Мыс альбатросов (СИ)

— Что, своему тесно? — отбил подачу Гарри, плотнее запахнув мантию.
— Не вини себя, Поттер, — сказал Регулус, посмотрев ему в глаза, и тот поспешил отвести взгляд.
— Холодрыга! Как ты не мёрзнешь?
— Согревающие чары. Всё гениальное просто.
— Спасибо, сенсей, а то я не догадался! Они здесь моментально выветриваются.
— Заколдуй мантию, а не воздух вокруг. А ещё лучше попроси Уизли зачаровать тебе грелку и засунь её себе…
— О, Блэк, будь добр, заткнись! — отозвался Поттер, что не помешало им обоим по-мальчишечьи улыбнуться.
— Пошли, провожу тебя до «порога».
«Порогом» они прозвали поваленное дерево на берегу. Стоя возле него, можно было увидеть «Гнездо альбатросов», если ты посвящён в его тайну. Шаг влево или шаг вправо — и перед тобой одни скалы.
— Как вы тут вообще? — спросил Гарри.
— Дора стала заметно круглее, — сказал Регулус, ступая по укутываемой падающим снегом гальке. — Люпин сам не свой, проверяет порт-ключи для магглорождённых. Не знал, что паранойя заразна, но после того, как склад в Уэст-Бромидже был скомпрометирован, в Ордене все встали на уши. Я почти никуда не выхожу, но Люпин каждый день мучает меня нелепыми вопросами, пароли-явки… Грозный Глаз мог бы им гордиться.
— Выяснили, чья была лань? — напряжённо спросил Поттер.
— Нет. По словам Кингсли, голос сообщившего о засаде узнать было невозможно, всё равно что слушать запись на маггловском механизме. Я не запомнил его название.
— Ремус сказал, что точно так же выглядел патронус моей матери.
Блэк пожал плечами.
— Без понятия. Я не умею вызывать патронус, Гарри. Пожирателям смерти эти чары не под силу, хотя, признаюсь, никогда и не пробовал по-настоящему.
Они дошли до дерева, обросшего водопадом сверкающих соляных капель, и остановились.
— Никак не пойму, почему ты присоединился к нему? — пробормотал Поттер. — Почему стал служить Лорду?
— Тебе пора, Гарри, — с кривой улыбкой произнёс Регулус. — Отложим разговор о моём негодяйском прошлом на потом. Тебе нельзя подолгу задерживаться здесь. Надеюсь, тебе хватит ума не наделать глупостей, и, Мерлина ради…
— Я передам Гермионе, что ты о ней спрашивал.
— Но я этого не делал! — возмутился Блэк.
— Бывай! — выкрикнул Гарри, исчезая в витке аппарации.
Регулус побрёл к дому, машинально перекатывая в пальцах зачарованный галлеон — хитро заколдованную вещицу, которую Орден перенял у Отряда Дамблдора для обмена срочными вестями. Гермиона зачаровала монеты для всех фениксовцев, связав между собой Протеевыми чарами. Чтобы разорвать их, достаточно поскрести по пузу дракона, изображённого на лицевой стороне монеты. Увы, от Чёрной метки так легко не избавишься. Временами она напоминала о себе назойливым покалыванием, иногда предплечье жгло так, словно к нему приложили раскалённый прут.
«Он знает, что я жив, — с долей злорадства успокаивал себя Регулус в такие минуты. — И это его бесит».
Некоторые фениксовцы смотрели на Блэка с открытой неприязнью, но были и те, кто принял его в свои ряды без колебаний. Робардс предложил Кингсли взять с переметнувшегося Пожирателя новый Непреложный обет, а мадам Боунс напоила Регулуса чаем с меренгами в виде лебедей.
Ему не доверяли секреты, как и важные миссии, но с горем пополам признали «своим».
Кричер открыл ему дверь, на ходу перечисляя варианты обеда. Меню за последние недели пополнили наистраннейшие по сочетаемости блюда, которые одна Дора принимала с восторгом.
— Спасибо, Кричер, — сказал Регулус, передав домовику пальто. — Чары подогрева действуют блестяще!
Эльф раздулся от гордости, баюкая тёплую ткань, и последовал за хозяином в гостиную.
Жизнь в «Гнезде» шла своим чередом. Бывало, Блэк ловил себя на мысли, что, если бы не Метка и собрания Ордена, на которые его время от времени брал Ремус, он мог бы забыть о войне. Неужели Магическая Британия смирилась с новыми порядками? «Ежедневный пророк» щедро кормил читателей угодными власти новостями, а «Придира» почему-то задерживал выпуск.
На собраниях тоже ничего не происходило — по крайней мере, на тех, куда его допускали.
 
— Они присматриваются к тебе, — сказал Люпин. — Жди.
Что ещё оставалось делать?
Регулус никогда не отказывался, когда его звали, в абсурдной надежде встретить на какой-нибудь заброшенной фабрике или в другом безлюдном месте, указанном на ребре галлеона, ту, кто занимала его мысли большую часть суток. Он всё ещё злился на неё, это отвлекало от того, как он скучал… по ней же. Гермиона Грейнджер вызывала слишком много эмоций, и он не мог выделить среди общей массы основную. Не хотел. Всё шло не так. Доверие между ними сломалось.
— Репаро!
Регулус встрепенулся, увидев кузину с волшебной палочкой в руке. Ваза династии Цин, разбитая и восстановленная с августа раз двадцать, осколок за осколком вставала на законное место на столе.
— Сегодня Дора побила рекорды неповоротливости, — объяснила Андромеда, любуясь восстановленным раритетом. — Боюсь, эту вазу ничто уже не спасёт. Она потеряла свою ценность. Вся в трещинах, хоть и держится.
— По-моему, она стала ещё дороже, — сказал Регулус, упав в кресло перед пышущим жаром камином и откинув голову на его спинку. — Глядя на эти трещины, нам будет о чём вспомнить.
— Всё равно жаль, — печально произнесла Андромеда. — Как я посмотрю, в тебе снова проснулся философ, Реджи. Это дурной знак или хороший? Никак не определюсь…
Блэк помедлил с ответом, сквозь ресницы посматривая на саламандру, родившуюся на его глазах из особенно яркой искры в камине и тут же ставшую дымом.
— Определённо дурной, но мне, пожалуй, и так хорошо.
— Тогда попробуем задобрить тебя обедом. Кричер! Пора накрывать на стол.
За прошедший месяц Андромеда взяла себя в руки, заодно не давая расклеиться Доре. Они жили в напряжённом ожидании — впрочем, как и вся Британия.
К обеду спустилась Нимфадора, немного бледная, но бодрая. В отсутствие отца все реплики, призванные вызвать улыбку, исходили от неё. Чем больше она старалась, тем быстрее уставала.
Вот и на сей раз к десерту племянница едва ворочала ложкой, препарируя кусок пирога, как лягушку. Чтобы не расстраивать мать, она надкусила тарт и запила его большим глотком чая.
— Впервые я подумываю о покупке маггловского телевизора, — глядя на исчезающие со стола опустевшие тарелки, сказала Андромеда.
— Техника не будет здесь работать, мам.
— Волшебники мы или кто? Сейчас я бы не отказалась от просмотра душещипательной мелодрамы. Мои соседки в пригороде были в восторге от «Святой Барбары».
— Что-то религиозное? — уточнила Дора.
— Наверное. Я не видела.
«Нет! С этим унынием в доме пора кончать!»
— Взгляните-ка, дамы, сюда, — Регулус взял кочергу и разворошил раскалённые добела угли в очаге. Из них фейерверком повыскакивали огненные ящерицы. Две саламандры мгновенно сплелись хвостами, сойдясь в замысловатом поединке. Ещё одна вознамерилась во что бы то ни стало вырваться за каминную решётку и устроила подкоп, разбрасывая пепел, полетевший в её же собратьев. — Прошу вас, следите внимательно: настоящая драма разворачивается в очаге дома Блэков! — прокомментировал Регулус, имитируя диктора квиддичного матча.
Дора оторвалась от пирога.
— Пока дон Карлос удерживает Серхио-Рауля, прекрасная Каталина пытается найти выход из логова злодея.
— Прекрасная Каталина? — Нимфадора расплескала чай и заодно свалила на пол вилку.
— О нет! — ахнул Регулус. — Бедняжка погибла от шлепка золы, свалившегося из трубы ей на голову. Сгорела от любви. Карлос безутешен, а коварный Педро-Рауль… О Мерлин! Прах возлюбленной ещё не остыл, а он с крайним левым угольком родил новых Педро-Раулей!
 
Регулус придумывал на ходу и ощущал себя неимоверно глупо, но Дора… Дора улыбалась до ушей, и это всё окупало. Он не мог вернуть ей отца, привести Теда к Андромеде, но почему бы не сделать их вечер чуточку веселее, ярче, отвлечь от дурных мыслей… Новостей о Тонксе не было, соваться в Малфой-мэнор казалось чистым безумием, тем более в отсутствие уверенности, что Тед там. Без него дни в «Гнезде» для двух любящих его женщин превратились в рутину, пытку ожидания.