимо него.
Когда за ними закрывается дверь, я отзеркаливаю его позу, становясь прямо напротив.